Вход пользователей
Пользователь:

Пароль:

Чужой компьютер

Забыли пароль?

Регистрация
Меню
Разделы

Реклама











Сейчас с нами
410 пользователей онлайн

За сегодня: 0

Уникальных пользователей за последние сутки: 11393

Welki, далее...
Счетчики

Top.Mail.Ru
Реклама




Эстония : СВОИ ЛЮДИ| Журналист Дмитрий Пастухов — об учебе в Москве, проблемах Ида-Вирумаа и интервью с президентом
Автор: calipso в 26/01/2018 07:30:00 (1266 прочтений)


Русский Delfi запускает серию интервью с людьми, чей родной язык - русский, которые добились успеха в Эстонии и любят эту страну. Наш третий герой - журналист ETV+ Дмитрий Пастухов. Дмитрий родился в Нарве, учился в Москве, а затем вернулся в Эстонию. На данный момент он является шеф-редактором расследовательской передачи "Инсайт", а под Новый год брал интервью у президента ЭР Керсти Кальюлайд.

Далее...



Кем вы хотели стать в детстве?

До какого-то времени этот вопрос вообще не стоял, потом у меня появилась мысль стать артистом театра и кино. Я поступил в Театральный институт имени Щукина в Москве, провел там какое-то время, а после этого уже приехал в Таллинн и занялся журналистикой.

Что вам запомнилось за годы обучения там?

Самым ярким воспоминанием всегда было именно поступление, когда дворики перед университетами заполнены людьми не только со всей России, но и со всех близлежащих стран. В течение порядка десяти часов, пока тянется один день прослушивания, это превращается в хорошем смысле в сумасшедший дом. Кто-то читает стихи, кто-то играет на гитаре, уже образуются компании, ДДТ звучит на полную катушку. Все это происходит летом, прохожие останавливаются, смотрят. Этот подъем, драйв, чувство, что все собрались здесь, чтобы заниматься искусством — вот это, наверное, самое яркое.

Отличаются ли русские в России от русских в Эстонии?

Конечно отличаются. Во-первых, это язык и общение. Первое, что я услышал, когда приехал в Москву, это то, что у меня акцент. Мы здесь находимся в языковой резервации, язык здесь консервирован, У нас нет буквы ”ы” в словах, которую ставят в театральных заведениях.

Во-вторых, люди здесь более замкнутые. В силу климата, в силу ритма жизни. Мы, наверное, не готовы к тому, чтобы опуститься под землю в бешеный ритм метро в городе-миллионнике. Таллинн намного спокойнее, здесь куда больше воздуха, куда больше личного пространства.

До того, как поступить в Москву, вы уже работали в театре?

Я работал в Йыхви в театре ”Постскриптум” педагогом по актерскому мастерству и художественным руководителем. До этого занимался в любительских театрах в Нарве.

В каком возрасте вы уже работали педагогом?

Мне было 16-17 лет.

Как вы к этому пришли? В таком возрасте уже педагог…

До этого я занимался в студии у покойного ныне Дмитрия Стриккоева в Нарве в ДК ”Ругодив”. Играл в различных постановках в театре, а одним летом приехал в Йыхви.

Дверь в кабинет директора Йыхвиского центра культуры и интересов я открыл, фактически, с ноги. Директором тогда еще был Шандор Штефиль. Я посмотрел на него и произнес примерно следующее: ”Я классный, давай делать театр”. Шандор посмотрел на меня, чуть было не покрутил пальцем у виска и сказал: ”Ну раз ты с такими заявлениями заходишь, то давай попробуем”.

Почему, когда вы вернулись в Эстонию, то не пошли работать в театр? Москва отбила все желание?

Это тоже, в какой-то мере. Когда вернулся в Эстонию, захотелось попробовать что-то новое. Плюс у нас один Русский театр, там работают профессиональные артисты, мои хорошие друзья и, действительно, наблюдать за их работой — большое удовольствие.

Надо понимать, что я не закончил театральное заведение, а пытаться работать на уровне профессионалов, когда ты профессионалом не являешься, для меня было довольно странно. Тем не менее, надо было какую-то профессию получать, каким-то образованием овладевать, а журналистика — смежная профессия.

Когда вы приехали, то пошли учиться на журналиста?

Я немного собрался с мыслями, а потом да, пошел учиться в Таллиннский университет.

Как начался ваш карьерный путь в журналистике?

В начале 2 курса обучения я пришел в ERR, практикантом на службу новостей Радио 4. Спустя 2 месяца руководитель редакции Маргарита Черняева, тепло принявшая меня, сказала, что я остаюсь, и следующие три-четыре года я провел на месте выпускающего редактора службы новостей Радио 4. После этого уже ETV+.


Стоит ли студентам начинать работать во время учебы?

Если есть такая возможность, то да. Я прекрасно понимаю, что когда студенты овладевают определенной профессией, всегда есть ряд "но". Начиная от того, нужно ли платить за учебу, можешь ли ты попасть на место по профессии или работаешь в заведении общественного питания, чтобы оплачивать ту самую учебу, если тебе не помогают родители.

Давайте тогда говорить конкретно о журналистах. Если человек не работает по профессии во время учебы, способен ли он выпуститься будучи сразу же готовым к работе?

Вы знаете, когда меня спрашивают о журналистах, я всегда говорю одну фразу. Если есть возможность выбрать нормальную профессию, то этой возможностью стоит воспользоваться. Во-первых, журналистика в моем понимании — это специальность вторая, а то и третья. Филолог умеет грамотно писать. Если сразу после школьного образования вы идете в высшее учебное заведение по журналистке, то грамотно писать вы не научитесь. Журналисты, по большому счету, за время учебы получают такой полуфабрикат, с которым потом надо что-то делать.

Во-вторых, ну нельзя научить журналистке. Ты либо хочешь в чем-то разбираться и задавать вопросы, либо нет. С другой стороны, если уж, не дай бог, такое решение принято, то это история полезная. Если попасть к хорошим преподавателям, то они научат основам ремесла. Пониманию того, что хорошо, что плохо, что следует делать, что не следует. Вся теоретическая база, которая будет полезна в дальнейшей профессии.

Стоит или нет работать, возвращаясь к вашему вопросу. Если такая возможность есть, то однозначно да. Любое знание, сразу же примененное на практике, запоминается и реализуется намного лучше, чем просто года теории, которую потом придется вспоминать либо как-то наверстывать.

Как вы попали на ETV+?

Когда канал только затевался, были объявлены кастинги. Все желающие могли прислать свои заявки, прийти, что-то показать, попробовать и в случае удачного исхода остаться здесь работать.

Как вы перешли с работы в "Кофе+" к передаче "Инсайт"?

Меня всегда интересовало то, чем я сейчас занимаюсь. Появилась идея, тем более имея 20-летний опыт коллег из Pealtnägija, прийти в кабинет главного редактора и пошутить, мол, ”давай попробуем”. Зимой, в моем понимании, это на уровне шутки и осталось.

А весной Даша подошла ко мне и спросила: ”Ну так, ты собирать команду-то будешь?”. У меня в тот момент упала челюсть в пол, но отступать было некуда.

Большинство жалоб присылают читатели или сами?

До сих пор сами. Для того, чтобы тебе начали что-то присылать, должно пройти время. Проект должен не только оставаться в сетке и стать узнаваемым, но и получить доверие зрителей. Когда люди тебе доверяют, когда они знают, что эти ребята разберутся, эти ребята смогут помочь, тогда они начинают присылать свои вещи. Должен быть кредит доверия, а для него требуется время.

"Когда я пришел на радио, то по-эстонски мог связать слов пять"

Журналист в Эстонии — это опасная профессия или у нас более-менее спокойно?

Мне хочется верить, что у нас все же более-менее спокойно. У нас не убивают журналистов. У нас, как мне кажется, даже после материалов, из-за которых люди теряют высокопоставленные места, нет давления. Каждый решает для себя сам. Насколько он готов поднять планку этой опасности. Готов ли он вломиться в наркопритон, понимая, что может произойти дальше.

Илья Дочар ездил снимать сюжет про наркоточки Таллинна и рассказывал, что в один момент, когда они искали очередной дом, к ним на полном серьезе шел мужчина с кирпичом, чтобы разобраться, кто они такие и что они вообще тут делают. Такие ситуации бывают. Мы работаем с людьми, которые не привыкли видеть телекамеры. Нужно уметь разряжать ситуацию.


Какую главную цель вы ставите себе, работая в "Инсайте"?

В каждой истории, которой мы занимаемся, так или иначе, есть какой-то герой. Будь то молодая девочка, которая осталась сиротой, и ее оставили без квартиры и без денег, которые причитались ее отцу. Будь то парень, который получил 15 000 долга просто за то, что жил со своими родителями. Нам хочется верить, что с помощью нашей передачи мы хотя бы чуть-чуть можем помочь этим людям. Внимание прессы порой открывает двери, которые для этих людей были закрыты. Может ускорить делопроизводство в прокуратуре или привлечь внимание хорошего адвоката, который соглашается заниматься делом совершенно бесплатно.

Совсем недавно вы брали интервью у президента Керсти Кальюлайд, причем вы задавали вопросы на русском языке. Почему было принято такое решение?

Это вопрос не ко мне. Главный редактор сказала, что я буду делать интервью с президентом. Я задал вопрос, на каком языке, потому что для меня было очевидно, что на эстонском.

На что мы поговорили и пришли к выводу, что если задавать вопросы на эстонском, то потом придется переводить все интервью. Мне придется начитывать собственные вопросы по-русски — наверное, это было бы немного странно для зрителя. Поэтому решили, что раз президент у нас понимает русский язык, то почему бы не воспользоваться этой возможностью, тем более, что предыдущее интервью, которое делал Андрей Титов, было сделано в таком же формате.

Как прошло интервью, подготовка?

Как подготовка к любому интервью.

Все-таки это президент…

А какая разница?

Не было боязни что-то не так сказать, не так выразиться?

А почему она должна быть? Для меня любой человек, который садится в кресло напротив, человек, с которым мы будем делать интервью, является равным. Какой смысл делать эту работу, если ты заведомо думаешь ”а может, я его как-то обижу?”, ”может, спрошу что-то не то?”. Тогда не делай.

Ходили слухи, что президент была в очень плохом настроении. Это правда?

Что значит плохое настроение? Насколько я в курсе, мы с ней на эту тему не разговаривали, она не очень любит телевидение как таковое.

Как вы считаете, если бы вы не знали эстонского языка, то много возможностей упустили бы?

Когда я пришел на радио, то по-эстонски мог связать слов пять. Я жил какое-то время в России, этим языком не пользовался совсем. В школе мое обучение эстонскому языку было чем-то близким к пытке. В гимназии мы получали тесты с экзаменов прошлых лет и регулярно их решали. Толку от этого было ноль. Все, что мы умели делать — это решать экзамены, не было никакой языковой практики.

Уехав в Москву, я благополучно забыл этот язык, а когда вернулся, то понял, что надо как-то начинать на нем разговаривать. Я прекрасно помню свой первый сюжет на радио, когда меня отправили сделать репортаж с открытия Летной гавани. Дождь, сентябрь, холодно, сыро, промозгло. Я прихожу и понимаю, что по-русски со мной здесь будет разговаривать никто. И надо как-то общаться на этом птичьем языке жестов ”Тэрэ, мину ними он Дмитрий”. Дальше пришлось наверстывать.

"Мне очень не нравится, что Ида-Вирумаа называют проблемным регионом"

Как вы считаете, в Эстонии на данный момент есть конфликт между эстонцами и русскоязычными людьми?

Конфликт в чем? Смотрите, сейчас очень популярная тема — ЭТВ+ и ПБК. В последнее время на эту тему было написано несколько статей. Если в этом конфликт — то да, он есть, если говорить об общении с обычными людьми, то его нет. Что есть конфликт? Конфликт, который, с моей точки зрения, очень удобно поддерживать на почве грядущих выборов? Да, пожалуйста. Мы не раз высказывали мнение, что это очень удобная тема, на которую можно давить и получать какие-то дивиденды. Здорово.

Когда открывался ЭТВ+, были разговоры о том, что этот канал — способ решения этого конфликта, способ снять напряжение.

Опять же, я не очень понимаю, о каком конфликте вы говорите. Почему я постоянно давлю на педальку, что я не понимаю, о каком конфликте речь. Если мы говорим о проблемах спортивного комплекса "Тондираба", то какая разница, русский я или эстонец, это наша общая проблема, наши общие налоги. Мы все живем в одном государстве, мы все сталкиваемся с общими проблемами, кто-то более, кто-то менее остро, но все вещи касаются всех живущих здесь людей, вне зависимости от языка, на котором они разговаривают.

Если мы очень хотим найти черную кошку, то мы ее найдем. Разумеется, есть вещи, на которые мы с эстонцами смотрим по-разному. Можем ли мы на эти темы разговаривать, высказывать свое мнение — да пожалуйста, никто этого не запрещает. Я не сталкивался с понятием конфликта. У меня не было человека, который обвинил бы меня в том, что я русский, поэтому чемодан-вокзал-Россия.


Вы сами из Ида-Вирумаа. Как вы считаете, это проблемный регион?

Я вам сейчас процитирую одного человека, самого себя. Мне очень не нравится, что Ида-Вирумаа называют проблемным регионом. Это часть Эстонии. Для меня Ида-Вирумаа — это ни в коем случае не какое-то гетто. Это регион, в котором живут такие же люди, которые так же являются частью этой страны. Которые, может быть, на какие-то вещи смотрят по-другому, но они так же любят эту страну, иначе они бы здесь, наверное, не жили. Которые очень хотят, чтобы им перестали задавать вопрос ”Когда вы отделитесь от Эстонии?”, чтобы к ним перестали ездить и искать зеленых человечков, что очень любят делать западные журналисты. Чтобы перестали писать статьи ”Когда Нарва станет следующей?” И, в конце концов, сказали бы: ”Ребята, вы такая же Эстония, мы вас так же любим, прекратили всю эту катавасию и начали жить вместе”.

Проблемы в Ида-Вирумаа, с моей точки зрения, обусловлены не тем, что есть какой-то конфликт, а простыми факторами. Сокращение населения приводит к тому, что в городе Кохтла-Ярве какие-то дома пустуют. Дальше мы уже спрашиваем, почему у нас сокращается количество населения, почему у нас существует мысль о том, что вся жизнь в Эстонии находится в Таллинне. И почему вся периферия, и это не только Ида-Вирумаа, находится в тени своего большого брата Таллинна, куда все хотят уехать. Мы говорим по-русски, нам кажется, что Ида-Вирумаа — это большая проблема. Давайте спросим у эстонцев, где они видят проблемы. Я больше чем уверен, что они назовут какой-нибудь Валга, где происходит такая же история, просто мы ее не замечаем.

Проблемы везде одинаковые, что в Валга, что в Ида-Вирумаа, просто смотрим мы на них со своих точек зрения.

Какой вы человек вне работы?

Спокойный. Мне очень хватает ненормированной загруженности на работе. Мои хобби — это все, что может вытянуть меня из этого бешеного ритма. Я не очень люблю людей, потому что общения с ними мне хватает во время работы. Мне нравятся места, где тихо, спокойно. Погулять в лесу, покататься на велосипеде. Я более домашний, чем публичный человек.

Если бы вам дали возможность провести интервью с любым человеком, с кем бы вы хотели поговорить?

С Александром Гордоном. Для меня очень интересен этот человек, мне очень понравилось его интервью с Познером в свое время. Мне кажется, что с ним можно говорить не только как с артистом или режиссером, но как и с человеком достаточно умным, с которым могла бы получиться интересная беседа.



0
Seti
 SETI.ee ()
Вконтакте
 ВКонтакте (0)
Facebook
 Facebook (0)
Мировые новости