В последнее время в Нарве растет число правонарушений, совершаемых несовершеннолетними. И даже не подростками, а детьми — преступность становится все более юной.

Сотрудники молодежной полиции Нарвского отдела полиции Татьяна Смирнова и Кирилл Ярвальт рассказали «Нарвской Газете», что если раньше за кражи и разного рода насильственные действия задерживали подростков от 14 лет, то теперь по большей части такие правонарушения совершают дети в возрасте от 9 лет. Согласно данным полиции, за январь-февраль этого года в Нарве было зарегистрировано 26 совершенных детьми нарушений.

Далее...



Татьяна Смирнова: Мало того, что «молодеет» сама проблема преступности. Дело еще и в том, что разбои, грабежи в исполнении детей становятся очень жестокими. 9-14-летние не просто нападают на своих сверстников или детей младше себя, чтобы отобрать какие-то вещи или деньги, – часто они сознательно причиняют своим жертвам травмы.

Кирилл Ярвальт: Например, двое напали на своего ровесника, не смогли с ним быстро физически справиться. Пока один боролся с жертвой, второй подошел сзади и — камнем по голове…




Т.С.: Или еще один случай — мальчик шел с занятия в музыкальной школе, на него напали и изуродовали руки, то есть выбили и сломали пальцы. Теперь мальчик не сможет долго заниматься музыкой. То есть мы наблюдаем очень жестокое отношение к ровесникам. Это, на наш взгляд, так или иначе идет из семьи.

К.Я.: Либо родители молодые, неопытные, либо дети просто предоставлены самим себе. Много одиноких мам и пап, которые стараются устроить свою личную жизнь, а на детей времени уже не остается… Школы тоже стараются передать ответственность полиции, хотя им надо больше заниматься воспитанием учеников.

Т.С.: У школ, надо сказать, сейчас совсем немного прав. И родители зачастую не помогают, а мешают: стараются всячески защитить, выгородить своего ребенка, не понимая, что вредят ему этим.

К.Я.: Все чаще родители отказываются от проведения какой-то воспитательной работы внутри школы даже в некриминальных случаях. Какой-то толчок на перемене, удар мячом на уроке физкультуры — и родители, не желая, чтобы в этом разбиралась школа, сразу идут в полицию и пишут заявление: «Моему ребенку причинили физическую боль, начинайте уголовное дело». Дело мы не начинаем, особенно в случае детей до 14 лет, но выносим решение, которым виновник направляется на комиссию по делам несовершеннолетних.

– А у комиссии какие способы воздейтсвия на тех, кто младше 14 лет?

К.Я.: У комиссии несколько мер воздействия. Если инцидент не относится к несчастным случаям, то могут назначить отработку, направить к психологу и так далее. Самое суровое наказание, конечно, спецшколы, для мальчиков в Тапа, для девочек — в Кагвере.

Нужно добавить, что преступность не просто сильно помолодела. Мало того, что правонарушения совершают дети, так эти дети собираются в банды и действуют совместно.

Т.С.: Они употребляют алкоголь, причем нередко совершая кражи из магазинов. Владельцы торговых точек даже не всегда сообщают об этих кражах в полицию, о них нам потом рассказывают сами малолетние преступники. Они, к слову, прекрасно осведомлены о своих правах и законах, о том, что их не привлечь к ответственности.

К.Я.: Быстро начинают осознавать свою безнаказанность. Мы, конечно, их дела пересылаем в комиссию по делам несовершеннолетних, но к тому моменту, как некоторых из этих преступников направляют в спецшколу, у них накапливается по 25 дел! Опять же в спецшколу можно отправлять детей 10 лет и старше, а до этого возраста мер воздействия, прямо скажем, немного.

Т.С.: Нынешнее законодательство очень мягкое по отношению к малолетним нарушителям.

– Может быть, потому что раньше случаев с детьми-преступниками было совсем немного?

К.Я.: Но в последнее время число таких случаев растет, а меры воздействия не меняются…

Т.С.: Раньше нам очень помогала статья, по которой можно было привлечь к ответственности родителей нарушителя. Она как-то отрезвляюще действовала на пап и мам. Но ее давно отменили. А ведь, повторю, все идет из семьи, именно родитель не объяснил ребенку, что нельзя воровать и бить одноклассников, что в школе следует вести себя определенным образом. А многие родители, вместо того чтобы помогать учителям в воспитательной работе, по каким-то причинам начинают угрожать им — мол, будут жаловаться на педагогов…

К.Я.: Между прочим, это приводит к тому, что некоторые родители начинают бояться собственных детей, которые, чуть что, говорят: «Ты меня накажешь — я на тебя заявлю!» Причем если бы мамы и папы своевременно начинали обращать внимание на поступки своих чад, многое можно было бы исправить. И мы им об этом говорим, объясняем, но нам они верить не хотят. А потом приходят лет через пять, когда ребенок стал преступником: «Да, вы были правы. Скажите, что мне теперь делать?» А поделать уже почти ничего нельзя…

– Та жестокость в детях, о которой вы говорили, – откуда она, на ваш взгляд, появляется? Почему раньше она так активно не «вылезала»?

К.Я.: Я думаю, все опять-таки из семей, которые в последнее время становятся неблагополучными. Родителями люди оказываются рано; если раньше появление детей как-то планировали, то теперь относятся к этому бездумно. И потом действует логика «Я еще молодой, хочу для себя жить, ребенок только мешает». Таких очень много сейчас. Разводы родителей тоже очень серьезно сказываются на детях — в одиночку папы-мамы не справляются.

Т.С.: Также мы пожинаем плоды изменения законов, их смягчения. Раньше спецшколы были закрытыми учреждениями, теперь их статус изменился и отношение нарушителей к ним — тоже. Те, кто там оказался, своим оставшимся в Нарве друзьям звонят: «Ну ты когда к нам?» То есть они там себя чувствуют, как в лагере отдыха.

К.Я.: Неправильно также официально собирать таких детей в одном месте. Раньше нарушители были в каждой школе, но были там в меньшинстве, окружение их воспитывало. Теперь же всех их переводят в школу Паю, они прекрасно друг у друга учатся и выходят на улицы — делятся «мастерством» во дворах.

– Социально таких детей можно отнести к какой-то одной группе? Это выходцы из материально благополучных семей или тех, где родители «сидят» на пособиях?

К.Я.: В основном, конечно, из второй категории. Но нередко встречаются и дети из вполне обеспеченных семей, где родители неплохо зарабатывают и считают, что на этом все заканчивается.

Т.С.: В этом случае у детей главное — адреналин. Он идет на кражу в магазин не потому, что ему чего-то не хватает, а потому, что хочется остроты ощущений. Один раз не поймали – он продолжает воровать.

– Каков же выход из этой ситуации?

К.Я.: Нужно менять некоторые законы, возлагать на родителей больше ответственности в воспитании детей, наказывать их за невыполнение родительских обязанностей. Не мешало бы вернуть во все школы психологов и социальных работников — много где эти ставки сократили в целях экономии. Вот и доэкономились…

Т.С.: Да и там, где такие специалисты есть, они не всегда выполняют свои функции. Иногда приходишь в класс читать лекцию и видишь, что дети буквально друг друга ненавидят, очень агрессивны. Скорее всего, в этом случае просто нет социального работника, который выявил бы своевременно «сложных» учеников и начал с ними общаться. И теперь работать нужно со всем классом, целиком.

Мы, конечно же, постоянно проводим разные проекты и мероприятия, направленные именно на таких детей, их родителей. Часто они охотно идут на контакт, бывают очень откровенны. Но заставить, например, семью пойти к психологу, мы, разумеется, не можем, можем только дать такую рекомендацию. А наши слова многие опять-таки воспринимают в штыки, родители часто видят в работниках полиции и школы врагов. И это отношение просто в обязательном порядке передается детям…

Еще хотелось бы сказать об одном вполне конкретном моменте — заброшенных домах. Их в городе немало, и там, во-первых, опасно, а во-вторых, они становятся местом сборищ детских банд. Они там пьют – причем даже не пиво, а крепкий алкоголь, – весело проводят время. Мы неоднократно обращались к городу, какие-то заброшенные здания заколачивали, закрывали, но через неделю там опять были дети и подростки. Например, в бывшем общежитии на Выйду даже существовало распределение: в одном крыле здания — младшие, в другом — девочки, в центре — ребята постарше, посерьезнее. Даже спасателей приходилось звать, чтобы они помогали нам выкуривать их всех из дома.

К.Я.: Есть еще одно предложение — заинтересовать детей чем-то, чтобы убрать их с улиц. В этом помогли бы какие-то бесплатные кружки, секции от города. А то везде надо платить деньги, а родители не дают.

– Но ведь сейчас и без того плата за многие кружки символическая…

К.Я.: При этом даже такие небольшие суммы родители платить не хотят.

Т.С.: Неравнодушие окружающих тоже принесло бы свои плоды в борьбе с преступностью малолетних. Бывает, дети забираются в брошенную машину у какого-нибудь дома и пьют там, причем по два-три дня. А людям вокруг все равно. Хотелось бы, чтобы горожане проявляли больше активности. Но, к сожалению, таких людей все меньше…

Сотрудники полиции просили также напомнить читателям основные контакты, полезные как взрослым, так и детям.

112 — „скорая помощь“, служба спасения, полиция.
116 111 — телефон помощи детям.
116 000 — телефон помощи пропавшим детям.

laste.arvutikaitse.ee

politsei.ee/ru/nouanded/noortele