Наравне с двумя классическими русскими вопросами – «кто виноват?» и «что делать?» существует и третий – «зачем Герасим утопил Муму?» Ответ на него знают только школьные учителя: лишь они перечитывают эту повесть во взрослом возрасте. Я никогда не могла понять, с какого перепуга «Муму» заставляли изучать младших школьников. Разве что для того, чтобы дети ужаснулись гримасам крепостничества. Дети и ужасались, и рыдали, и жалели собачку, и проклинали не только барыню, но и Герасима, который сгубил безвинного спаниеля. А почему он это сделал – пятикласснику не понять. Проходят годы, а осадок, как говорится, остается: про такую вопиющую несправедливость позавчерашний школьник перечитывать не хочет, даже если он фанатеет от творчества Тургенева. И вопрос «за что?» превращается в риторический. Но ответ на него существует: Герасим утопил Муму, чтобы отдать моральный долг благоволившей к нему барыне. Он собственными руками убил единственное существо, которое любил, - и стал свободным. Настолько свободным, что это осознала даже его хозяйка: собиралась за ним послать, да не послала. Поняла, что нет уже у нее власти над бывшим холопом. И вот вам четвертый русский вопрос: при чем здесь Муму? Детям светит мало Год назад, после того как был перемещен памятник Бронзовому солдату, одна моя знакомая сказала: «Все, больше я им ничего не должна». И тем самым выразила точку зрения – скажем так – некоторых слоев русскоязычного населения. В том числе и того слоя, который еще не так давно назывался межклассовой прослойкой, а после мучился комплексом исторической вины, когда слушал рассказы об оккупации Эстонии. Представители этого слоя, будучи рожденными здесь, сдавали экзамены на гражданство и разнообразные категории, воспитывали в себе лояльность к государству, пробивались сквозь тернии к звездам и наивно верили (как и их предки), что все перемелется, мука будет, а дети уж точно заживут хорошо. Далее...

Эти люди считали, что на них, никогда не бравших в руки оружия, не написавших в жизни ни одного доноса и родившихся уже в «советской Эстонии», как бы ложится тень вины их отцов. Хотя и отцы, и деды многих из них тоже были раскулачены, сосланы, «разоблачены», расстреляны... Но после апрельских событий это чувство вины исчезло – моральный долг отдан. Правда, свою «Муму» они погубили не сами: Тургеневу такой литературный ход – барыня, собственноручно топящая собачку, – и в страшном сне не снился.

Моя коллега задала вопрос, тоже риторический: почему ни за одного человека у нас не заступались так, как за памятник? Неужели символ важнее живой души? Попытаюсь ответить. Во-первых, люди, увы, эгоистичны, и когда обижают других, многие тихо радуются, что их это не коснулось: переживает сам обиженный, его близкие и несколько человек с обостренным чувством социальной справедливости. Но затея с переносом Бронзового солдата обидела очень многих одновременно. Второе – основные реки крови всегда проливались за символы: вспомним, хотя бы, крестовые походы. Третье – символ абсолютно беззащитен, он не может постоять за себя сам.

Глухонемая барыня

Есть и другая русская точка зрения по поводу «бронзовой ночи» – на нас лежит новая вина: как стыдно, разгромили город, хулиганы и т. д. Но есть и «эстонская» точка зрения, отличная от официальной.

Минувшей осенью я встретила свою старинную приятельницу-эстонку, которую не видела пару лет. Не успели мы поздороваться, как она вдруг заявила: «Прости меня, пожалуйста». Я (опять же как Муму, но уже из анекдота) удивилась: за что? «За памятник, - ответила она. – Я не хочу, чтобы ты думала, что все эстонцы такие». А я и не думаю. Я знаю, что и эстонцы, и русские, и, допустим, испанцы, бывают абсолютно разными и с национальностью это не связано никак. И всем нормальным людям это известно. И та женщина, которая говорила, что больше «им» ничего не должна, под местоимением «им» подразумевала не эстонцев, а эстонское государство.

И сейчас, когда на многочисленных форумах, круглых столах и семинарах многие сетуют на то, что эстонцы «русскоязычных» не слышат и с ними не говорят, сетующие тоже имеют в виду государство. Снова интересная аллюзия на Тургенева – барыня, утопившая Муму вместо Герасима, – глухонемая. Во всяком случае, в псевдообщении с приблизительно третью ее «крепостных» Герасимов.

Да, эстонцы – разные. Но государство у нас вот уже 17 лет одинаковое. Меняются правящие коалиции, премьеры, президенты... Убогого Герасима любит только оппозиция. Да и то не всякая, и ровно до тех пор, пока она таковой остается. Перестает быть оппозицией – так и норовит отнять какую-нибудь Муму. Образование на русском языке, к примеру. Или вид на жительство. Или историческую память. Или «право нации на самоопределение». По сути, всех русских собачек уже давно утопили, год назад оставалась одна-единственная и оттого особенно дорогая. Поэтому и реакция была столь бурной.

Герасим может уйти

Давайте забудем о психологии толпы. Давайте предположим, что в прошлом году на Тынисмяги не было провокаторов. Давайте условно согласимся, что киоски и магазины громили исключительно русские. Давайте опустим, что основная масса народа, пришедшая на место, откуда убрали памятник, просто выражала протест, а не хулиганила. В любом случае, раз так произошло - значит, у Герасима, извините, накопилось. И выплеснулось. И об этом стоит задуматься.

Я полагаю, что рано или поздно какое-нибудь правительство задумается. И поговорить захочет. Но вот только с кем? Потому что из русской точки зрения «Я больше им не должен» проистекает следующая русская позиция: я с «ними» теперь разговаривать не желаю. Законы соблюдаю, налоги плачу, памятник Таммсааре не пачкаю, но при этом знать ничего не знаю, нахожусь во внутренней эмиграции, а детей нацеливаю на эмиграцию реальную: все равно куда. А там, глядишь, тоже уеду (по Тургеневу – «он шел... с какой-то несокрушимой отвагой, с отчаянной и вместе радостной решимостью»). Государство с такой позицией не знакомо? Естественно, ведь в данном случае не разговаривают с ним. И не слышат его. Герасим – он и есть Герасим. Глухонемой, что с него взять?

К сожалению, многое происходящее у нас под маской восстановления исторической справедливости - не что иное, как элементарное сведение счетов. Месть. Но месть непродуктивна. Она способна разрушить все, а породить – только ответное желание мести. И круг этот порочен. Поэтому сводить счеты и доводить людей до отчаянья не нужно никогда. Зато нужно уметь прощать: это по-христиански. А для того, чтобы история не повторялась, нужно просто помнить. Я помню. А вы?

Марианна Тарасенко