Александр Кивистик несколько лет назад развелся со своей женой и сейчас боится, что она через суд заберет у него ребенка. «Соцотдел присылает в суд свою точку зрения, совершенно не поговорив со мной – ни лично, ни по телефону, – возмущается он. – Строят все только на основании слов мамы ребенка. И вполне вероятно, что они все-таки лишат меня сына!» Бывшая жена Александра, Виктория, считает, что лишение отца ребенка определенных прав пойдет мальчику только на пользу. Тем более что алименты мужчина не платит. Отец же считает, что раз он покупает ребенку игрушки и ходит с ним развлекаться, то он и не должен ничего платить. Как на самом деле, выясняла МК Эстония.

Далее...



«Мой ребенок – это мой клон, – сразу же говорит Александр. – Внешний и внутренний. Он полностью похож на меня. А сейчас меня хотят его лишить».

Александр родом из Нарвы. Рос, как он говорит, беспризорником. Какое-то время, ребенком, даже был нелегалом, поскольку маме было не сделать паспорта. Закону абсолютно не доверяет. И те дела, которые сейчас против него в суде по поводу ребенка, вызывают у него страх, что сына заберут совсем. У него претензии и к судье, который якобы обманом заставил его что-то подписать, и к соцработникам, «которые не на своих местах», и к бывшей жене, и к ее новому мужу…

Запрет на приближение

Александр говорит, что они с Викторией, которая на шесть лет его младше, долгое время были самыми настоящими друзьями, и у них были необыкновенные отношения. После четырех лет отношений пара поженилась, Александр взял фамилию Виктории, у них родился сын.

«Но после рождения ребенка все изменилось, – отмечает мужчина. – Она начала мною манипулировать. Развели нас через суд, я развода не давал. Она вскоре вышла снова замуж и переехала к новому мужу в Кейла. Но сейчас она портит жизнь моему сыну, пытаясь лишить его отца».

Александр долго и бурно рассказывает, как новый муж Виктории провоцировал его на драки, как Виктория вызывала полицию по любому поводу.

В итоге она подала в суд, чтобы Александру вынесли запрет на приближение к ней и ее мужу. Дело еще идет, но в рамках первичной помощи Александру уже запретили подходить ближе чем на 100 метров к Виктории и ее семье.

«Мне так посоветовали сделать в полиции, – поясняет Виктория. – Он бросался с кулаками как на меня, так и на моего мужа. А потом начал преследовать 13-летнего сына мужа от первого брака, который тоже живет с нами, подговаривать его, чтобы он ему звонил и сообщал, когда мы дома, когда не дома и так далее. Мы подали в суд иск о запрете на приближение. Надо сказать, что такой запрет в Эстонии – дело нечастое, и каждому второму его не выносят. Это явно говорит о масштабах проблемы».

Виктория говорит, что и в их короткой семейной жизни были постоянные скандалы, вышибание дверей в ее квартире, его драки с полицией. И прислала запись телефонного разговора, где Александр с использованием мата говорил, что он будет топтаться по ее могиле и она за все ответит. И бумаги из полиции, из которых следует, что полиция неоднократно приезжала в Маарду, где раньше супруги жили, в связи с агрессивным поведением Александра. И справку из больницы, где ей снимали побои…

Алименты

«Развод ей я тоже не давал, развели и назначили алименты через суд, – говорит мужчина. – Причем обманом: я на заседания не ходил, судья тогда позвонил и позвал меня в кабинет, где говорил по-эстонски. Им я не владею. Он сказал, что надо подписать бумагу, там были цифры какие-то, он пояснил, что это просто стоимость суда. Я подписал. Потом судебный исполнитель арестовал мой счет – выяснилось, что это были алименты».

Однако в суде поясняют, что если ответчик не является на заседание, то решение просто выносят заочно, и у судей совершенно нет необходимости кому-то звонить и приглашать в кабинет.

«Так что не было никакой нужды давать человеку что-либо подписывать, тем более, путем обмана. И даже если судья в порядке исключения звонит, то он составляет протокол действий, где все подробно описывает. Тем более, тот судья, который рассматривал дело об алиментах, долгое время работал в Ида-Вирумаа и прекрасно владеет русским языком», – опровергают слова Александра и в суде.

В итоге решение об алиментах вступило в силу, Александр не платил, и судебный исполнитель арестовал его счета. Мужчина во всем этом тоже винит бывшую жену.

«Когда ребенок со мной, я ему все покупаю, мы постоянно ходим с ним развлекаться и кушать. А этой с*ке я никогда ничего принципиально платить не буду! – горячится он. – Если что-то нужно будет на ребенка, я заплачу. Я последнее всегда отдавал на ребенка… Но денег я не дам ей никогда – она ими распоряжаться не умеет».

На данный момент его задолженность по алиментам, по словам женщины, более 10 500 евро.

«Да, он предоставил чеки, что покупал какие-то вещи, но это были, в основном, игрушки, – говорит она. – Этих вещей я никогда не видела, ребенку с собой он их не дает. Потому не знаю, что за чеки он там везде прикладывает и чьи они… Но есть же еще еда, одежда, счета за садик и школу, спорт и дополнительные занятия. На Новый год ничего не дарит, даже мячика за 2 евро. Говорит, что его дядя подставил и не заплатил. Но это же ребенок! Ну скажи, что Дед Мороз застрял на льдине, но скоро приедет… А мне говорит: «Я тебе никогда ничего платить не буду, и ничего ты с этим сделать не сможешь!» Вот только почему мне? Ведь ты платишь своему сыну, дабы улучшить качество его жизни».

Юрист Данил Липатов из Progressor Õigusbüroo поясняет, что на самом деле подарки и развлечения совершенно не снимают со второго родителя обязанность по содержанию ребенка. И могут рассматриваться лишь как приятное дополнение, но никак не фактор, освобождающий человека от уплаты алиментов.

«Другое дело, если ребенок живет у обоих родителей 50 на 50, – добавляет юрист. – Тогда оба родителя несут примерно одинаковую нагрузку по его содержанию».

Частичное лишение прав

Сейчас идет очередное дело в суде – по поводу частичного лишения Александра прав на ребенка.

«Ребенок долгое время был без прописки – Александр не давал разрешения прописать его там, где сын живет, – поясняет Виктория. – Из-за этого возникли сложности со школой – ему в этом году нужно идти в первый класс. В итоге разрешение на прописку пришлось выбивать через суд. Чтобы записали в школу – я ходила, просила, умоляла сделать это в порядке исключения. Поэтому я и прошу суд передать единоличное право решать вопросы по поводу места пребывания ребенка и его образования мне. Потому что Александр своими действиями мальчику просто вредит!»

Александр же в этой ситуации боится, что у него хотят забрать ребенка вообще. И он возмущается, что соцработники волости Сауэ написали свою точку зрения по поводу всей этой истории только со слов мамы. А с ним они ни разу не встречались и даже по телефону не говорили.

«Как так можно? – возмущается он. – Решается вопрос по поводу ребенка, а суд всегда прислушивается к мнению соцотдела на местах, и своей точкой зрения они же могут полностью искалечить жизнь мальчику!»

Он считает, что раз сейчас Виктория ждет ребенка от нового мужа, то соцработники уже сразу на ее стороне – мол, бедная беременная женщина, а ее бывший муж – изверг.

«Она наговорила им, что я якобы хочу похитить ребенка и увезти его из страны, – добавляет мужчина. – И что якобы он уже большой, мать ему не нужна. На самом же деле, я просто говорил, что хочу съездить с ним когда-нибудь в Россию. И что, согласно психологии, до трех лет отец ребенку фактически не очень нужен, а с трех до шести мальчику очень нужен отец, потому что ребенок берет с него пример».

Виктория же заверяет, что он ей прямым текстом угрожал, что заберет и увезет ребенка из страны.

В волости Сауэ подтвердили, что они действительно ни разу не встречались с Александром.

«Так как человек зарегистрирован в Таллинне, то ответственность и обязанность с ним встречаться лежит на столичной службе защиты детей, – подчеркивает заместитель старейшины волости Сауэ Андрес Каарманн. – Они это сделали. Практика двойных встреч не применяется».

Психологическое насилие

Виктория поясняет, что каждый раз, когда ребенок с ним, у нее сердце не на месте.

«Александр в любой момент может превратиться в агрессивного человека, его можно вывести на раз-два-три. Ребенок не чувствует в этой ситуации себя комфортно, – говорит она. – Он панически боится: если он в порыве нежности обнимает моего мужа, и по улице вдруг проезжает машина, то он отскакивает как ошпаренный. «А вдруг это папа…» – говорит он. Он боится с нами фотографироваться. Особенно с мужем. «Вдруг папа увидит?»

Виктория добавляет, что когда они расстались с Александром, то мальчику был годик. Когда она познакомилась со своим будущим вторым мужем – два. Мужчину представили как «дядя Толя». Но потом, слыша, как другие дети Анатолия, которые живут с ними, называют его, сам потихоньку стал называть его папулечкой. А Александр – папа. И ребенок, по словам женщины, никогда эти слова не путает.

«У Александра это вызвало бурное негодование, – рассказывает Виктория. – Как же так, двух пап быть не может! Он стал его настраивать, что папа должен быть один. И вообще мы никто и звать нас никак, а он, Александр, – единственный в мире человек, который его любит. И если ребенок не хочет иногда идти к нему в папин день, то он начинает угрожать ему: «Если не сегодня, значит, никогда», «Ты же мне обещал, ты должен отвечать за свои слова» – это 3–4-летнему ребенку!»

На ее взгляд, основная проблема – в том, что Александр не приемлет никаких обязательств, но жаждет всевозможных прав.

«Он постоянно заявляет, что ребенок – это единственное, что у него есть, и использует его как «таблетку от депрессии», перекладывая на плечи 6-летнего ребенка недетские заботы, – убеждена мать. – У него, к сожалению, нет ничего, чем можно гордиться, – ни толковой работы, ни официального дохода, ни стабильной личной жизни, ни какого-либо имущества, ни жилья. Он живет в офисном здании, снимает офис, где туалет в коридоре, а душ в подвале. Со всех съемных квартир он всегда вылетал со скандалами и огромными долгами. И получается, что этот несчастный ребенок – единственное, за счет кого он может ощущать свою хоть какую-то значимость».

По ее словам, Александр, совершенно не щадя психику ребенка, при каждой встрече внушает ему следующее: «Я совсем один, мне так плохо, у меня кроме тебя никого нет, а тебя, кроме меня, никто не любит» и так далее.

«Тем самым заставляя ребенка чувствовать ответственность за отца, – рассказывает мать. – Но должно же быть наоборот – малыш должен чувствовать защиту и поддержку со стороны родителей, а не поддерживать и защищать отца. Это продолжается до сих пор. У ребенка после таких встреч случались истерики, и он нередко попросту писался в кровать, хотя в нормальных условиях таких «инцидентов» у малыша не было с года. После запрета на приближение Александр стал говорить, что мы хотим посадить его на пять лет. И не задумывается, какие могут быть последствия у такого поведения для психики ребенка».

«Я ж отец»

Иногда, добавляет она, ребенок просто не хотел идти к папе в папин день.

«Со стороны Александра тогда следовали угрозы, – заверяет она. – У ребенка – слезы, стресс, после нескольких попыток малыш перестал проситься остаться дома».

Виктория отмечает, что на этом фоне то, что Александр не приезжает за ребенком вовремя, уже кажется цветочками.

«То, что он забирает его не в указанный час, а как вздумается – вообще норма в его понимании, – добавляет она. – «Будешь сидеть и ждать!» – говорит он. И ждать мы можем 2–3 часа, вследствие чего страдает от изнурительных ожиданий его сын».

Александр же заверяет, что это Виктория и ее муж настраивают постоянно ребенка против него. А он к нему – со всей душой…

К сожалению, добавляет Виктория, любой, кто не поддерживает его мнения, непременно становится некомпетентным, подкупленным, не заслуживающим доверия или просто находящимся не на своем месте специалистом.

«Судью, узаконившего наш развод, он вообще записал в ряд гомосексуалистов, – приводит пример она. – Якобы тот домогался Александра, но он ему отказал и таким образом судья Александру отомстил, назначив алименты (это он рассказывал и «МК-Эстонии» – прим.авт). Сейчас судебный примиритель оказался не заслуживающим доверия непрофессионалом, так как она не понимает, что единственный, кто заботится о ребенке, – это он, Александр. Ластекайтсе вообще все неадекватны и не на своих местах. Он постоянно таскает туда ребенка, показывает, мол, смотрите, как он меня любит. Ребенок после этого возвращается домой совершенно зомбированный…»

Виктория говорит, что не понимает, чего на самом деле добивается бывший муж.

«Общения с ребенком? Так этого его никто не лишает. Но пока Александр тешит свое эго «Яжотец», страдает ребенок», – говорит она.

mke.ee