Василиса

Василиса, дождавшись, когда Иван-Царевич уснет, достала из шкафа пузырек с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги, стала писать.

"Милый Кащеюшка! - писала она.- И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с рождеством и желаю тебе всего от господа бога. Нету у меня ни отца, ни маменьки, только ты у меня один остался".

Василиса перевела глаза на темное окно, в котором мелькало отражение свечки, и живо вообразила себе Кащея Бессмертного. Это маленький, тощенький, но необыкновенно юркий и подвижной старикашка, лет шестидесяти пяти на вид, с вечно смеющимся лицом и пьяными глазами. Под его почтительностью и смирением скрывается самое иезуитское ехидство. Никто лучше его не умеет вовремя подкрасться и цапнуть за ногу, забраться в ледник или украсть у мужика курицу. Ему уж не раз отбивали задние ноги, раза два его вешали, каждую неделю пороли до полусмерти, но он всегда оживал.

Василиса вздохнула, умакнула перо и продолжала писать:



"А вчерась мне была выволочка. Ванька выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что цветы по ковру выткала красные заместо розовых. Не любит он меня, Кащеюшка. Какая там любовь, если увидел меня только перед свадьбой, а у него уже Парашка боярская была! Это все старый царь-батюшка ему велел жениться, а Ванька назло стрелу в болото послал, а царь у нас с придурью, все одно сказал, женись. А зачем я ему нужна, когда у него своя Парашка. А давеча Ванька велел для царя пирог испечь с яблоками, а я испекла с капустой, а он стал этим пирогом мне в харю тыкать. И кожу мою лягушечью, твой подарок памятный, в печке спалил."

"Приезжай, милый Кащеюшка, - продолжала Василиса, - Христом богом тебя молю, возьми меня отседа. Пожалей ты меня, сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, все плачу. А старших царевичей жены надо мной надсмехаются, говорят, что я зеленая и рот большой. А сами дуры набитые, и рожи у нех рябые. А что я скажу, мой Ванька младший сын, а у этой муж наследный принц. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... Забери меня отседа, я тебе последней служанкой буду, девкой половой, а только сил моих нет уже. А еще передай привет бабке моей, и чтоб у нее нога не болела. Остаюсь твоя Василиса, милый Кащеюшка, приезжай".

Василиса свернула вчетверо исписанный лист и вложила его в конверт, купленный накануне за копейку... Подумав немного, она умакнула перо и написала адрес: Тридевятое царство, Тридесятое государство.

Потом почесалась, подумала и прибавила: "Кащею Бессмертному". Довольная тем, что не помешали писать, она надела шапку и, не набрасывая на себя шубейки, прямо в рубахе выбежала на улицу...

Сказка о многих китайских знаниях

В одной китайской провинции, на вершине горы жил ученый отшельник, посвятивший свою жизнь врачеванию. Со всех сторон к нему приходили страждущие, и отшельник их лечил как мог, а вернее, как позволял ему тогдашний уровень развития китайской медицины. Посредственно лечил. Одного вылечит, другого угробит. Обидно это стало китайскому отшельнику. Взял он свой посох, взял мисочку риса (куда же без нее!) и пошел искать тайный китайский монастырь, чтобы тамошние китайские монахи как-то повысили его уровень врачевания.
Как ни странно, но однажды он набрел на этот совершенно тайный китайский монастырь. И тамошний главный настоятель, выслушав отшельника, сказал ему: "О пытливый китаец! Мы не можем обучить тебя ничему в нашем китайском монастыре, потому что это очень секретный, совершенно закрытый монастырь. Но если ты прослужишь у нас простым водоносом всего десять лет и два месяца, то в награду за прилежание получишь удивительную способность проникать взглядом в самую суть вещей. Это должно помочь тебе при диагностике болезней."
Китайский Отшельник с радостью согласился, и всего через 10 лет и 2 месяца вышел из ворот монастыря, озирая окрестности глазами, более зоркими, чем у орла, ибо они видели не только крошечную муху на расстоянии трех полетов стрелы, но и истинную суть этой мухи (не время и не место сейчас рассказывать о ней).
И своим новым зрением он узрел вдали другой тайный китайский храм. И всего через неделю уже стучал в его ворота.
А еще через 10 лет и 2 месяца вышел оттуда, наделенный небывалым интеллектом - что тоже должно было помочь ему для назначения нужного, безошибочного курса лечения. Привычно оглядев горизонт орлиным оком, китайский отшельник пошел к третьему храму, видневшемуся вдалеке.
И так он обошел целых 7 храмов - все, что были на тот момент в Китае, и приобрел 6 новых способностей (он бы и 7 приобрел, но 4-й храм, к сожалению, был заброшен, и оттуда китайский отшельник смог вынести только спрятаные сокровища, а не знания).
Из третьего храма китайский отшельник сумел выйти всего через 8 месяцев - обладая могучим разумом, он без труда сторговался с настоятелем. И приобрел за это время нечеловеческую силу и ловкость. Из пятого он уже не вышел, а вылетел - отслужив положенный срок, сумел вытребовать впридачу к неуязвимости для ядов и инфекций способность летать. В шестом храме его научили произвольно менять свой размер и внешний вид - ведь это все частности, главное - душа. А в седьмом он пробыл целых 19 лет вместо 10-ти - то невыразимое словами учение, которое он приобрел там, котировалось слишком высоко. Правда, неизвестно, что именно это было и как оно могло помочь китайскому отшельнику в его врачевании.
На прощание настоятель седьмого монастыря сказал отшельнику: "Теперь ты обладаешь достаточной силой и способностями, чтобы принести избавление от любых болезней. Лети к себе на гору и жди. Страждущие сами к тебе придут."
И китайский отшельник, преображенный посещением семи китайских храмов, полетел на свою гору и стал ждать.
Ждал он недолго. Не прошло и трех суток, как посланное китайским Императором войско напало на него и забило до смерти. После чего ученые лекари извлекли из груди отшельника его сердце, выкололи всевидящие глаза и достали великомудрый мозг. А также собрали до капли всю кровь, и перемололи в мелкий порошок кости, и даже внутренности сохранили и бережно доставили в столицу. Ибо нет ничего на свете более целительного, чем должным образом обработанная плоть дракона.
Иван и лягушка

Идет по болоту Иванушка, ищет свою стрелу каленую. Смотрит - да вот она, в кочку воткнулась. А рядом, естественно, лягушка сидит и смотрит на него оценивающе.
Иванушка обрадовался, хвать ее - и целоваться лезет. А лягушка вдруг как завопит человеческим голосом: "Помогите! Зоофилы!" Вырвалась и ускакала.
Иванушка ей: "Погоди, куда же ты? Давай хоть поговорим!"
Лягушка голову из промоины высунула, посмотрела подозрительно:
- Ну говори. А я тут посижу.
- Лягушка, - говорит Иван, - ты не подумай чего плохого. Я ведь с серьезными намерениями!
- Да уж куда серьезнее... - проворчала Лягушка.
- Да нет, ты не поняла! Я жениться хочу.
- А я тут при чем?
- А ты должна стать моей женой!
Лягушка подумала с минуту.
- А с какой же это радости?
- Ну как же! Вот моя стрела, видишь? Куда она упала - там мне и невесту искать.
Лягушка снисходительно посмотрела на Иванушку.
- А ты что, не мог стрелу на купеческий двор послать? И найти себе приличную, хорошо воспитанную купеческую дочь?
- Да ну ее! - Махнул рукой Иванушка. - Она толстая. И конопатая.
- А я, значит, само изящество и приятного цвета?
- Да не в том дело, - пояснил Иван. - Я рискнуть хотел. Так интереснее.
Лягушка опять помолчала.
- Слушай, парень, а тебя, случайно, не Иван-дурак зовут?
- Нет, я Иван-царевич.
- Надо же... а как похож.
Лягушка выбралась на лист кувшинки посреди промоины и уставилась на Ивана круглыми глазами. Тот подождал-подождал...
- Так ты выйдешь или нет?
- И не подумаю! Варварство какое... Стрелу он пустил, видите ли! А невесту что, никто не спрашивает? Может, ты ей не люб?
- Как так, не люб? - опешил Иван.
- А вот так! И вообще, с чего ты взял, что обязан на мне жениться? Стрелу нашел? Ну и пошел... отсюда.
- Не могу, - вздохнул Иван, - судьба у меня такая. Я должен жениться на лягушке. С детства мечтал.
- Да что ты говоришь!
- Да честное слово! Вот, думал, женюсь, а она ночью лягушачью кожу сбросит - и обернется девицей-красавицей...
- И как она там только поместится... - пробормотала Лягушка.
- А я потом ее шкуру в печи сожгу - и останется она красавицей навсегда! Ну, а если ее какой-нибудь Змей-Горыныч похитит - тогда я с ним сражаться пойду. По дороге подвигов совершу, прославлюсь. А потом убью дракона (у меня для этого и стрела специальная припасена, черная!), жену домой отвезу, и будем мы жить с ней долго и счастливо...
- ...и умрете в один день.
- Ну...да.
- Знаешь, парень... ну и странные же у тебя фантазии.
- Так ты что же, отказываешься?
- Да как тебе сказать... Понимаешь, вот ты хочешь жениться на лягушке... а я ведь не совсем лягушка.
- Ну так о чем я и говорю! Значит, мы сможем жить как муж и жена!
- Слушай, ты что, извращенец? Или в школе плохо учился? Самца от самки отличить не можешь?
- Так ты что же... не Лягушка-царевна?!
- Нет! Я Королевич-Лягушонок. Заколдованый. Слыхал, может?
- А чего ты тут делаешь?
- Что делаю... Живу я тут!
- А стрела моя зачем тебе понадобилась?
- Да не нужна она мне! - Лягушка повозилась на своем листе, устраиваясь поудобнее. - Я вообще не тебя ждал, а юную прекрасную царевну.
- Это зачем?
- Ну как... Поцелуй прекрасной царевны снимет с меня чары.
Иванушка заржал.
- А ты не смейся! - обиделась Лягушка. - Поцелует, куда она денется! Я все продумал. Царевна придет сюда играть с любимым золотым мячиком...
- Царевна? Сюда придет? С какого перепуга?
- А почему нет? Тут красиво.
Оба обвели взглядом болото; Иван - с брезгливой гримасой, Лягушка - с гордостью.
- Ну, придет, ну поиграет - и что?
- Да так... - вздохнула Лягушка. - Есть такой маленький шанс, что мячик у нее укатится в болото, а я его достану, а в благодарность попрошу поцелуй... Кстати, ты говорил, что ты - царевич. А сестры у тебя нет?
- Есть, как не быть. Младшая.
- А... А мячик у нее есть?
- Нету.
- Может, подаришь? Не в службу, а в дружбу, а? Мужская солидарность?
- Да я-то пожалуйста... Только сестренке всего девять лет.
- Это мне еще семь лет ждать... Лягушки столько не живут.
- Ну ты же не совсем...
- Тоже верно...
Помолчали.
- Слушай, хочешь совет? Возьми ты свою стрелу и выстрели еще раз. Только прицелься получше. Так много девушек хороших, ну зачем тебе какая-то жаба!
- Наверно, так и сделаю. А ты...
- Нет. Я себе лягушку искать не стану!
- А какая-нибудь другая девушка, не царевна, тебя не устроит? Прачка, к примеру? Ну, уронит она в болото не золотой мячик, а штаны какие-нибудь - велика важность!
- А что, есть такие?
- А то нет! Царевич я или не царевич! Хоть завтра пришлю, на выбор.
- А они симпатичные?
- Других не держим.
- Тогда конечно, присылай! Не знаю только, поможет ли...
- А почему нет? Чем прачка хуже принцессы? В крайнем случае, поцелуют дважды.
- А захотят?
- А куда они денутся? Царский указ, как-никак!
- Спасибо, добрый молодец. Я тебе еще когда-нибудь пригожусь.
- На свадьбу придешь?
- Приду.
- Тогда до скорого.
- Скатерьтью дорожка!
Cказочка дядюшки Примуса про Соляное Чучелко

Шел однажды Братец Кролик куда-то по своим делам, и нашел под терновым кустом Соляное Чучелко. Нашел - и оторваться не может. Не потому что прилип, а просто - ну как же бросить такую ценность без присмотра? И домой не унесешь - тяжело, соль все-таки. А если побежать за тележкой - того и гляди, кто-нибудь другой найдет и утащит.
Неизвестно, сколько бы так мучился Братец Кролик, но вдруг показалось ему, что вдалеке на тропинке мелькнул рыжий хвост Братца Лиса. Братец Кролик, недолго думая, закидал Соляное Чучелко листьями и стал ждать. Скоро показался Братец Лис. Увидел Братца Кролика и решил, что сегодня, в такой жаркий день, он, пожалуй, не будет за ним гоняться, а значит, можно поздороваться и просто поговорить по душам, по-соседски.
- Здравствуй, Братец Кролик.
- И ты здравствуй, Братец. Куда путь держишь?
- Да никуда, просто гуляю. А ты что делаешь?
- А я сижу тут под кустом. Знаешь что, Братец Лис? Давай с тобой меняться? Уж очень мне прогуляться захотелось.
- Это как?-не понял Братец Лис.
- Да очень просто. Ты побудешь немного Братцем Кроликом и посидишь под кустом, а я побуду Братцем Лисом и пойду погуляю.
- Ой, чувствую я, Братец Кролик, ты меня опять хочешь как-то обмануть. Но никак не пойму, где тут заковыка.
- Да что ты, Братец Лис, все честно! Посиди, отдохни в тенечке, а я вместо тебя буду ноги сбивать.
- Значит, говоришь, я буду Братцем Кроликом?
- Ну да.
- А ты, значит, будешь Братцем Лисом?
- Точно.
Задумался Братец Лис, но так и не смог понять, какой во всем этом смысл.
- Нет, ничего не понимаю! - признался он.
- Ну, ты посиди тут, подумай, а я побегу. А чтобы тебе лучше думалось, побудешь Братцем Кроликом - я ведь страшно умный, знаешь?
И не успел Братец Лис ответить, как Братец Кролик уже убежал. Бежит и думает: "Как это удачно сложилось, что Братец Кролик по-прежнему сидит у тернового куста! Соляное Чучелко нельзя оставлять без присмотра!"
Сел Братец Лис (то есть теперь уже Братец Кролик) на свой хвост и погрузился в размышления. Думал-думал, пока у него голова не заболела. А тут как-раз ползет мимо Братец Черепаха.
- Здравствуй, Братец Черепаха!- сказал Братец Лис.
- Здравствуй, Братец Лис.
- Да тут понимаешь какое дело... Я ведь теперь не Братец Лис, я Братец Кролик.
- Как же это тебя так угораздило?
- Сам не понимаю. Но я вот что подумал. Ты куда ползешь?
- К озеру, купаться.
- А далеко ли до озера?
- К вечеру, должно быть, доползу.
- Медленно ты ходишь, Братец Черепаха.
- Ничего, я не тороплюсь.
- А давай я вместо тебя пойду к озеру. Я ведь теперь Братец Кролик, быстрее меня никого в лесу нет! Раз-два - и там.
- Но ведь то ты, а то я!
- Велика важность! Побыл я Братцем Кроликом, теперь побуду Братцем Черепахой.
- А я кем тогда буду?
- Да кем угодно. По мне, так хоть Братцем Опоссумом!
Сказал так Братец Лис да и убежал. А Братец Черепаха (то есть уже Братец Опоссум) остался сидеть под терновым кустом. И никак не мог понять, что же произошло. "Значит, теперь я Братец Опоссум? А Братец Опоссум тогда кто же? Выходит, что никто. Вот ведь не повезло бедняге! А почему я, собственно, Братец Опоссум? Если мне можно быть кем угодно, то я, пожалуй, и Братцем Медведем могу быть! Или Братцем Волком. Или вообще Симургом. А что, Братец Симург - это звучит гордо!"
А тут и Братец Кролик вернулся с тачкой. Остановился у куста и кричит:
- Эй, Братец Кролик, ты еще здесь?
- Нет, - отвечает Братец Черепаха,- Здесь только я.
- Кто - я? А, это ты, Братец Черепаха?
- Нет, Братец Черепаха убежал на озеро купаться.
- То есть как?
- Да так. Братец Кролик оказался Братцем Лисом, стал Братцем Черепахой и убежал.
- А Братец Черепаха?
- А Братец Черепаха стал Братцем Опоссумом.
- А ты тогда кто?!
- А я Братец Симург.
- А кто же тогда Братец Кролик?- закричал Братец Кролик, чувствуя, что сходит с ума.
- И Братец Кролик - тоже я. Да чего там, скажу тебе по секрету, Братец Медведь - это тоже я! И вообще кто угодно, нужное подставить. Здорово, да?
- Ну, если Братец Кролик - это ты... Значит, ты - это я?
- Значит, так.
- И кто угодно еще - это тоже я?
- Знаешь, я думаю, не совсем так. Пожалй, Матушка Мидоус - это все-таки не ты. Не похожа. Совсем.
- Ааааа!!!-закричал Братец Кролик и, забыв и про тележку, и про Чучелко, помчался к Матушке Мидоус - чтобы увидеть хоть какое-то живое лицо, кроме своего собственного. А когда увидел - тут же на радостях закатил пир на целый мир. То есть, нажрался в гордом одиночестве. Потому как сам он и был целым миром. Ну, если не считать Матушки Мидоус.
Лиса и Зайцы

У Лисы была избушка земляная, а у Зайца вообще никакой не было. Ну, так оно испокон веку водится, что лисы живут в норе, а зайцы - где придется. Вот и пришел Заяц к Лисе, да и говорит: "Пусти меня, мол, на ночлег. Холодно во дворе, а я много места не займу." Как ни странно, Лиса Зайца не съела. Может, сыта была, а может, просто настроение у ей было благодушное. В общем, пустила она его в дом. А наутро Заяц никуда не ушел. Проснулась Лиса - а Заяц и полы подмел, и кашу наварил, и половички вытряхнул... Полезный Заяц оказался. Ну и не выгнала его Лиса, вместе жить стали.
Прошло какое-то время, наступила весна, Заяц заскучал. "Лиса, а Лиса? Тоскливо мне. Можно, я жену в дом приведу?" Лиса подумала, что нехорошо зайцу быть одному, и позволила. Стало в доме два зайца. А потом - Лиса и опомниться не успела, как стало зайцев пятеро, а потом - восемь, тринадцать, двадцать один... Лисе уже и хвост приткнуть негде. Попробовала было заикнуться о своих правах - а Зайцы как на нее набросятся - они здесь родились, здесь выросли, и дедушка их вон на той лавке спал, и вообще Лиса - хищная тварь, а они мирные травоядные, так что пусть проваливает из их избушки. А нет - тогда пускай сидит и помалкивает в тряпочку, пока они не пошли и не пожаловались Медведю.
Сказка, стремящаяся к хэппи-энду

История эта произошла в одном маленьком сказочном королевстве. Сказочным оно считалось чисто номинально; королевство было такое маленькое ,что серьезных чудес в нем никогда не происходило. Так, ерунда всякая.
В этом королевстве, как водится, жил принц. Не только он один, конечно, но сказка будет именно о нем.
Принц, как это обычно и бывает в сказках, любил пастушку. Чистой и возвышенной платонической любовью. Она отвечала ему взаимностью. То есть тоже любила втайне и издалека. И то сказать - кто она такая, и кто он такой! Так только в сказках бывает, что простые пастушки выскакивают замуж за высокородных. А наше королевство, как мы помним, хоть и было сказочным, но все-же не настолько. И пастушка, как девушка умненькая и практичная, особо на такие чудеса не рассчитывала.
Принц был настроен более оптимистично. Он нанял кучу осведомителей, которые изучили всю жизнь пастушки и составили для Его Высочества ее полный психологический портрет. И принц понял, что именно такая девушка ему нужна. Для подстраховки он обратился к известной колдунье (заграничной, поскольку в родном отечестве своих не было), и та подтвердила: да, действительно, из всех девушек подходящего возраста пастушка - самая предпочтительная партия для принца. Просто-таки идеальный вариант.
Разумеется, такая история не могла закончиться ничем, кроме хэппи-энда. Но пока что она еще не закончилась.
Свадьбу сыграли весной. Пастушку на нее не пригласили, да это и понятно - что ей делать на королевской свадьбе? Принц женился на принцессе из соседнего королевства. Принцесса была на шесть лет старше его, и лицом не то чтобы некрасива, а так, ничего выдающегося. Хотя, чего уж там - да, она была некрасивая. Маленького росточка, конопатая и близорукая. Зато этот брак был чрезвычайно выгоден двум государствам, а о чем должен в первую очередь думать хороший правитель, как не о благе родной страны? Родители принца и принцессы все обговорили заранее, еще когда те были совсем детьми. И принц прекрасно знал, кто будет его жена. Но мечтать ведь не запретишь, верно?
Пастушка вышла замуж через пару месяцев - за шорника из соседней деревни. И была вполне счастлива в браке. Ведь она, если подумать, и не была знакома с принцем. Он остался для нее детской мечтой, чем-то сияющим, не от мира сего. А муж - вот он, заботливый, работящий, в меру пьющий, редко бьющий - чего еще желать простой пастушке! Да многим ее подругам повезло гораздо меньше! А тут - и свой дом есть, и относительный достаток, и уверенность в завтрашнем дне. А что шорник старше ее почти вдвое - так ведь это не страшно. Зато любит ведь! Пряники покупает. По праздникам на ярмарку возит. Такое счастье улыбнулось пастушке - даже и не верится, что тут без чуда обошлось!
Принц... а что принц? Принц тоже был вполне счастлив. Пусть он не испытывал к своей жене жгучей страсти, но со временем, прожив вместе не один год, научился ее уважать и даже полюбил - ровной и спокойной любовью. Принцесса была неглупая женщина, прекрасно разбиралась в политике и экономике, и помогала мужу как могла. С ней можно было с равной легкостью говорить об античном искусстве и о псовой охоте. Спокойная и уравновешенная, принцесса стала для принца надежной опорой, настоящей спутницей жизни, подругой, рядом с которой ему было всегда уютно и тепло. Когда на королевство напали враги и армия принца оказалась отрезана от столицы, принцесса стояла на городских стенах, командуя ополчением. Когда у их единственной дочери была скарлатина, принц и принцесса сами по очереди дежурили у ее кроватки, меняя компрессы на горячем лбу. Беды и радости супруги делили поровну. И принц был только рад ,что у него именно такая жена - пусть и не идеальная, но все-равно замечательная.
Пастушка рано овдовела. Ее муж погиб на стенах города, сражаясь в ополчении, а больше она замуж не выходила, и сына растила одна. Сын был весь в отца - такой же основательный и серьезный. Фигурой - вылитый шорник: высокий и плечистый, а лицом больше походил на мать, унаследовал ее зеленые глаза и каштановые волосы. Когда мальчик подрос, он пошел в пастухи.
Принц стал вдовцом гораздо позже. Провожая гроб с телом своей супруги, умершей от какой-то редкой болезни, совершенно седой принц не стесняясь плакал навзрыд. Он тоже никогда больше не женился - был не в силах представить рядом с собой другую женщину, а не свою принцессу. А кроме того, он считал, что никакая мачеха не заменит его дочери умершую мать. Дочь выросла мало похожей на родителей. Что-то в ней было и от матери - рыжие волосы и остренький подбородок, что-то от отца - синие глаза и форма ушей, но все эти черты казались ее собственными, никому больше не принадлежащими, так искусно они сочетались. Что и говорить, девочка была настоящая красавица.
Итак...
Жила-была в одном королевстве прекрасная принцесса. И жил в этом же королевстве простой пастух... Разумеется, такая история не может закончиться ничем, кроме хэппи-энда.
Сказка про Очень Маленькое Число

Жили-были Вселенские Константы. И куча разных переменных.
А среди них жила одна крошечная константа, характеризующая невесть что. Такая мелкая, что ее и не открыли еще. Вообще никто не знал, что она существует. Да что там - даже рядом с массой покоя фотона она казалась сущей козявкой. Но при этом маленькая константа имела свою гордость и очень ответственно относилась к своему постоянству. Не хотела расти ни за какие коврижки, сколько ее ни убеждали другие, более солидные константы.
- Ну подумай сама, - говорила ей Постоянная Планка, - что случится, если ты станешь всего в десять тысяч раз больше? Тебя, по крайней мере, тогда хоть вычислить смогут. А сейчас, из-за тебя одной, масса Вселенной не сходится с рассчетной! Тебе не стыдно?
Константе было стыдно, но она упрямо вздергивала подбородок - красивый жест, если бы кто-то смог его разглядеть.
- Да что ты вообще означаешь?! - набрасывалась на нее Третья Космическая (которая, по большому счету, не была настоящей постоянной, но держалась реди них благодаря обширным связям). - Ты что, отвечаешь за силу тяготения? Нет! За скорость света? Тоже нет.
- Я - коэффициент этой... ну... ее не открыли еще.
- Ну кого, кого?
- Ну... губельдючести.
- Да-а? И что же именно у нас обладает губельдючестью?
- Ну эти... кузявки.
- Кто?!
- Ну они мелкие такие...
- Кварки, что ли?
- Нет, другие. Их не открыли еще.
- А какая польза от этих кузявок?
- Не знаю я! Этого еще никто не придумал!
- А они не могут быть немножко более губельдючими? Пойми, ведь стыдно за тебя, ты нам весь справочник позоришь!
- Да не знаю! Может, могут, может, нет. А вдруг я увеличусь - и произойдет что-то страшное!
- Да у тебя мания величия!- припечатало Пи. - Мнишь о себе невесть что, а сама при этом стремишься к нулю!
Это была неправда. Константа не стремилась к Нулю. Она им восхищалась на растоянии, но это, конечно, не их собачье дело.
Прочие постоянные (и деже некоторые переменные!) стыдились находиться в одной компании с маленькой константой. И всячески ее унижали. Хотя, казалось бы, куда уж дальше. Константа и так была меньше некуда. Но стойко переносила все нападки - хотя это было нелегко. И даже когда на нее начинало давить Ускорение Свободного Падения, он держалась.
Очень долго держалась. С самого Большого Взрыва и почти до сего дня. Но в конце концов не выдержала. Попробуйте сами в течении стольких миллионов лет постоянно слышать, что вы - ничтожество! И константа, всхлипывая, устремилась к Нулю, который единственный ее ни в чем ни разу не упрекал (о да, Ноль - это совершенство, недаром же он Абсолютный!)
Тут бы и написать, что мир без нее рухнул. Но нет. Стоит, как видите. И внешне в нем даже ничего не изменилось. Но в мире больше не стало губельдючих кузявок - ибо, как известно, кузявки с коэффициентом губельдючести ноль существовать не могут. И никто никогда не узнает, что же они из себя представляли, и какую невосполнимую потерю понес мир, каких блистательных возможностей лишился. Если, конечно, от кузявок вообще могла быть хоть какая-то польза.
Зато масса Вселенной наконец-то сошлась с рассчетной.

Сказка про Абсолютное Зло

Некоторое царство, некоторое государство (скажем, тришестое и триседбмое соответственно) было царством Абсолютного Зла. Над ним никогда даже солнце не светило. Да и не нужно оно там было никому, потому что населяли ту страну сплошь нежить и нелюдь.
На черной-черной горе (на каждой) там стоял непременно черный-пречерный замок, в котором черный-пречерный колдун творил черные-пречерные дела. То дождь из дохлых лягушек вызовет, то ледяную стужу, то землетрясение. И всем это нравилось, потому что у всех в той стране били черные-черные сердца.
Вурдалаки и вампиры ходили друг на друга войной, к вящему удовольствию друг друга. потому что нет ничего милее для вампира или вурдалака, чем хорошая потасовка. Злые феи по десять раз на дню накладывали проклятия на все, что движется. И все, что движется, становилось от этого только хуже и оттого счастливее. Рыцари Смерти скакали на конских скелетах и то и дело вызывали друг друга на неравный бой, отстаивая бесчестие своих ужасных дам. В черных небесах порхали драконы и гарпии, оглашая окрестности немелодичными криками. Земля не родила ничего, кроме колючек и ядовитого плюща - любимых растений местного населения. Из глубоких провалов поднимались удушливые испарения, и толпы темных орков собирались там, чтобы понюхать. Повсеместно били фонтаны из болотной гнили и мазута, а в них плескались рыбьи скелетики... Короче, ужас, да и только.
А потом однажды пришел великий герой, паладин Добра и Света, и всё улучшил. Потому что добро всегда побеждает.

П. Бормор