Она снова была здесь. Бывало, что она оставалась тут ночевать, но иногда, все же мед сестрам удавалось уговорить ее идти домой, а на следующий день, она вновь приходила сюда с самого утра. И до позднего вечера. Либо, была тут круглые сутки. Лицо ее побледнело, глаза высохли, взгляд помутнел. Спина стала сутулится, а рука немного подрагивать, голос охрип - но это не мешало ей быть тут, находится рядом с ним.

Далее...



Он находился здесь восьмой год, не жив… не мертв. Словно пародия неудачного художника на смерть, где забыли убрать штрихи жизни, а штрихи смерти не нанесли на холст должным образом.

Человек казался живым в лучах весеннего солнца, и мертвым, в ночном блеске луны. Дыхание его было едва заметно, кожа бела как мел, а тело, едва теплее температуры комнаты. Настоящий, живой, мертвый. Труп, в котором душа забыла частичку себя, и эта частичка, тонкой нитью связывала два берега бытия: берег жизни, и берег смерти. А пока, весы балансировали, но уже начали кренится в сторону смерти. Пульс, едва ли прощупывался, и лишь прислонив ухо к груди человека, можно было услышать тихие, мерные, и редкие стуки, увядающего сердца. Кто он? Человек, который спит так долго?

Она села рядом. И смотрела на его недвижное лицо, на его ресницы, закрывшие когда-то светлые и веселые глаза. Смотрела на него, и вновь, пару слезинок скатились по ее морщинистым щекам. Она быстро их вытерла платочком, приговаривая про себя, что нужно быть сильной, иначе не помочь ни ему, ни себе. Обеими руками взяла его ладонь, и вновь ощутила, насколько холодно дыхание смерти, дыхание неизбежного, дыхание, которое вытрезвляет все твое мышление и всю твою жизнь, все твое существо. Она закрыла глаза.

«Господи, отец наш небесный. Да святится имя Твое, и да придет Царствие Твое, и да будет Воля Твоя, как на небе, так и на земле… Господи, принимаю волю Твою... - слова терялись в голове… - принимаю волю Твою. Аминь.»

В ту ночь, он умер. Умер окончательно, пульса не стало, сердце не билось. Медики засвидетельствовали смерть. Она все время в тот день была с ним. А перед тем как аппарат начал издавать сигнал о том, что пульс исчез, он сжал ее руку.

- Мама, я люблю тебя.

Макъ Эвилли