«Вы приняты на работу: рабочий на таможенный склад. Начинаете в среду», – пришло мне сообщение на телефон. Отправитель – известный сайт однодневных подработок. Шесть евро в час и всего-то разок для эксперимента, подумал я, ничего страшного не случится. Я ошибался».

Далее...



Проспал. Впопыхах еле-еле успел что-то перекусить перед первым автобусом в шесть утра. Над дресс-кодом особо не задумывался – в описании было написано «одеться по погоде», а она была хороша. Отправился в путь.


Этот простой и рабочий народ

На месте мне надо было найти женщину, скажем, по имени Жанна. С будки охраны неприветливо сообщили, что особа обитает где-то «там». Определился с местоположением «там» на огромном складе и обнаружил компанию работяг за чашками кофе и в густом дыму сигарет. Женщина среди них была одна – вся сила дедукции подсказала мне, что вот она – Жанна, женщина, так утвердительно стоящая спиной ко мне.




«Доброе утро, Жанна, я по объявлению», – улыбнулся я.

В ответ я получил разворот лица Жанны ровно настолько, насколько нужно для утверждения, что она заметила мое присутствие. Ни более. Потом был разворот обратно.

Десять минут на меня никто не обращал внимание. Работяги терли свои красные, опухшие то ли от работы на ветру, то ли от неплохого отдыха за ночь до этого лица и обсуждали довольно вольным и умелым русским языком вопрос ну крайне плохого «горошка из России, который не получается погрузить в вагон». Потом они как тараканы разбрелись по своим местам. Жанна, все также сохраняя образ роковой складской женщины, самодостаточно ушла пить кофе. Полчаса я курил бамбук. За это время подошло еще 10 таких архаровцев и мы стали молча курить уже трубку мира из бамбука.

Наконец появился и мужчина, дай ему Боже здоровья, хоть как-то представился, что он бригадир и, смотря на нас из-за складского забора, как на отбросов жизни, объяснил, что надо «что-то там подписать» и «идти на химию». Действие закончилось – бригадир ушел за кулисы, зритель озадачен. Прошел к бланку, где надо было «что-то» подписать. Интересно… «участие в рабочем дне и техника безопасности прослушана», но ни того, ни другого в моей сегодняшней жизни еще не было, а уже просят заверить. Черт с ним. Подписано.

На выходе 10 архаровцев снова скопились и стали молча смотреть по сторонам, искать, где же заветная «химия». Меня кто-то подозвал. Кто – не знаю: ни погон, ни имени, только, снова, кофе и сигарета в руке. Далее я заменю каждое матерное слово – словом «печенье» и всеми производными из пекарского жаргона, дабы читатель осознал всю смысловую нагрузку ранним утром, которую мне посчастливилось пропустить через себя. «Ты, печенье, че это на курорт приехал, мука? Мы с тобой тут выпекаться не будем. Посмотри на свои пережаренные и слоеные ботинки. Ты, печенье, че думаешь? Как поднимется тесто тебе на ногу, так и вынем из печки подальше? Короче или ищешь себе новые ботинки или замеси тесто на дрожжах да сразу в печь прямиком домой». Шикарно. Я засчитал это за технику безопасности и отправился менять обувь.

После прогулялся по складу, нашел «химию»: огромный амбар с едким запахом, наполненный огромными мешками с селитровым удобрением, которые грузили в машину. Там работы не оказалось – двое грузили на подъемник, пока бригадир иллюстративно прикуривал сигаретку у двухтонного мешка с селитрой, на которой был знак огнеопасно. Побрел в цех, работа нашлась – отправился разгружать контейнеры русских пылесосов.


Серега минометчик

Разгружали втроем: я, архаровец и рабочий на подъемнике. Сразу скажу, что лет всем было не более 25. Разгружали молча. Иногда только обсуждая, как лучше закинуть коробку или сколько там еще до дна осталось.

После полуторачасовой работы я и архаровец (пусть его зовут Серега) посидели, отдохнули. Завязался диалог. Серега рассказал, что тут второй день и ему нравится сегодня больше – ящики легче. «А так, знаешь, шесть евро в час – это очень хорошо! И работа ума не требует». Я возразил, что условия тут ужасные, а то, что ума не требует – так себе плюс.

«Ну а че, везде такие условия. Зато здесь по-русски говорят. Я после армейки думал на водилу пойду – там грузы можно уже в Финку возить, свой косарь получать, а меня миномётчиком сделали, без бонуса остался. Приходится теперь вот на халтуре сидеть», – продолжил Серега. Его душещипательный монолог разбился о скалу в образе Жанны, появившейся из-за валов коробок и погрузчиков перед нами. Жанна позвала меня к себе пальцем. Показала на последний паллет, который мы с Серегой сложили и громко произнесла: «Чеб такого больше не было! В каждом паллете одно количество коробок! Еще раз такое увижу – будете все переделывать!» и была такова.

Я опешил. Наверное, никогда не было во мне столько потенциала для гнева. О, Жанна! Но ведь ты даже не представилась и не рассказала, на кой черт мы должны тебя слушать; не объяснила нам, как складывать эти несчастные паллеты; да и, в конце концов, Жан, ты не поздоровалась. Все прожитое за день начало кипеть где-то внутри.

До обеда оставалось пять минут, до конца рабочего дня – девять часов из 12. Мне не хотелось больше разговаривать с Сергеем, слушать Жанну, искать днем с огнем рискованного бригадира и «химию». Отметившись, что я покинул заведение – я покинул заведение.


Мораль всей басни

Наверное, больше всех в этой кисло-сладкой истории мне жаль не себя, а Серегу. И даже не столько именно этого, а тысячи таких Серег в Эстонии. Пацанов, которые в расцвете сил и духа, при открытых возможностях идут под холодное крылышко Жанны, обманывая себя тем, что жизнь удалась, если русский пылесос не тяжелый и платят шесть евро в час; которые готовы терпеть отношение сродни крепостному праву; которые в 25 лет живут жизнью таких, простите, безвозвратно потерянных прокуренных и пропитых бригадиров.

Молодой должен быть агрессивным и стремящимся к лучшему, ибо – а когда еще? Когда еще можно сделать свою жизнь отличной от «пекарской» жизни?

В нашей небольшой стране существуют десятки, если не сотни, возможностей для самореализации, для обучения языку, навыков, поиска себя и грустно, что Сереги этим не пользуются.

Перефразирую известное высказывание – я сходил на склад, чтобы никогда больше там не появиться. И тебя, молодой читатель, призываю подумать перед тем, как решишь, что русский пылесос – это, возможно, большее, чего ты можешь достигнуть в свои юные годы.