Нарвский детский приют открылся 3 октября 1995 года, и этот факт не прошел мимо внимания горожан, вздохнувших с облегчением: наконец-то они перестали встречать у входов в магазины замерзших и голодных ребятишек, просящих дать им денег или купить хлебушка.

За десять прошедших лет многие бывшие воспитанники приюта выросли, встали на ноги и завели собственные семьи, а жизнь в городе стала более благополучной. Однако число нуждающихся в помощи не изменилось: из месяца в месяц под крышей приюта проживает 20-30 детей в возрасте от 10 до 18 лет. Плюс двадцать детей из нарвских общежитий, ежедневно приходящих на бесплатные обеды. Плюс кризисное отделение для мам с детьми, которое тоже не пустует.

Зачем людям дети?

Исполняющая обязанности директора Елена Сынкова рассказывает, что обычно детей направляют в приют социальные работники, иногда - учителя или школьные психологи. Детей-бродяг или сбежавших воспитанников Тапаской колонии привозит полиция. Но нередко дети приходят в приют сами: либо раньше тут уже бывали, либо знают от приятелей, что здесь можно получить еду и ночлег. Многие после приюта не хотят возвращаться в свою семью: здесь лучше, чем дома, - вовремя покормят и уложат спать, следят за здоровьем и помогают делать уроки.

Далее ...




- Но, пожалуй, главное - то, что мы с ними постоянно разговариваем. Может быть, порой мы им даже надоедаем… Но все же это именно то общение со взрослыми, которое обычно для нормальной семьи. Наши воспитанники дома всего этого лишены - там родители чаще всего просто не обращают на них внимания, - рассказывает Сынкова.

Есть дети-"тени", которые, придя в приют, вообще ни с кем не разговаривают. За день могут произнести всего несколько самых необходимых слов: "сделал уроки", "иду на тренировку" - и при этом ни имени, ни обращения, ни взгляда, словно человек разговаривает со шкафом или стулом. Но бывает, что спустя долгое время ребенок начинает общаться - и меняется так, что не узнать былого тихоню.

Одна из таких молчуний сидит вместе с нами в игровой комнате - грустная пятилетняя малышка, не участвующая в общих играх. Ее трехлетний брат куда более общителен: показывает свои новые сложные очки, благодаря которым только недавно стал видеть мир таким, какой он есть, с удовольствием позирует перед фотоаппаратом. Оказывается, есть еще и старшая сестра - она пока в школе.

- Иногда просто удивляешься: ну зачем людям дети? - говорит Елена.

Конечно, многих родителей задевает за живое то, что их ребенок оказался в приюте. Они пытаются измениться к лучшему, и иногда это удается. Но чаще всего это желание редко сохраняется надолго.

Все проблемы ребенка, попавшего в приют, нужно разрешить за четыре месяца: либо попытаться "воспитать" его собственную семью и помочь ребенку туда вернуться, либо найти опорную семью, в самом крайнем случае - оформить документы в детский дом. Бывает, что места в детском доме приходится ждать более четырех месяцев, или долго идут поиски пропавших родителей, которых необходимо лишить родительских прав (иногда приходится обращаться даже в Интерпол).

В таких случаях время пребывания в приюте продлевается - некоторые дети жили здесь даже по два года. Потом наступает момент прощания, а ребенок говорит: у вас хочу остаться. Тяжелый момент - и для ребенка, и для воспитателей.

Самое трудное - убедить

Круглосуточно с детьми находятся двое воспитателей, работающих по сменам с девяти утра до девяти вечера. На них лежит все: уход за малышами, подготовка уроков со старшими, наведение вместе с воспитанниками порядка в комнатах и шкафчиках.

- Самое трудное в смене - это, конечно, подготовка с детьми уроков: очень часто в дневниках в графе домашних заданий пусто, - рассказывает воспитатель Нонна Золотарева, работающая в приюте уже десять лет.

Воспитатель давно обрела сноровку и, заглянув в тетради и учебники, почти безошибочно угадывает, что могло быть задано. Но надо еще убедить воспитанников проявить старание.

- Кристина, представь, что ты пришла устраиваться на работу и больше всех понравилась работодателю, ведь ты такая милая и общительная. И вот он берет твое заявление, а там - сплошные ошибки. Конечно, на работу примут другую, грамотную девушку. Так кому больше нужна твоя учеба, мне или тебе? - внушает Нона симпатичной воспитаннице, на лице которой отразилось сомнение.

- Самое трудное в смене - это отбой. Посмотрели бы вы, что тут иногда творится! Трудно научить детей поддерживать порядок в комнате, иногда по десять раз приходится напоминать: заправь постель! Но все это обычные трудности, которые есть в любой семье, - считает Елена.

Что еще трудного? Воспитанник может прийти "домой" пьяным и на другой день мучиться от похмелья.

- Ему плохо, а тут еще и мы: зачем же ты так делаешь, ведь это так вредно, у тебя еще вся жизнь впереди и так далее. Но с другой стороны, что тут можно сделать, кроме убеждения? Так что наша основная нагрузка - это нагрузка на язык, - шутит Елена.

Ушедших на дно - мало

Ежедневно дети видят находящееся напротив приюта полуразрушенное здание, давно ставшее пристанищем бомжей, - здесь живут, выпивают и иногда сводят счеты с жизнью.

Это вечная головная боль приюта, много лет директор просит руины снести. О чем думают дети, глядя на них? Может быть, для них это уже привычный пейзаж, не вызывающий никаких чувств. У постороннего же человека руины вызывают чувство грусти. Можно ли вообще восстановить разрушенное, можно ли наладить детскую жизнь, незадавшуюся с самого начала? Как складываются судьбы бывших воспитанников?

- Очень мало таких, кто пошел на дно. В основном это все же нормальные дети, и из них вырастают нормальные люди. К своему приютскому прошлому они относятся по-разному: кто-то на улице издали здоровается, а кто-то делает вид, что вообще не узнает. И это тоже нормально - значит у человека все сложилось удачно. А о своем прошлом и обо всем, что было с ним связано, он вправе забыть, - считает Елена.

Лена вспоминает одну из своих первых воспитанниц - трехлетнюю глухонемую девочку. На нее было больно смотреть - маленький озлобленный зверек, целыми днями висящий на дверной ручке. Воспитатели пытались с ней разговаривать с помощью мимики и жестов, но единственный жест, который знала девочка, был неприличным и, вероятно, означал: отстаньте от меня! Постепенно малышка изменилась: научилась есть, ходить на горшок и прочим детским премудростям.

- И вот однажды она обняла меня за шею, погладила по щеке и показала на мое больное ухо, из которого торчала вата, мол, жалею тебя! Вот такой был прогресс. Позже мы нашли для этой девчушки хорошую опорную семью, знающую язык глухих. Сейчас у нее все в порядке, хорошо учится. Когда встречаемся на улице, она не здоровается - что ж, это нормально, - рассказывает Сынкова.

Есть и такие бывшие воспитанники, кто на собственных машинах приезжает в приют - пообщаться, расспросить о воспитателях, рассказать о своей работе и семье. Бывают и невеселые посещения. Например, приходит парень и рассказывает: работал без договора, в конце месяца работодатель дал конверт, а он оказался пустым. Что делать?

- Что тут посоветуешь? Ничего не поделаешь - это жизнь. Постарайся сменить работу, если сможешь, говорим мы. Так что далеко не у всех жизнь складывается гладко, - далека от безоблачного оптимизма Сынкова.

Примерно две тысячи человек из тех, кто прошел через нарвский приют за десять лет, вернулись к нормальной жизни.

Ирина ТОКАРЕВА
"СБ"