Газета «Санк-Петербургские ведомости» поговорила с докторантом Института истории Таллинского университета Ильей Давыдовым о трагедии Северо-Западной армии генерала Юденича, закончившей свое существование под Нарвой.

Далее...



Осенью 1919 года, на самом пике успеха белых во время Гражданской войны, Северо-Западная армия попыталась взять Петроград, пишут «Санкт-Петербургские ведомости». Однако успешный поначалу стремительный бросок обернулся столь же быстрым отступлением. Под Нарвой «северо-западники» оказались практически в безвыходной ситуации: с одной стороны – Красная армия, желавшая добить заклятого врага, с другой – Эстония, не жаждавшая принимать белых на свою территорию. О том, как разворачивались события, мы беседуем с докторантом Института истории Таллинского университета Ильей ДАВЫДОВЫМ. Будучи сотрудником Государственного архива Эстонии, он непосредственно занимался изучением материалов Северо-Западной армии.

– Давайте напомним основные вехи боевого пути Северо-Западной армии...

– Она выросла на основе Отдельного псковского добровольческого корпуса Северной армии. С начала 1919 года базировалась на территории Эстонии, откуда в мае начала свой первый поход на Петроград. Заняла значительную часть Петроградской и Псковской губерний, в августе потерпела поражение и откатилась обратно, сократив до минимума подконтрольную территорию. Новый поход начался в октябре...

С Эстонией у «северо-западников» складывались странные отношения: обе стороны отдавали себе отчет, что их союз непрочен и ненадежен. Дело в том, что Эстония, как и другие государственные образования, возникшие на территории бывшей Российской империи, требовала политического признания государственности. Только при этом условии она соглашалась оказывать белым правительствам помощь, в том числе и военную. Но белые военачальники не спешили с юридическим признанием, откладывая окончательное решение вопроса до Учредительного собрания.

Во время октябрьского похода «северо-западников» эстонцы поддерживали белых, но довольно вяло. Конечно, при этом руководствовались своими интересами – как можно быстрее завершить войну на выгодных для себя условиях.

Северо-Западной армии нужно было во что бы ни стало взять Петроград – это стало бы прежде всего огромной моральной победой. Однако представители Эстонии резонно опасались, что, победив красных, белые развернут оружие против эстонцев, дабы вернуть под свой контроль «отколовшуюся» территорию.

В свою очередь большевики ради реализации своих идей были готовы на отделение бывших окраин. Одним словом, красные смогли предложить эстонцам то, чего не смогли сделать белые военачальники. Ну а эстонцы народ практичный, предпочли синицу в руке какому-то виртуальному журавлю в небе...

– Как повело себя руководство Эстонии, когда белые потерпели поражение под Петроградом?

– В начале ноября 1919 года оно сочло за лучшее взять курс на мирные переговоры с Советской Россией. К тому же 6 ноября Москва уведомила эстонское правительство: если войскам Юденича разрешат отступить в Эстонию, Красная армия вторгнется на ее территорию. Экономическое положение Эстонии было тяжелым, союзники прекратили снабжение, в республике росли антивоенные настроения... Все это несло серьезную угрозу для самого существования Эстонии как государства. Вот почему для руководства республики Северо-Западная армия оказалась препятствием к заключению мира с РСФСР. И оно сочло меньшим злом устранить это препятствие.

– Нередко можно услышать, что эстонцы предали «северо-западников», бросили их на произвол судьбы перед Нарвой...

– О предательстве эстонцев можно было бы говорить, если армии Юденича вообще бы отказали в переходе границы. Но ведь известно, что с 16 ноября тыловые части получили возможность перейти на эстонскую сторону. К тому времени правительство Эстонии приняло решение разоружить части Северо-Западной армии в случае их отступления на территорию Эстонии, а саму армию ликвидировать, но делать это по возможности «корректно и гуманно» (это цитата из постановления правительства). Конечно, на практике все получалось не совсем так...

Эстонское командование рассчитывало использовать боеспособные части белой армии на фронте под Нарвой. Поэтому «северо-западникам» предоставили выбор: или воевать на фронте, или переходить на эстонский берег и разоружиться. Многие восприняли это как унижение и даже предательство, особенно после случаев унизительной процедуры разоружения.

Среди эстонских солдат под влиянием красной пропаганды и антивоенных настроений были много тех, кто откровенно недолюбливал белых и пытался при случае выместить на них свою злобу. Сам начальник 1-й Эстонской дивизии генерал-майор Александр Тыниссон, державший фронт под Нарвой, не скрывал своей неприязни к белым. Более того, эстонские военные нередко пытались захватывать и просто грабить тыловые обозы и отступающих белых солдат. Эстонское командование предпринимало жесткие меры для наведения дисциплины. В архиве есть приказы Тыниссона о наказании мародеров вплоть до расстрела, но существует очень большое сомнение, что эти угрозы были реально осуществлены – скорее всего, эстонские солдаты отделывались арестом.

Однако и сама белая армия оставляла желать лучшего. Тылы были чрезмерно раздуты и обеспечены, а на фронте солдаты не получали пищу по нескольку дней. В тылу шло масштабное разграбление имущества. Потребовалось коллективное письмо офицеров в газету «Приневский край», в котором они описывали злоупотребления тыловых частей и требовали выгнать на фронт всех нахлебников. Только тогда командование армии стало расследовать безобразия. Был выявлен 31 преступник, но все они благополучно избежали наказания, потому что Северо-Западную армию успели ликвидировать...

Отступившим на эстонскую территорию частям «северо-западников» эстонцы выделили болотистый и лесистый район у Черной речки. Жить там было негде, и солдатам пришлось рыть себе землянки. Во второй половине ноября 1919 года грянули морозы (до минус двадцати), снабжение совершенно расстроилось, и людям не хватало одежды и питания. Армию охватила подавленность, дисциплина солдат падала, офицеры были в растерянности...

– Вместе с белой армией из пределов Петроградской губернии отступали и тысячи беженцев...

– Да, они в полной мере разделили судьбу военных. «Нарвский мешок со вшами», как окрестили его современники, стал не только военной, но и гуманитарной катастрофой. Тысячи людей остались на морозе...

Непонятно, какими соображениями руководствовались эстонские власти, когда медлили с разрешением беженцам переходить границу. Может, надеялись, что те передумают и возвратятся? Однако утверждение о неких концентрационных лагерях для «северо-западников» и беженцев – вымысел: об этом нет ни одного документального свидетельства.

Кстати, эстонские офицеры рассчитывали, что многие бойцы из армии Юденича, перешедшие на эстонскую сторону, захотят вернуться в Советскую Россию. Этот переход даже поощряли, чтобы иметь меньше проблем с «северо-западниками».

Окончательно же добила Северо-Западную армию эпидемия тифа, вспыхнувшая в тыловых частях. Командование не смогло самостоятельно справиться с организацией госпиталей. Они размещались в пустующих помещениях фабрик и фабричных бараков, а также Ивангородской крепости. Там зачастую не было отопления и элементарного ухода, помещения были переполнены, больные лежали во вшивой одежде на полу и справляли нужду в том же помещении. Трупы умерших складывали штабелями у входа и вывозили целыми подводами. Свидетельства очевидцев потрясают и сейчас...

– Кто был виновен в этом кошмаре?

– Прежде всего война, которая привела к ожесточению и озлоблению людей. Непосредственные же ошибки были допущены как эстонским, так и белым командованием.

Главной причиной распространения эпидемии послужили все-таки полная дезорганизация и отсутствие порядка в рядах самой Северо-Западной армии. Командование будто бы махнуло на все рукой, дав эстонским военным вполне резонный повод для уничижительной критики. Александр Тыниссон заявлял: «Похоже, русские офицеры готовы сгноить своих солдат в грязи»... В то же время и эстонское командование бездействовало, создав условия для распространения эпидемии. Поначалу оно безучастно наблюдало за трагедией, словно его это не касалось. И только спустя месяц стало предпринимать хоть какие-то меры!

21 января 1920 года главнокомандующий эстонскими войсками генерал Лайдонер в сопровождении генерала Глазенапа, которому к тому времени Юденич передал командование армией, осмотрел помещения лазаретов. Увиденное настолько поразило Лайдонера, что на следующий день он разослал приказ, потребовав жестких мер для борьбы с эпидемией. Кстати, тот же Лайдонер восхитился самоотверженностью немногочисленного медперсонала лазаретов Северо-Западной армии. В ужасных условиях врачи продолжали бороться за жизни людей.

Тем не менее, хотя распространения эпидемии удалось избежать, число ее жертв стремительно росло: к середине января 1920-го заболевших «северо-западников» было около 20 тысяч, а число умерших шло на тысячи. Серьезно забеспокоились английские союзники...

Для координации борьбы с заразой эстонское командование решилось на жесткие меры. Казармы и лазареты с больными «северо-западниками» оградили колючей проволокой, вокруг выставили патрули, чтобы не допустить распространение эпидемии в Нарве и в эстонских частях.
Ответственность за наведение порядка возлагалась на командование 1-й и 3-й Эстонскими дивизиями. На принудительной основе из «северо-западников» формировались санитарные команды для расчистки помещений от грязи. За неподчинение грозил расстрел.

Больницы Северо-Западной армии передали в распоряжение эстонского военно-санитарного управления. Было улучшено снабжение и усилен штат медперсонала. По договору с британской миссией и командованием белой армии от 23 февраля 1920 года, Эстония брала на себя заботу по уходу за больными. Оплата шла за счет имущества ликвидированной Северо-Западной армии. Так ситуацию удалось довольно скоро переломить, и к маю 1920 года эпидемия прекратилась. По общим оценкам, в результате болезней умерли около 10 тыс. человек.

КСТАТИ

Свидетельством трагедии Северо-Западной армии стали многочисленные братские кладбища в Ивангороде – Нарве и ее окрестностях. Наибольшее количество воинов и беженцев были похоронены на Сиверсгаузенском кладбище рядом с Нарвой (ныне район Сийвертси). В середине 1920-х годов на средства, собранные русской общественностью, там воздвигли памятник. Помимо него там было установлено также много индивидуальных крестов и надгробий в память о людях, умерших в эпидемию тифа и похороненных под Нарвой.

После 1940 года «белогвардейские» кладбища уничтожались. Не миновала эта судьба и Сиверсгаузенское кладбище. Восстановление мемориальной части, посвященной «северо-западникам», идет с 1990-х годов усилиями деятелей русской культуры Эстонии, Эстонского военного мемориала, нарвского самоуправления, российского консульства, меценатов из России.

Также братские могилы воинов СЗА и беженцев были в окрестностях Нарвы – в Йыхве, Иизаку, а также в Азери, где находились 3-й и 5-й госпитали СЗА. На кладбище в Азери сохранились памятники медсестрам этих госпиталей, умершим от тифа весной 1920 года. Практически чудом после 1940 года сохранился памятный крест на братской могиле воинов СЗА в Ивангороде, установленный в 1936 году. В последние десятилетия за этим захоронением ухаживают активисты петербургского историко-культурного центра «Белое дело».