22 июня, исполнилось 70 лет со дня начала Великой Отечественной войны. И сколько бы ни было о войне сказано, воспоминания каждого ее участника или свидетеля — бесценны. Сегодня мы решили дать слово тем, кто не был на передовой линии фронта, но кому война заменила детство - малолетним узникам фашистских концлагерей.

Далее...



Тамара Матвеевна Попова, член Нарвского союза бывших малолетних узников фашизма, признается, что не помнит первых дней войны — в июне 1941-го ей было всего 5 лет. Семья — отец, мать, старший брат и маленькая Тамара — жили в принаровской деревне Омут. Наверное, говорит Тамара Матвеевна, взрослые понимали, что ситуация тревожна, но все же строили планы на мирное будущее: отец мечтал о новом доме и даже заготовил для него бревна. Первые воспоминания у Тамары Матвеевны о войне - это появление в деревне мужчин в черной форме с белыми повязками на рукаве, полицаев.
Зимой они отобрали у семьи кормилицу-корову. В воспоминаниях осталось это драматичное событие: «Я помню, как она тревожно мычала, не понимала, почему ее зимой выводят из хлева. И когда ее гнали по улице, все оглядывалась назад, на прежних хозяев. Отцу сказали, что за корову немцы заплатят, и велели прийти в контору. Оплату отец получил в виде двух лаптей, и то на одну ногу».
Зимой 43-го всем жителем деревни было приказано покинуть свои дома и по льду перейти на другой берег Наровы. На сборы дали 24 часа. Отец сколотил салазки, положил все самое необходимое, в том числе и мешок муки (мука, кстати, потом вся пропала — заплесневела), и сельчане пошли через реку...
«Я оглянулась, - вспоминает Тамара Матвеевна, - а вместо нашей деревни река огня. Деревня ведь была большая, 300 дворов, немцы ее всю подожгли».
Жили, рассказывает Тамара Матвеевна, в каком-то сарае, отец батрачил по хуторам. Впервые девочка увидела раненых и много-много крови — это были немецкие солдаты, которых на подводах перевозили через реку.
А потом начался новый виток бедствий семьи. Сначала они попали в карантинный лагерь для военных беженцев Пыллкюла под Таллинном. Жили в бараках, спали на земле. Мать Тамары Матвеевны простудилась и слегла. У нее был сильный плеврит, который перерос в астму, от которой она страдала до самого конца своей жизни.
В сентябре 44-го их перевезли в Таллинн. Там держали в подвале какой-то школы. «Во время бомбежки, - вспоминает Тамара Матвеевна, - мама обняла нас с братом, прижала к себе, и так, сцепив руки, просидела несколько часов». А затем погрузили на корабль вместе с другими людьми и отправили в Германию — в концентрационный лагерь в окрестностях города Пренцлау.
- Газовых камер, слава богу, не было, наш лагерь назывался трудовым. Но жизнь наша была неимоверно тяжелой. Взрослых гоняли на работы, а мы, дети, пололи траву, посыпали крошкой дороги. Были под присмотром надсмотрщика Ганса, злобного и жестокого человека, - рассказывает Тамара Матвеевна. - Он всегда ходил с плеткой в руке и с овчаркой. Собаку свою натаскивал на нас, детях. Кого-нибудь выберет из строя и заставляет бежать, а оварку пускает, чтобы она догнала, повалила ребенка и начала рвать одежду. Очень страшно было на это смотреть! Помню, как одна девочка даже не могла кричать от ужаса, когда ее рвала овчарка.
Ходили заключенные в полосатых робах, на ногах — деревянные колодки. «Нас брили наголо, а руки и ноги нам чем-то мазали, - рассказывает Тамара Матвеевна. - Раз в месяц водили в баню».
Кормили узников один раз в день, вечером. На семью из четверых человек давали 1 литр баланды (вода с корневой брюквой), и по маленькому кусочку хлеба, да и тот был наполовину с опилками.
Когда Ганса не было, дети рылись в мусорных кучах, пытаясь найти хоть что-то из остатков продуктов, пусть и с плесенью. Тамара Матвеевна помнит, как нашла однажды на сухой новогодней елке, которую бросили на свалку, конфету. Радости девочки не было предела! И страха тоже — вдруг отберут?!
Однажды оголодавшие дети, пока не было Ганса, съели всю рябину с кустов, растуших у колючей проволоки — не только зеленые, еще не созревшие ягоды, но и все листья. Ганс, конечно, потом наказал плеткой «провинившихся».
Тамара очень ослабла и почти все время лежала на верхнем ярусе нар. Мать, уходя на работы, прятала дочь под тряпьем, боялась, что девочку куда-нибудь увезут. Восьмилетняя Тамара была настолько худая и маленькая, что ее было и не увидеть под тряпками.
Весной 45-го немцы собирались уничтожить лагерь, все уже было готово к этому, но не успели: заключенных освободили советские войска.
Семья Тамары Матвеевны вернулась в Эстонию. Остались жить и работать в Нарве. После войны, рассказывает Тамара Матвеевна, мать и отца часто по ночам вызывали на допросы в НКВД. А детям родители строго-настрого запретили рассказывать о том, что они были в концлагере в Германии.
- Боялись, что нас отправят в Сибирь. Этот страх всегда в нас сидел. И воспоминания о том страшном времени, наверное, никогда не отпустят. Я порой просыпаюсь в холодном поту, когда приснится лагерь.
- А сыну, внукам своим рассказываете о своем военном детстве? - спрашиваю я в конце нашего разговора у Тамары Матвеевны.
- Конечно! Сын вообще мне сказал: мама, все свои воспоминания запиши. Я пишу, правда, получается не в прозе, а в стихах — уже 150 стихов. Младший внук ( у Тамары Матвеевны два внука — 30 и 20 лет — ред.) - мой первый слушатель и, можно сказать, редактор. Думаю, и для моего правнука (пока ему только три годика) они будут интересны.


Светлана Зайцева


Наша справка:
На учете в Нарвском союзе бывших малолетних узников фашистских концлагерей состоят 700 человек.