В многострадальной новейшей истории российской дело певца Филиппа Киркорова – событие заметное, яркое, таинственное. Нестерпимую яркость его доказывать не нужно: с мая месяца дискуссия певца и журналистки о римейках грозно отзывается в сердце народном и возбуждает общественный темперамент. Миллионы глаз многократно просмотрели на телеэкранах и в Интернете дерганую картинку, на которой недобрый, но пушистый мужчина горько размышлял вслух о сиськах и розовой кофточке стоявшей перед ним дамы. Десятки лингвистов, публицистов, правоведов, эстрадных звезд, политических деятелей внесли посильный вклад в сокровищницу родной речи, обсуждая рифму к слову "звезда". В сознании увлеченных граждан дело Киркорова затмило войну в Чечне, российско-грузинские разборки, законопроект о монетизации льгот. Более-менее общий приговор: Киркорова убить мало. Как минимум посадить.

Суд, завершившийся только что в Ростове, с этим почти всенародным волеизъявлением не согласился. Только штраф за оскорбление – 60 000 рублей. В доход государства. Отчего так? Почему в бедной воюющей стране нет проблемы важней, чем растерзать дурноголосого Орфея, всего-то обхамившего журналистку? С чего такие страсти и столь высокий накал гражданских чувств?

Отчасти разгадка в самом Киркорове. Он образцово бездарен, чего уж там спорить про римейки... Для столь маловысокодаровитого художника он слишком вызывающе богат и начисто лишен вкуса: венчается с Пугачевой в храме Святой Троицы в Иерусалиме, разъезжает по нищей стране на иностранном членовозе, дарит питерскому музею секса зажигалку из полудрагоценного металла в виде фаллоса. Вообще этого скачущего под "фанеру" кудрявого фаллоса было слишком много. Однако до своего знакомства с журналисткой Ириной Ароян у большинства зрителей Киркоров вызывал лишь глухое раздражение; это чувство копилось годами. И выплеснулось на голову злосчастного шоумена, едва он перестал петь и прыгать, выступив практически без ансамбля. Впрочем, сам по себе певец олицетоворял не только агрессивную бездарность в чистом виде – иначе протестное голосование на сайте kirkorov.net не было бы столь единодушным. Если на какой-нибудь пресс-конференции сорвался бы милейший Петросян со своей дражайшей половиной или брутальный Нагиев – реакция была бы схожей. Дело в том, что перманентно пляшущее, гогочущее, купающееся в дерьме и крови наше ТВ достигло уже той меры безобразия, за которой даже самая невзыскательная публика начинает недоумевать. А публика посложней испытывает обыкновенную ненависть к труженикам голубого экрана, где с утра до вечера бесится попса и идет одно бесконечное ток-шоу. Это пока "дозволенная ненависть" – не к тем, кто зачистил телевидение до полного блеска, а к Киркорову, который президентом не работает, в споры хозяйствующих субъектов не лезет и в ФСБ не служит. А просто себе поет, любит рыжих женщин, знает слово "п....а" и делится этим драгоценным знанием с соотечественниками, за что и страдает.

Суд первой инстанции завершен. Жизнь продолжается. А в ней, тяжкой и невеселой, всегда есть место для сублимации – психического процесса, как говорит словарь, переключающего энергию человека "на цели социальной деятельности и культурного творчества". Точнее, для некой обратной сублимации. Певец, подуставший от культуры, разряжается на сиськах и кофточках. Народ, утомившийся от однообразия телевизионных чудес, кидается на певца. Это форма социального протеста, имитация общественной жизни, которая нынче выражается во все более радикальных формах. Понять их все трудней, как и поводы для выражения социального негодования.

Что-то клубится в нашем народе, кипит и пенится, а снимешь крышку – из котла выскакивает Киркоров, как ошпаренный... Он тоже кипит и ругается, тоже чем-то недоволен, только вот чем? Ну, что за повод в самом деле – римейки? Отшутился бы, а то сразу – "вон из зала" и другие слова. Нервные люди, таинственное время, звезданутая жизнь.

Илья Мильштейн