Рассказ спасения латыша Инта Клявиньша удивителен. 23 года назад его имя было во всех латвийских и зарубежных СМИ. Он — один из шести жителей Латвии, которым удивительным образом удалось спастись при крушении парома «Эстония». 852 жизни унесло Балтийское море. Далее...

Светлая улыбка и сверкающие глаза. Таких, как Инт, возраст не берет, на них не отражается и то, что когда-то их жизнь висела на волоске. Ветреной ночью 28 сентября 1994 года он находился на нулевой палубе, расположенной под автомобилями, где, по официальной версии, и начались трагические события. Именно над его каютой был расположен визир, который вроде как сломался, позволив попасть на автопалубу огромной массе воды. Инт показывает фотографии, на которых он вместе со спасшимися друзьями. Дайнис. Николай. Море пощадило их. А многих не пощадило. 28 сентября, нулевой этаж, 1024-я каюта.




- 28 сентября — второй день рождения? 23 года. Ты вспоминаешь этот день как-то особенно?

- Я чту его как второй день рождения. Сначала с другими жителями Латвии, кто спасся, мы выходили в море. Каждый год приезжают друзья, поздравляют. Мы сидим, вспоминаем. Спустя годы все больше понимаем, что главное в жизни — люди, которые вокруг нас.


- Сознание человека сильные переживания исключает из памяти. Ты отчетливо помнишь события той ночи?

- Очень отчетливо, в деталях. Ничего не стерлось. Был холодный сентябрьский день. Уже когда гуляли по Таллинну, был очень сильный ветер. Когда корабль вышел из залива и оказался в открытом море, ветер стал сильнее. Начало качать все больше и больше. Когда после 23:00 стемнело, я вышел на палубу: ветер дул так сильно, что было трудно открыть дверь. Посмотрел за борт - море бушевало. Черные-черные волны… Потом я спустился в каюту, чтобы лечь спать.

Моя каюта находилась на нулевой палубе, в носовой части корабля, прямо под автопалубой, то есть ниже линии воды. Это было за полчаса до полуночи, люди на корабле еще гуляли по магазинам, сидели в ресторанах, играли на автоматах. В полночь мы уже были в середине моря, где у ветра наибольшая скорость. Такого ветра, хотя не могу назвать его экстремальным, я не встречал ни до, ни после катастрофы.

Уже в каюте я услышал, как волны громко разбиваются о корпус корабля. Не мог из-за этого шума заснуть. Потом был сильный толчок, от которого тряхнуло весь корабль. Сразу после этого, через какие-то полминуты, последовал второй толчок, раздался громкий металлический скрежет. Тогда мне показалось, что корабль напоролся на мель, поскольку дно парома будто проехалось по чему-то. Спустя пару секунд судно уже накренилось примерно на 30 градусов...

Стало понятно, что случилось что-то серьезное. Поскольку нос корабля наклонился вниз, мне было сложно выбраться из постели. Я не смог одеться, быстро схватил какие-то вещи, что были под рукой. Когда открыл дверь каюты, в коридоре уже была вода. С трудом добрался до лестницы, вода хлестала, ноги скользили по ковру. Я про себя думал: «Кто придумал такую конструкцию судна?!» Стены были абсолютно гладкими, не за что было ухватиться, только ручки дверей в каюты, а между ними — гладкая стена.




Все происходило очень быстро. Когда я добрался до лестницы, корабль уже начал заваливаться на бок. На этаже, где была моя каюта, я не видел ни одного человека. Люди у лестницы были на других этажах, по которым уже невозможно было подняться, пришлось передвигаться по лестничным перилам до пятой палубы. Когда я поднялся наверх, корабль лег на бок. Все, что не было прикреплено — ресторанное оборудование, игровые автоматы, посуда — падало на людей.

Пассажиры держались за что возможно, одновременно пытаясь выбраться из внутренних помещений. Не звучало никаких сообщений. У меня была только одна мысль — выбраться наружу. Паники не было, поскольку обстоятельства были сложные, для паники просто не было места. Все происходило так быстро, что не было времени осмотреться и оценить ситуацию. Чтобы от лестницы добраться до палубы, надо было преодолеть пустое пространство. Там стоял человек из экипажа корабля и помогал людям, подтягивая их.


- Ты действовал. Есть свидетели, которые рассказывали, что многие в этой ситуации были парализованы страхом.

- Это можно было видеть на открытой палубе. Многие стояли со спасательными жилетами в руках и чего-то ждали. Я до этого многие годы занимался греблей, и мне было понятно, что корабль тонет. Я взял спасательный жилет, но понял, что в открытом море его не хватит, что-то надо делать. Вместе с еще двумя парнями — скандинавом и латышом — мы перебрались за борт и начали отсоединять спасательные лодки, которые были прикреплены к кораблю в пластиковых капсулах.

Это было трудно, поскольку система безопасности этих лодок ненормально сложная. Не знаю, наверное задумана для более спокойных условий. Когда открываешь спасательный плот, он автоматически надувается. Первый плот запутался и надулся в сторону металлического трапа. Мы стали открывать следующий. В тот момент корабль еще больше накренился. Наклон был таким, что по внешнему борту можно было идти. Мы начали толкать плот в воду, нас заметили другие люди и побежали к нам… Один на другого, не знаю, сколько влезло, плот был битком. В тот момент, когда мы спускались к воде, корабль перевернулся полностью.

С большой высоты мы буквально врезались в море. Я сильно ударился спиной, не мог дышать. Мы все упали в волны, в лодке никого не осталось. Было сложно удержаться на воде, не говоря уже о том, чтобы куда-то доплыть. Вода была сравнительно холодной, в прошлом году я в это время еще купался, но той ночью было очень холодно. Спустя какое-то время я смог дышать и заметил неподалеку от себя в море еще какой-то плот. В нем были люди. Я зацепился за него, но мне не хватало сил, чтобы взобраться. Люди помогали друг другу, в том числе и мне. Рядом со мной был какой-то скандинав и латыш. Когда мы попали на плот, поняли, что корма парома, которая еще виднелась над водой, очень близко от нас. Волны бросали плот вверх-вниз, нам оставалось надеяться, что нас не понесет на судно и что плот не порвется.




- Была же воронка?

- Воронки не было. Длина корабля 150 метров, глубина моря — 80 метров. Нос парома ударился о дно, корма в этот момент осталась наверху. Повсюду в море барахтались люди. Мы помогали, кому могли. Началось наше ночное путешествие на плоту. Нас спасли только на следующее утро.

- Что делали спасатели, которые прибыли спустя полчаса после катастрофы?

- Может, прошло и полчаса - над нами начали летать вертолеты, вдалеке были видны корабли. С вертолетов спускали спасателей, но к нам никто не летел. Погодные условия для спасательной операции были сложные. Мы пытались зажигать дымовые свечи, которые были на спасательном плоту. Никто нас не замечал. Темнота, большие волны. Свет пропал в момент, когда мы отвязывали спасательные лодки. Нас уносило от корабля, больше не было слышно криков людей, наступила глубокая ночь.

Ветер продолжал кидать нас по волнам, многим стало плохо, люди были замерзшие, без одежды, вырванные ночью из своих кают. В основном, молодые люди, но были и женщины, и люди в возрасте. Рядом со мной сидел мужчина, которому могло быть 55-60 лет, ему было очень плохо, поскольку он был диабетиком, а лекарств у него не было. Время шло. У меня на руке остались часы, я посмотрел на них - было около четырех утра.

Я понял, что больше не выдержу — спина ужасно болела, я замерз, вокруг ужас. Я слышал, что люди тихо начали молиться. Ясно помню момент: я размышлял — молиться мне или нет. Решил, что помолюсь, и одновременно понял, что в дальнейшем мне придется изменить всю свою жизнь. Интересно, что после этой молитвы у меня как бы открылось второе дыхание. Затем время пошло быстрее, наступило утро и подошло большое судно — это был паром Isabelle финской компании Viking Line.


Волны так потрепали плот, что в нем оставалось мало воздуха. В какой-то момент он начал складываться. Первая спасательная операция не была успешной. С судна спустили спасателей вместе с еще одной спасательной лодкой. Нам помогли перебраться со спущенного плота, начали нас поднимать наверх, однако большая волна ударила по борту вместе с плотом, тросы порвались и спасатели упали в море - их самих позже спасали с вертолетом.

Я остался висеть на веревке, руки замерзшие, пальцы не сгибались, я не мог удержаться. Понял, что сам по веревке забраться не смогу. Какое-то время я еще держался, потом отпустил веревку и упал в воду. Казалось, что все кончилось. Стало тепло и хорошо. Я тонул. Не знаю как, но в следующий момент я снова вынырнул и схватился за почти сдувшийся плот. Люди вновь помогли мне на него взобраться. Во время этой неудачной спасательной операции погибли люди, в том числе и парень из Латвии — люди все ночь промучились, замерзли, сил бороться больше не было. После этого к нам спустили что-то похожее на трап самолета, и снова надо было по нему подниматься самостоятельно, поскольку спасателей вниз больше не пускали. Каждая спасенная жизнь в этой катастрофе, - действительно Божье чудо.




Весь день наше судно искало выживших. Ветер по-прежнему был сильный, паром снова сильно качало, падала посуда. Мы понимали: если сейчас будем тонуть, спасаться уже не будет сил. Все спасенные были размещены в ресторане, нам оказывали медицинскую помощь, заворачивали в фольгу, в одеяла. К каждому подходили, записывали имя, фамилию, другие данные. Ниоткуда больше эту информацию получить было невозможно, а, как известно, часть людей, которых спасли и которые значились в списках, позже исчезли. В Хельсинки нас отвезли в больницу. Мы все были разбиты.




- Близкие были в неведении...

- Какое-то время так было, потом из Финляндии сообщили, что я спасся. Связь тогда была такой, какой была.


- 989 человек на корабле, 138 спаслись. Получается, что каждый седьмой выжил. Наверное это крупнейший выигрыш в лотерею в твоей жизни.

- Так получается. Большим плюсом тогда было, что я не боялся воды, поскольку активно занимался греблей. 22 года — были и сила, и сноровка. И все равно настал момент, когда все мои силы кончились и остались только два пути — перестать бороться или звать на помощь Бога.

- Спаслись шесть человек из Латвии. Что произошло с ними за эти годы?

- По-разному. Сейчас из шестерых остались только четверо. Один парень погиб в автокатастрофе. В прошлом году погиб второй. У остальных жизнь продолжается — дети, семья.

- Ты по-прежнему хранишь памятные вещи с корабля — паспорт, ключ от каюты?

- Да, где-то была еще телефонная книжка.


- В чрезвычайных ситуациях проявляется человеческая сущность. Ты той ночью узнал что-то новое о природе человека?

- Той конкретной ночью не было места чему-то проявляться. Я скорее ясно увидел то, что независимо от социального статуса человека в обществе, независимо от карьеры или того, сколько у него денег, в таких ситуациях все равны. Люди создают модель общества, пытаясь выделиться — круче машина, больше денег. Той ночью я увидел — просто настал день, которого никто не ждал: день, когда все равны.




- Кто-то из выживших сказал "в ту ночь на пароме «Эстония» не было много героев, и я не был одним из них". Ты той ночью видел какого-нибудь героя?

- Перед интервью я думал о героизме. Кто такой герой? Герой делает что-то такое, что люди в нормальных условиях не готовы делать. По существу все той ночью были героями, поскольку люди все время друг другу помогали. Служащий парома протянул мне руку, чтобы я мог взобраться на палубу. Каждый момент кто-то кому-то протягивал руку. Это героизм, который мы должны совершать, а не искать идеального героя, который принесет Латвии счастье. Намного важнее ежедневный героизм, когда люди просто протягивают друг другу руки.




- Говорят, чтобы знать цену одной секунды, нужно спросить об этом у кого-нибудь, кто выжил в катастрофе. За полчаса твоя жизнь перевернулась. Изменило ли это твое отношение ко времени?

- Мне проще, поскольку теперь я четко осознаю, что время, которое нам дано, в один момент закончится, что это интервал «от и до». Я теперь оцениваю и решаю, как мне отведенное время потратить, что с ним делать. Важно, чтобы, посмотрев назад, я мог бы сказать, что стоило жить.

- Ты в одном интервью вспоминал, что журналисты газеты Labrīt Инга Хелмане и Андра Яуце, которые погибли в катастрофе, почти опоздали на автобус, который по пути в Таллинн останавливался в Айнажи. Автобус уже уезжал, когда водитель увидел, что девушки бегут сзади. Ты говорил: «Позже об этом моменте много думал — знаем ли мы, куда спешим, и есть ли смысл в том, чтобы успевать всюду?»

- Да, недавно читал воспоминания о теракте 11 сентября в США. В тот день многие, кто работал в Башнях-близнецах, просто проспали или по другим причинам отправились на работу позже, поскольку что-то забыли или наоборот — вспомнили и вернулись домой. В обществе должна быть дисциплина, без нее невозможно существовать, но во всем этом должно быть и спокойствие — не делать любой несмотря ни на что. Иногда хорошо и опоздать.

- Тебя пугает море?

- Страха нет. Когда я в первый раз дошел до моря, было чувство… сложно это объяснить… Каждый раз, когда я смотрю военные фильмы, где ветераны встречаются и начинают рыться в памяти, кажется, я их понимаю. На самом деле не понимаю. Есть вещи, которые можно понять, только если ты через них прошел. То чувство, что надо простить море… Не себя, а тех, кто своих близких не дождался дома.




- Ты чего-то боишься?

- Конечно. Больше всего, что что-то произойдет с детьми, с дорогими мне людьми.


- Смерти?

- Смерти — нет.


- Сегодня в мире много страхов — терроризм, военные угрозы, ненависть к иному. Если почитать порталы, страх исходит из дома. Страх — одна из самых старых и сильных эмоций человека. Как тебе кажется, почему Бог дал человеку страх? Полезен ли он?

- Ученые считают, что страх не естественен для человека, человек за время своей жизни учится бояться. Я не говорю о здравомыслии, которое не позволяет нам прыгать с пятого этажа только для того, чтобы доказать, что можно прыгнуть. Но страх, который тормозит рост, развитие, движение — противоестественен.


- Кто, по-твоему, смелый человек?

- Тот, кто идет и делает, хотя и боится.





- Был бы Инт Клявиньш другим, если бы не пережил 28 сентября 1994 года?

- Определенно. Не знаю, каким, но другим. Жизнь нас формирует.

Rus.TVNET