В городе у реки жили люди.
Они не стремились знать больше, чем нужно, и не говорили громче, чем следует.
Каждый смотрел на мир сквозь своё окно, и то, что видел, считал верным.
Они верили в погоду, глашатаям, в объявление на доске.
Иногда — в тишину.

Далее...



Однажды несколько детей уехали из города.
С ними были взрослые — знакомые, уважаемые, с мягкими голосами.
Дети поехали туда, куда их повезли.
А потом вернулись.
Про это почти никто не узнал. А те, кто узнал — не посчитал нужным говорить.

И жизнь пошла дальше.
Что-то менялось, что-то оставалось неизменным.

Прошёл год.

Река снова открылась от льда.
На берегу продавали рыбу и пучки вербы.
Город дышал размеренно, как всегда.
Пока однажды не появилась Книга.

Она была тяжёлая. Синие буквы. Печать. Глава с цифрами.
Среди прочего — несколько абзацев.
Сухо.
Но достаточно, чтобы город вспомнил то, что не заметил.

И началось.

Те, кто ничего не знал, — заговорили первыми.
Те, кто знал, — стали оправдываться.
Те, кто молчал, — стали объяснять, почему молчали.
Кто-то — со страхом.
Кто-то — с уверенностью.
Кто-то — потому что можно.
Кто-то — потому что нельзя не говорить.

Один сказал: детей нельзя втягивать.
Другой — что это была идеология.
Третий — что культура не бывает вне контекста.
Четвёртый — что тогда не было закона, и значит, не было вины.
Пятый — что виноваты все, кто знал и не остановил.
А шестой или десятый просто сказал: «Я всегда был против», — и посмотрел поверх голов.

Каждый говорил о своём.
И каждый был прав — в своих глазах.
Слова текли, как весенний паводок, — бесповоротно, шумно, самодовольно.

А у реки стоял мальчик.
Он держал в руках мороженое, которое начало таять.
Он смотрел на камни под ногами и молчал.
Потому что в его памяти не было врагов, границ, решений.
Был только зал с белыми шторами, смех, и девочка с косичками, которая сказала: «Не забывай меня!».

Ему было одиннадцать.
Он не знал, что теперь он — символ.
Он просто щурился в лучах весеннего солнца.
И, может быть, надеялся вновь с ней увидеться.

На скамейке у набережной лежала Книга.
Открытая на странице, где было сказано:
«Это было. Это — важно. Это — проблема.»

А на ратуше часы снова стояли.
И никто уже не помнил, сколько времени было тогда, когда всё произошло на самом деле.


Нарвитянин