«Коку дал нам Бог», — говорят коколеросы (крестьяне — производители коки).
«Кока — это еще не наркотики», — утверждают боливийские политики.

По мнению боливийцев, южный сосед России — Афганистан — в скором будущем создаст проблемы, сходные с теми, что пытаются разрешить американцы в Боливии. Только Афганистан беднее Боливии и дотла разорён войнами, а у России намного меньше денег, чем у Соединенных Штатов.
далее....

«Коку дал нам Бог»

В аэропорту столицы Боливии Ла-Пас у меня сразу затрещала голова и земля потихоньку поплыла из-под ног. «Высота 4200 над уровнем моря. Кислорода не хватает, — предупредили встречающие нас сотрудники российского посольства, — так что старайтесь двигаться плавно, не спеша». Опытные люди тут же посоветовали надежный способ избавления от высотной болезни: нужно выпить местный чай — мате-кока. И с этой минуты кока стала постоянной темой наших разговоров с военными, штатскими, журналистами, политиками, боливийцами и американцами.
«Коку дал нам Бог», — говорят коколеросы (крестьяне — производители коки).
«Кока — это еще не наркотики», — утверждают боливийские политики.

Коку вырубают в джунглях военные. Коку в огромных тюках продают на бесконечном лапасском рынке индейские женщины: коротконогие, в многослойных юбках и круглых шляпках, с пестрым куском материи за спиной, в которой они таскают и грузы, и маленьких детей. Такая крестьянка встретилась нам уже на пятой минуте пребывания в аэропорту. А дорога в столицу Боливии шла под гору, через миллионный, пыльный, без единого деревца, сложенный из местного серого кирпича город боливийской бедноты Эль Альто.

В день нашего прилета в Ла-Пасе бастовали студенты столичного университета. Правительство объявило о сокращении дотаций университетам. Молодежь в ответ перекрыла центральный проспект Прадо. То и дело слышались выстрелы, воздух пропитался какой-то едкой дрянью. Полицейские в касках и бронежилетах перебежками передвигались по улицам. Машины безнадежно стояли.

С горы Ла-Пас похож на многослойный торт. Высокие офисные здания, под ними — наследие колониального испанского прошлого — католические соборы, редкие особняки, как в любом латиноамериканском городе, площадь Оружия. На ней расположился президентский дворец, собор XVII века, парламент. Рядом другие госучреждения. Сюда, в министерство иностранных дел, и приехала делегация Госнаркоконтроля России, чтобы подписать меморандум о совместных действиях с вице-министерством Республики Боливия по вопросам социальной защиты.
Именно так в Боливии называется могущественная служба, координирующая всю борьбу с незаконным производством и распространением наркотических средств. Его глава, генерал полиции Роберто Перес Тельерия, поставил подпись под документом вместе с генералом полиции, главой Госнаркоконтроля РФ Виктором Черкесовым.

Казалось бы — где мы, а где Боливия? Однако, по данным экспертов, дорожка боливийского кокаина дотягивается уже и до российских городов. А начинается она в джунглях провинции Кочабамба. Туда, на базу Чиморе, в штаб объединенных вооруженных и полицейских сил, пригласил генерал Тельерия российскую делегацию. На место нас доставили «чёрные дьяволы», летчики спецподразделения боливийских ВВС. Американский самолет С-130 «Геркулес» 1959 года выпуска, один из четырех транспортных машин, переданных США боливийским ВВС. Летчиков обучали американские инструкторы. Кстати, именно борьбу с наркотиками ведут самые обученные и хорошо оснащенные подразделения боливийских вооруженных сил. Кроме «чёрных», есть еще «красные дьяволы» — вертолетчики, «голубые дьяволы» — в составе ВМС, «зеленые дьяволы» — в составе сухопутных сил.

Боливийскую войну с наркобизнесом политически и экономически поддерживают Соединенные Штаты. На 2004 год в бюджете США на это заложено 154 млн. долларов: из них 90 млн. — на борьбу с наркотрафиком, 20 млн. — на альтернативное сельхозпроизводство, 5 млн. — на подготовку военных и правоохранительных кадров Боливии.

Уже подготовленные кадры на «Геркулесе» взяли курс прямо на белоснежную трехглавую гору Иллемани — символ Ла-Паса. Говорят, что три ее пика — это бредущие по бесконечному горному плато чол, чолита и альпака (крестьянин, крестьянка и лама). Из шерсти этого тонкошеего грациозного животного вяжут немыслимо красивые, мягкие и невероятно дешевые по европейским меркам пончо, шали, свитера и жакеты, которыми забиты рынки любого примечательного для туриста места страны.



А за горной грядой начинались джунгли. Когда самолет приземлился, из открытых дверей пахнул влажный, жаркий, насыщенный резкими ароматами тропический воздух. Это место так и зовут — тропик Кочабамба. В трех регионах Боливии — Чапаре, Карраско и Тираке — уже не первый год идет настоящая война. Спецоперации, взрывы, жертвы и герои...

«Мы не воюем, мы исполняем закон»

На базе Чимора уже 14-й год живет и работает полковник американской армии, пуэрториканец по происхождению Алварес. Загорелый, худой, в голубых джинсах и панаме Алварес очень доходчиво объяснил, что же происходит в джунглях Кочабамбы. «Начнем с коки. Это кустарник, произрастающий в диком виде. Причем здесь его свойства наиболее эффективны для производства кокаина. Общая зона — 2 млн. гектаров. В 1973 году здесь было примерно 5 тысяч семей, культивирующих коку. Сейчас — 30-40 тысяч».

Именно в 70-е годы в Штатах резко возрос спрос на кокаин. Увлечение контрабандистов кокаином объяснялось тем, что он более компактен при транспортировке, а доходы от его продажи были куда выше, чем те, что приносил сбыт марихуаны. И если марихуана росла в основном в Колумбии и Мексике, то для коки наилучшие условия — в Перу и Боливии. Жители последней издавна употребляли лист коки и считали ее чуть ли не священным растением за замечательные лекарственные свойства. Ее тонизирующий эффект давно выявили производители напитков (так появилась знаменитая «Кока-кола»), коку используют в фармацевтике и косметологии.

В 70-е годы боливийское правительство не придавало серьезного значения контрабанде наркотиков. И незаметно для общества наркомафия нашла себе сообщников среди политиков и чиновников. Действовали деньгами и угрозами. Когда власти опомнились — за пособничество наркобизнесу в тюрьме оказался министр внутренних дел. Упустили в Боливии и тот момент, когда наркомафия рекрутировала в состав коколеросов организованную рабочую силу. В 1986 году в стране закрылись шахты, и множество безработных шахтеров отправилось в тропики «на коку».

«Это очень важно понять, — объяснял полковник Алварес, — шахтеры не умели выращивать сложные сельхозкультуры. Их не увлечешь альтернативным земледелием. Зато они хорошо знакомы с взрывным делом. У крестьян работа на земле — способ существования. У шахтеров — способ зарабатывать деньги. Мало того, они объединили крестьян в профсоюзы. Сначала на небольших территориях, потом сливаясь в более крупные синдикаты. В конце концов, увеличиваясь и усиливаясь, они превратились в реальную политическую силу «Боливийский рабочий центр». Правительство Боливии не занималось аграрной реформой, и профсоюзы занялись улучшением жизни крестьян, проводили своих людей на выборные должности в провинциях. Разрешали имущественные споры, регистрировали браки, смерти и рождения. Именно их, а не представителей государства, крестьяне считали своей властью. И решение синдиката для крестьян — закон».

Поняв масштабы угрозы для своей страны, когда к наркотикам пристрастилось более 25 миллионов американцев, борьбу с производителями кокаина активно начал Вашингтон. Сначала была сугубо экономическая идея: увлечём боливийских крестьян бананами, ананасами, кофе, картошкой наконец! Это была программа альтернативного развития. За 20 лет США и другие страны вложили в Кочабамбу 500 млн. долларов. Здесь строили дороги, школы, пытались улучшить крестьянскую жизнь. По мнению американцев, теперь это самый привлекательный и социально обеспеченный район в стране и чуть ли не во всей Латинской Америке.

Поверить в это было трудновато, поскольку двумя часами позже, оказавшись в деревне неподалеку от базы отряда, вырубающего плантации коки, я увидела неописуемую убогость и нищету. Представьте себе жилище, больше напоминающее место обитания бомжа: на земляном полу под бамбуковой крышей в беспорядке разбросаны чашки, тряпьё, обувь, на веревках болтаются кипы цветной одежды. Непонятно, где спят и едят люди. Впрочем, может быть, нам не повезло, и иностранные деньги удачно сработали в какой-то другой деревне.

Американцы сетуют на то, что местные крестьяне не поняли их замысла: они хотели, образно говоря, дать боливийцам удочку, а те ждали рыбу. Крестьяне решили, что им заменят доходы от производства коки, но ни одна другая культура не даст им столько средств. Крестьянам предлагали 2,5 тысячи долларов за каждый добровольно уничтоженный гектар коки. Они соглашались, сажали на очищенной земле кофе. И тут же ладили себе в джунглях новую делянку под коку.

В общем, арифметика вышла такая. С 1978 по 1988 год правительство заплатило коколеросам около 100 миллионов долларов. Было уничтожено 42 тысячи из имевшихся 47 тысяч гектаров плантаций, но взамен появилось 40 новых. Причем лидеры крестьянского движения подводили под свои действия серьезную базу. По их мнению, Боливия должна получать от США компенсацию, равную потенциальным доходам от реализации коки. Что на порядок больше выделяемых Штатами средств. В конце концов, боливийцы не виноваты в том, что американцы «подсели» на кокаин. Этот мотив остается, пожалуй, самым распространенным не только в профсоюзной среде, но и в общественном мнении Боливии.

«Мы поддерживаем усилия армии в борьбе с наркотрафиком, но Боливия делает слишком много, а получает мало», — говорила мне журналистка столичной газеты. И по умолчанию было понятно, что хоть и в «чёрном» виде, но доходы неизмеримо большие, чем американская помощь, крутились в экономике страны. В 1998 году — примерно 1 миллиард долларов, при общем объеме валового национального продукта в 8 млрд. долл.

Вместе с коллегой мы летели на вертолете в базовый лагерь объединенных сил. «Вертушка» шла на высоте полторы тысячи метров с открытыми дверями. За спиной пилотов автоматы, у дверей приторочен пулемет. Впереди зеленели горы. Внизу джунгли, реки, редкие поселения. Рядом с ними — плантации развесистых банановых пальм, ананасов, папайи. «Смотрите — это кока», — показывают вертолетчики на светло-зеленые квадраты. Так их и обнаруживают. Сначала снимки со спутника, потом — вот такая уточняющая вертолетная разведка. Затем передовая группа разбивает лагерь, высаживается десант, техника. И начинается работа...

Вертолет завис над футбольным полем. На кромку высыпали ребята с рюкзаками за спиной. Видно, только что закончились занятия в школе. В окружении автоматчиков мы грузимся в небольшие открытые грузовички. Держась руками за рамы, стоя, движемся по дороге среди зеленых зарослей. Во влажном воздухе — немыслимые ароматы, ровно стрекочут цикады. Вдруг машины резко тормозят: дорогу преграждают поваленные деревья. Верный признак, что военные на правильном пути. Автоматчики выскакивают из машин. Одни разбирают завал, другие прочесывают окрестные кусты.

Мы снова трогаемся и минут через двадцать добираемся до недавно обнаруженной плантации. Неподалеку офицеры из экологической полиции, в чью задачу входит обнаружение и обезвреживание мин, демонстрируют нам хитрые приспособления, которые применяют коколеросы. Особенно популярно у них «китайское сомбреро» — конусообразная штуковина с дистанционным управлением. Солдаты показали нам, как они ищут и обезвреживают эти мины. Бывает, что на тропе их устанавливают целыми гирляндами. За последнее время на них подорвалось и погибло 26, ранено 167 человек.

Когда мы, наконец, вышли на опушку леса, солнце стояло уже высоко. Десяток молодых ребят с мотыгами, в камуфляжных брюках и футболках, ждали команды для начала работы. Поле небольшое, в полгектара. «Кусты коки на вид трёхлетние, — объяснил нам Альварес. — Здесь в Чепаре они вырастают до 2-х метров и дают четыре урожая в год. Вот и считай, с одного гектара получается 6 килограммов кокаиновой пасты. Наркодельцы платят за килограмм по 1000 долларов. Дважды в год вызревают семена. Опять же, с гектара собирают семян еще на 40 гектаров. Разве найдешь культуру прибыльнее, чем эта?».



Офицер махнул рукой, и солдаты бодро двинулись вперед. Вскоре всё было кончено. Выдранные с корнем кустики валялись на земле. Солдаты отправились на обед. Они работают так каждый день, и за прошлый год уничтожили 10 тысяч гектаров.
В базовом лагере — большие палатки, полевая кухня, деревянные столы и скамьи. На обед — курица с жареными бананами, компот. Бодрая музыка. Солдаты — совсем молодые ребята, те же крестьяне, только по другую сторону баррикад.

Эти объединенные силы были созданы в 1998 году. Правительство тогдашнего президента Бансера приняло закон N1008, известный всем в Боливии. Согласно ему, легальными признаются 12 тысяч гектаров коки в провинции Юнгас — для традиционного употребления. Остальные подлежат уничтожению. И началась настоящая война... Полицейские и солдаты корчуют посевы, коколеросы расставляют мины-ловушки, нападают на посты.

На военных картах разным цветом разрисованы районы особой активности наркомафии. В Чепаре — красная зона, здесь минируют. В Тираке — обстреливают, в Караско — и стреляют, и минируют. И хотя на эмблеме объединенных сил девиз «Мы не воюем, мы исполняем закон», остроты ситуации не скрыть. На стороне правительства: мобильные части полиции — патрулируют дороги, перехватывая наркокурьеров; экологическая полиция — разминирует территории и «замещает» вредные посевы чем-нибудь полезным, типа кофе; армейские части вырубают коку, авиация и флот помогают обнаруживать незаконные плантации и перебрасывать войска. С 1998 года правительственные силы уничтожили более 70 тысяч гектаров коки, 333681 кустиков рассады. По их подсчетам, предотвращен выпуск 660 тонн кокаиновой пасты.

На стороне наркобизнеса: крестьяне-коколеросы, 6 региональных профсоюзных федераций во главе с движением «К социализму», с лидером, депутатом парламента Эво Моралесом. Они создали комитеты самообороны, им помогают местные власти и местные правозащитники, которые пристально следят за всеми действиями военных, немедленно предавая огласке любые нарушения закона. Финансовые средства у профсоюзов имеются. К примеру, каждый крестьянин ежемесячно платит в синдикат взнос. В месяц собирают по 40 тысяч долларов. Строгая дисциплина, штрафуют даже за пропуск профсоюзного собрания.

На коколеросов работает целая агентурная сеть на рынках, в поселках, школах и больницах. Бойцы наркомафии следят за передвижениями военных, блокируют дороги, устраивают засады, устанавливают минные ловушки. С каждым месяцем у них появляется всё более совершенное оружие, а также радиоуправляемые заряды. Интенсивность вооруженных стычек растет пропорционально активности боливийского правительства. В 2003 г. за первые два месяца года их было только три, а к концу года стреляли уже каждые пять дней.

«Мы их всё равно переиграем»

Ожесточенность противостояния определяется астрономическими суммами прибыли наркодельцов. Как уже говорилось, цена 1 кг кокаиновой пасты, купленной у крестьян в Чепаре, 1000 долларов; вывезенная из провинции, где контроль особенно жёсткий, она стоит уже в два раза больше. В Аргентине и Бразилии — 7 тысяч долларов, в Майями — 25 тысяч, на севере США — 50 тысяч, в Европе — 80 тысяч долларов. Понятно, почему наркоторговцы изощряются и в способах транспортировки, и в выстраивании хитроумных схем доставки товара и отмывания денег.

В музе коки на базе Чимора военные демонстрируют отнятые у курьеров всевозможные контейнеры: старые башмаки, ячейки для яиц, швейные машинки, велосипедные камеры... Тут же фотографии «ударников» наркофронта — глотателей. Самые отчаянные курьеры провозили в желудке до 140 капсул с кокаином. Но это удел мелкой розницы, хотя пойманным наркокурьерам грозят приличные сроки.
Крупные дельцы организуют международный трафик. В прошлом году боливийцы провели операцию «Лунный свет»: вместе с коллегами из Колумбии, Испании, Болгарии они накрыли наркосеть, в которой были задействованы и банки, и чиновники. Были арестованы 30 человек в разных странах, перехвачено 5 тонн кокаина.

Можно себе представить, сколько сил и средств брошено на эту борьбу, если в одной только Боливии с начала года полицейские провели почти 1400 операций, закрыли около 400 лабораторий, обнаружили более 500 ям (вымачивание листьев коки в ямах с водой — непременный этап производства пасты), задержали почти тысячу человек. Так же работают полицейские в других странах-производителях наркотиков. А сколько людей противостоит наркомафии в странах-потребителях... И при всем при этом из оборота удается вывести, как уверяют специалисты, не более 10-15% отравы. Остальные «дозы» всё равно находят своего потребителя, убивая наркоманов и принося огромную прибыль наркодельцам. И перспектив решения этой проблемы пока не видно...



Я думала об этом, пока мы пробирались по узкой тропе к очередной яме, где «кисли» листья неповинного в человеческих пороках растения. Потом солдаты подожгли ее, и дым долго поднимался над джунглями. Мы еще видели его с борта вертолета, покидающего тропик Кочабамба. Прощаясь, полковник Альварес сказал: «Вам, русским, всё это еще предстоит с Афганистаном. Героин не легче кокаина. Афганистан — беднее Боливии». А генерал Тельерия перед отлетом российской делегации заметил, что в последние годы ситуацию в Боливии всё же взяли под контроль, общество поддерживает действия военных. «И хотя наркодельцы изворотливы и хитры, мы их всё равно переиграем», — генерал был похож на воплощенную «политическую волю».

Международные организации уже признали наркобизнес глобальной угрозой для человечества, с соответствующей необходимостью ей противостоять. Это дает надежду на то, что коллективными усилиями, воздействуя на всю цепочку — от плантации в предгорьях Анд или Афганистане, химической лаборатории в Амстердаме до мелкого наркодилера в московском клубе или нью-йоркской подземке — удастся найти выход и спастись.

Надежда Марьина, специально для ИА «Росбалт»
Ла-Пас — Чепаре — Москва

P.S. Две недели назад в Петербурге на кораблях, прибывших из Латинской Америки, оперативники Госнаркоконтроля обнаружили крупнейшую за последние годы партию кокаина — 29 килограммов. Стоимость этой отравы на «чёрном рынке» — 3 миллиона долларов. Арестованы двое граждан Украины и четверо петербуржцев. Причем один из них — сотрудник милиции.

Росбалт