Сегодня исполняется 70 лет Ю.А. Гагарину - первому человеку, полетевшему в космос, о котором написаны тома. Но есть вещи, о которых мы еще не знаем. Вначале некоторые сведения о полете были засекречены. А когда их рассекретили, то охотников добраться до правды оказалось мало. Многим ли известно, что Юрий Гагарин был в шаге от катастрофы? А как он приземлялся? Давайте полистаем неизвестные страницы известного на весь мир полета...



далее...


Перед прыжком в бездну


Начнем с того, что в течение двух часов(!) Гагарин ожидал старта, пока проводились последние проверки систем корабля. Представь себя на его месте, читатель. Ты в капсуле, в которую не проникает свет. Космический аппарат закрыт металлом обтекателя ракеты. Ты на самом верху ракетного гиганта, что унесет тебя в суровую мрачную бездну. Ты отправляешься в неведомое. Тебе предстоит столкнуться с неизвестностью. Открытый космос. Безвоздушное, лишенное жизни бесконечное пространство, полное смертоносного излучения, метеорных потоков. Невесомость. Что станет с кровообращением? Наконец, не пострадает ли мозг от столь необычного ощущения, не перестанет ли он нормально функционировать? А огромная скорость, с какой предстояло пронестись над планетой - разве не повод для беспокойства? Как она скажется на физическом состоянии? Тогда это было загадкой. И потом сам старт путем сжигания сотен тонн высоколетучего и взрывоопасного топлива таил в себе опасность. До полета Гагарина произошло несколько крупных катастроф с тяжелейшими последствиями. Одна из ракет взорвалась в 1960-м на стартовой площадке, что стоило жизни главкому Ракетных войск стратегического назначения маршалу Митрофану Неделину и большой группе специалистов-ракетчиков. Завершились неудачей два из семи полетов непилотируемых кораблей «Восток». В первом случае спускаемый аппарат остался на орбите, во втором сгорел на обратном пути вместе с подопытными животными. Правда, два последних мартовских полета были успешными. Более того, 25 марта успешно прошло катапультирование и приземление на парашюте манекена, имитировавшего экипированного космонавта. Два часа наверху ракеты. Два часа будоражащих душу мыслей...



28260 километров в час

Ракета стремительно набрала скорость, и Юрия вдавило в кресло. Спустя минуту перегрузки стали так велики, что он не мог пошевелиться. Специалисты, следившие за физическим состоянием пилота, зафиксировали, что его пульс участился с обычных 64 ударов в минуту до 150. По мере того как «Восток» постепенно преодолевал силу притяжения, перегрузки уменьшались. И вот наконец произошло разделение с носителем, корабль вышел на околоземную орбиту. Теперь Гагарин летел со скоростью 8 километров в секунду (28260 км/час).

Официальный мировой рекорд скорости тогда принадлежал американцу майору Дж. Роджерсу. Он был установлен 19 декабря 1959 года и равнялся - 2455 км/час. Правда, неофициальный рекорд принадлежал другому американскому пилоту - Р. Уайту, который на ракетоплане Х-15А 7 марта 1961-го, т.е. почти за месяц до полета Гагарина, развил скорость 4675 км/час. В любом случае налицо был резкий скачок в скорости, Гагарин летел так быстро, как до него не летал никто.

...Юрий оттолкнулся от кресла, насколько позволяли привязные ремни, и как бы завис между потолком и полом кабины, испытывая необычайную легкость в теле, руки и ноги, казалось, ему не принадлежали. Он впервые испытал ощущение невесомости, но быстро к ней приспособился. Корабль шел в автоматическом режиме.

Корректировка траектории полета осуществлялась автоматически. Отбрасывание ступеней, все стадии полета, скорость корабля, даже микроклимат внутри кабины - все это контролировалось с Земли. Это дало возможность Юрию сосредоточиться на том, что видит и чувствует. Он начал записывать свои наблюдения и докладывать на Землю обо всем, что видит. Он писал, находясь в скафандре, не снимая гермоперчаток, обыкновенным графитовым карандашом. Писал легко, фразы одна за другой ложились на бумажные страницы бортового журнала.

«Заря» (Земля) интересовалась, что он видит внизу, каково его самочувствие. Гагарин охотно отвечал. «Восток» внезапно окутала кромешная тьма, так как он из потока солнечных лучей вошел в затененную сторону Земли. Внизу было черно, однако Юрий предположил, что пролетает над океаном. Вскоре корабль вновь вошел в полосу света, и горизонт засиял всеми цветами радуги.



В шаге от катастрофы

Менее чем за 90 минут «Восток» облетел вокруг Земли, наступило время возвращения. Это была наиболее опасная часть полета. Если бы что-нибудь случилось на старте, у Гагарина оставался хотя бы небольшой шанс уцелеть при катапультировании. Сбой же на орбите или при приземлении грозил превратить все внутри корабля в пепел. Корабль начал вращаться вокруг своей оси, а перед входом в атмосферу спускаемый аппарат не смог полностью отделиться от пристыкованного к нему приборного отсека. Оба модуля, все еще соединенные электропроводкой, понеслись вниз. «Затем в точно заданное время прошла... команда, - писал в секретном отчете Юрий Гагарин. - Я почувствовал, как заработала ТДУ (тормозная двигательная установка). Через конструкцию ощущался небольшой шум. Я засек время включения ТДУ. Включение произошло резко. Время работы ТДУ составило точно 40 секунд. Как только выключилась ТДУ, произошел резкий толчок, и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Все кружилось. То вижу Африку (над Африкой произошло это), то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрывал шторки. Мне было интересно самому, что происходит. Разделения нет. Я знал, что, по расчету, это должно было произойти через 10-12 секунд после выключения ТДУ. По моим ощущениям, больше прошло времени, но разделения нет... Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КВ-каналу, что ТДУ сработала нормально. Прикинул, что все-таки сяду, тут еще тысяч шесть километров есть до Советского Союза. Потом тысяч восемь километров до Дальнего Востока. Где-нибудь сяду. Шум не стоит поднимать. По телефону, правда, я доложил, что ТДУ сработала нормально, и доложил, что разделения не произошло. Как мне показалось, обстановка не аварийная, ключом я доложил: «Все нормально. Лечу, смотрю - северный берег Африки, Средиземное море, все четко видно. Все колесом крутится - голова, ноги. В 10 часов 25 минут 57 секунд должно быть разделение, а произошло в 10 часов 35 минут».

Гагарину крупно везло. При спуске температура поверхности корабля настолько повысилась, что кабели сгорели, модули разделились, и угроза катастрофы миновала. «Разделение я резко почувствовал. Такой хлопок, затем толчок, вращение продолжалось. Все индексы на ПКРС погасли. Включилась только одна надпись: «Приготовиться к катапультированию». Затем чувствуется, начинается торможение, какой-то слабый зуд по конструкции идет, это заметил, поставил ноги на кресло... Здесь я уже занял позу для катапультирования, сижу жду. Начинается замедление вращения корабля, причем по всем трем осям. Корабль стало колебать примерно на 90 градусов вправо и влево. Полного оборота не совершалось. По другой оси также колебательные движения с замедлением. В это время иллюминатор «Взор» был закрыт шторкой, но вот по краям этой шторки появляется такой ярко-багровый свет. Такой же багровый свет наблюдал и в маленькое отверстие в правом иллюминаторе...» Корабль вошел в плотные слои атмосферы. Его наружная оболочка быстро накалилась, и сквозь шторки, прикрывающие иллюминаторы, Гагарин увидел жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Невесомость исчезла, нарастающие перегрузки со страшной силой прижали его к креслу. Они были значительнее, чем при взлете, почти 10 единиц. Корабль опять завращало.



«Сижу и думаю:
уж не я ли это катапультировался?»

Отметим, что приземление происходило на парашюте, а не вместе с кораблем, как сообщил ТАСС 12 апреля 1961 года, как, наконец, об этом написал в своей книге «Дорога в космос» сам Юрий Гагарин. Та версия обрела силу правды, а истина долгие годы замалчивалась. Скорее всего потому, что в дальнейшем космонавты должны были приземляться в спускаемом аппарате. С Гагариным решили подстраховаться. Конструкторы сочли, что приземление внутри спускаемого аппарата будет слишком жестким (12 метров в секунду), и избрали, как им казалось, более безопасный способ посадки (парашютная скорость - всего 5 метров в секунду). И потом, видимо, по мнению руководителей советской космонавтики, посадка вне корабля, предусмотренная программой полета, как бы принижала конструкторскую мысль. Хотя в чем тут принижение? Американцы смогли повторить орбитальный полет лишь 20 февраля 1962 года.

Джон Гленн приводнился в океане, что, кстати, технически много проще. Так или иначе, а для Гагарина катапультирование и спуск на парашюте были еще одним испытанием воли и мужества. Он его выдержал. Вернемся вновь к докладу космонавта: «В это время на высоте примерно около 7000 метров происходит отстрел крышки люка N 1: хлопок - и ушла крышка люка. Я сижу и думаю, не я ли катапультировался? Так тихонько голову кверху повернул, и в этот момент выстрел, и я катапультировался - быстро, хорошо, мягко, ничем не стукнулся. Вылетел с креслом. Смотрю, выстрелила эта пушка, ввелся в действие стабилизирующий парашют. На кресле сел, как на стуле. Сидеть на нем удобно, очень хорошо, и вращает в правую сторону. Я сразу увидел: река большая - Волга. Думаю, что здесь больше других рек таких нет, значит Волга. Потом смотрю, что-то вроде города, на одном берегу большой город и на другом значительный. Думаю, что-то вроде знакомое. Катапультирование произошло над берегом, по-моему, приблизительно около километра. Ну, думаю, очевидно, ветерок сейчас меня потащит туда, буду приводняться. Отцепляется стабилизирующий, вводится в действие основной парашют - и тут мягко так, я ничего даже не заметил, стащило. Кресло ушло от меня, вниз пошло. Я стал спускаться на основном парашюте...

Думаю, наверное, Саратов здесь, в Саратове приземляюсь. Затем раскрылся запасной парашют, раскрылся и повис вниз, он не открылся, произошло просто открытие ранца... Тут слой облачков был, в облачке поддуло немножко, раскрылся второй парашют, наполнился, и на двух парашютах дальше я спускался...»

Два раскрытых парашюта - это опасно, очень опасно. Но беда, как говорится, не приходит одна. Не открылся клапан подачи воздуха для дыхания. Вновь слово Гагарину: «Трудно было с открытием клапана дыхания в воздухе, получилась такая вещь, что этот клапан, когда одевали, попал под демаскирующую оболочку под подвесной системой, под этой демаскирующей оболочкой, так все притянуло, минут шесть я все старался его достать. Но потом взял расстегнул демаскирующую оболочку, с помощью зеркала вытащил этот самый тросик и открыл его нормально».

Весь полет был риском, цена риска - жизнь. Гагарин рисковал ради славы своей страны. Ради продвижения человечества по пути прогресса. Ради того, наконец, чтобы встретиться с космосом и рассказать землянам о нем. И счастье улыбнулось ему. Он остался в живых и поведал миру о величайшем свершении.



Об авторе. Анатолий Иванович Докучаев - известный военный журналист, полковник, эксперт, автор многочисленных публикаций по истории космонавтики и авиации в «Независимом военном обозрении», «Красной звезде», в зарубежных изданиях.

vn.ru