Александр Гамазин 30.04.2007

Итак, всей «интеграции», всему межнациональному равновесию в Эстонии нанесён силовой удар. Происшедшими 26-27 апреля 2007 года событиями в Таллинне очень многие достигли своих целей. Забытый всеми в прошлом году экстремист, заявлявший, что взорвёт Бронзового солдата, – сам премьер выполнил его желание. Провокаторы, внедрённые в «Ночной дозор», и руководители «Конституционной» партии, призывавшие к живой цепи молодых ребят на страже памятника, – теперь их в ранге правозащитников видят Европа и Америка, а значит, дивиденды «защитников русских» им обеспечены. Эстонские силовики – военные и полицейские (включая гос.безопасность), показав себя в большом деле, получат ордена и доп.финансирование. Россия – та вообще не упустит редкий шанс подорвать экономику Эстонии. Эстонские националисты, - поскольку мир видел, что русская молодёжь вела себя в ночном Таллинне так, как молодёжь арабская в пригородах Парижа. Наконец, местная славянская диаспора ощетинилась против всего эстонского.

Далее...



Это, пожалуй, самое драматичное – всегдашняя разъединённость общества по доходам, по партийным воззрениям, по гражданству, вновь вернулась в русло враждебности по национальному признаку. Мы все в одну ночь оказались отброшенными в 1989-1993 годы.
Но поскольку всё равно надо жить вместе, в одной стране, необходимо пытаться найти причины происшедшего. Найти для того, чтобы устранять именно их, а не активистов «Ночного дозора».

Борьба с наследием «оккупационного режима»
Несомненно, читателям, знающим меня, бросятся в глаза кавычки в слове «оккупационного». Да, я в 1990-1991 годах был в числе той группы нарвских депутатов, кто противостоял правящему тогда в Нарве большинству активистов КПСС. Да, 20 августа 1991 года автор этих строк был в числе немногих местных политиков, кто подписал обращение против ГКЧП. И в 1992-1993 годах, как мог, я в числе уже многих не допустил создания Принаровской республики (на манер Приднестровья), а в сентябре 1993 года получил гражданство Эстонии за особые заслуги. Мои публикации в защиту эстонского государственного суверенитета и демократии известны не только в нашей стране.
Но я всегда и на многих уровнях высказывал сомнения в подсчетах периодов оккупации Эстонской республики. Говорил и писал, что нельзя приравнивать советских офицеров и генералов, вступивших, не дождавшись срока ультиматума, в 5 часов утра 16 июня 1940 года в старую Нарву, с теми красноармейцами, которые с лета 1944 года и по май 1945 года на животе, с короткими перебежками под огнем гитлеровцев, проползли пол-Европы до Берлина. Разве в июле-сентябре 1944 года СССР воевал с Эстонией? Разве те сержанты и ст.лейтенанты, что лежат на холме Тынисмяги, 63 года назад представляли, что они захватывают столицу вражеского государства? Уверен, они знали одно – перед ними крупный населённый пункт, и оттуда надо выбить немцев.
Подчёркиваю ещё раз – в центре Таллинна стоял памятник не советскому генералу, взявшему город, а символ неизвестного солдата, скорбящего над реальной могилой своих однополчан. У него и автомат-то был за спиной, а не на груди, как у эсэсовца в Лихула. Такие Неизвестные солдаты стоят во многих столицах мира.
Понимаю, что многих раздражала на монументе ненавистная советская форма. Но смысл и цель памятников как раз в том, что их нельзя исправлять, что они предназначены для п а м я т и - о победах ли, поражениях.
Именно поэтому многие эстоноземельцы даже без влияния московской пропаганды воспринимали покушение на памятник солдату, как запоздавшую на 60 лет (а потому – виртуальную, идеологическую) победу тех, кто воевал в Эстонии в гитлеровской форме.

Национал-советизм
Как профессиональный юрист, я отлично помню, каким путём Прибалтийские республики отделялись от СССР. Было использовано правовое противоречие в союзной Конституции: в одной её статье говорилось о верховенстве законов Союза ССР, а в другой – о суверенности каждой союзной республики. С тех пор в Эстонии всё старались основывать на законе – и деятельность партий, и воспитание детей, и требования к пище. Главным аргументом в споре эстонца с кем бы то ни было являлась ссылка на законодательство. Славянская манера кивать на справедливость, на правду, на жизненные обстоятельства тут не проходила.
С вечера 26 апреля 2007 года в Таллинне государственными органами были попраны с полдесятка параграфов Основного закона (конституции) Эстонской Республики – каждый имеет право на мирные собрания (ст.47), каждый имеет право на свободное передвижение в своей стране (ст. 34), каждый имеет право на выражение своего мнения, а цензуры не существует (ст. 45), никого нельзя принуждать изменить свои мнения и убеждения (ст. 41).
Когда и кто ответит, на основании какого закона полиция безопасности потребовала закрыть русскоязычные сайты в Интернете? На каком законе у руководителя финансового отдела уездного управления появилось право издавать предписания о запрете в Нарве алкогольной торговли уже в субботу и воскресенье 28-29 апреля? Ведь местная горуправа распорядилась ввести такое ограничение лишь на 30 апреля и на 1-2 мая. На каком основании нарвская полиция задерживала 29 апреля 2007 года лиц, подозреваемых в распространении неких листовок? Кто и когда приостановил действие статьи 12 Конституции Эстонии («никто не может быть подвергнут дискриминации из-за его национальной принадлежности»), когда из Латвии запретили впускать в Эстонию лиц с русскими фамилиями?
Есть одна старинная примета: если государство начинает «приостанавливать» действие своей конституции, это значит, что оно в действительности ослабевает. Там, где безоружную, стоящую пикетом толпу, разгоняют дымовыми шашками и полицейскими дубинками, правовое государство заканчивается. Начинается – полицейское.
Чем в этих приёмах и методах Эстонская Республика отличается от советских или нынешних российских разгонов шествующих? – Только тем, что российский ОМОН бьёт своих – по духу, по языку, по цвету паспорта. А эстонский спецназ – в основном, чужих – и по языку, а главное, по национальности.
Год назад рождённый лозунг «деоккупации» эстонские радикалы решили воплотить, в частности, в запрете красных (советских) звёздочек, в сносе советских памятников, в ужесточении языковых требований. И не заметили, что в действительности – это всё те же советские методы искоренения чего-то – запретить, снести, наказать. Уверен, что призыв деоккупироваться надо бы заменить стремлением к десоветизации.
…Летом прошлого года у меня произошёл любопытный эпизод. В переполненном автобусе из Нарва-Йыэсуу я, уступив место женщине, сел на приставной шоферской сундучок. Ездивший со мной на работу в Нарву уже несколько лет в одно и то же время капитан-пограничник негромко сказал мне: «Здесь сидеть нельзя». Я промолчал. Выходя у ДК «Энергетик», офицер произнёс: «В следующий раз, если не подчинитесь моему требованию, я Вас задержу». Пришлось перейти на ты: «Капитан, ты у себя на кордоне задерживай…» Пограничник приостановился на выходе и внимательно посмотрел на меня: «Я запомнил Ваше лицо!»
На своё письмо в главный штаб Пограничного департамента я, в нарушение Закона об ответа на заявления, реакции не получил. Видимо, там не согласились с суждением о том, что этот командир ничем не отличается от офицера колониальных войск, следящего за порядком посадки туземцев в общественном транспорте.
Все мы помним с 1992-1993 годов официальное требование проявлять лояльность к возрождающемуся Эстонскому государству. Меня всегда коробил этот термин. Лояльности, например, к германским властям, требовали от оккупированного нацистами белорусского и украинского населения. Ну, думалось, неудачно выбрали выражение радикалы. Оказалось, что именно этого на самом деле требуют националисты - не слияния с русскими в единое общество Эстонии, а послушание, покорность русских. Если это и есть «деоккупация», то кто становится новым оккупантом?

Дезинтерграционная контрпропаганда
Есть ещё одна отвратительная особенность, связанная с апрельскими событиями – ТАССовская манера освещать в прессе события 27-29 апреля. По эстонскому ТВ мы видели и погромы магазинов, и кидание камней в полицейских, и пьяную русскую молодёжь, и явно постановочные кадры (во время уличного интервью с таллиннцем по имени Пауль мимо проходит широкая спина в куртке и бросает в микрофон фразу: «Фашист!». Судя по тому, что ни Пауль, ни оператор даже не ловят проходящего в объектив, не провожают его взглядом, ясно, что это подставной). Комментаторы, премьер-министр и президент страны говорили только об этом. И ни слова, ни полкадра – о том, как и почему тайно, обманом, якобы по экстренному решению какого-то комитета убрали Бронзового солдата. Ни полслова о том, что именно в связи с вытеснением многолюдного пикета в защиту памятника начались погромы. Ничего об этом нет и в Postimees.
Не сказать, что ЭТВ или 3-й канал не спрашивают мнения о происшедшем у русских людей, но в кадр попадает то полупьяный парень, то девицы лет 16. Русская интеллигенция говорит лишь в “Актуальной камере” (русскоязычный 15-минутный выпуск). Русских политиков вообще нет ни на одном канале.
А ведь это же дезинформация своего, эстонского народа. К сожалению, чужой - русский народ, живущий в Эстонии, уже не верит ни эстонскому ТВ, ни газетам на эстонском языке.
Разумеется, российское ТВ говорит, напротив, в основном о сносе монумента и, будто бы, последовавших за этим столкновениях с полицией. Несведующий человек не разберёт, – а были ли вообще погромы. И вот уже один из главных идеологических провокаторов – Заренков, именуется правозащитником.
Самые высшие полицейские руководители говорят о том, что сотни задержанных находятся в местах предварительного заключения. Которые, конечно же, соответствуют высоким европейским стандартам, и нам демонстрируют сверкающие чистотой коридоры Тартуской тюрьмы. Но мы по российским телеканалам видим и портовые терминалы, переполненные сидящими на полу людьми с руками, скованными наручниками.
Если по мнению А.Ансипа горстка вандалов и хулиганов стремились подорвать международный имидж Эстонии, то для чего вводились чрезвычайные меры по всем русскоязычным городам?
Все это – государственные обман, фальшь и лицемерие мы уже проходили, и от этого в 1991 году стремились уйти. Да, наверное, в нас, русских людях, еще много осталось советского. Но в конце апреля 2007 года выяснилось, что у эстонского государства этого, советского, ничуть не меньше.
В 15.00 час. 26.04.2007., за несколько часов до известных событий, я по факсу направил заявление в Эстонский институт прав человека о выходе из правления этой общественной организации…


Александр Гамазин 30.04.2007.