ЖЕНСКИЕ ИСТОРИИ. Лето 1976. Командор.
Ну а вот вы как думаете: имеет значение то, что происходит с человеком в 11 лет? - если только это никак не связано со здоровьем, с родителями, с семьей, со сменой школы там, тогда-то понятно, что имеет, и еще какое… А вот такое незаметненькое, как дружбы и первые влюбленности, первые подростковые комплексы, - в общем, вся вот эта «жизнь души», по поводу которой случайно заглянувшие туда родители начинают улыбаться, с трудом сдерживая фырканье?

…А мне вот кажется, что в детстве-отрочестве случается главное, что потом определяет судьбу: человечек уверяется в той или иной степени чудесности мира. Это очень важно. В кино показывают принцев на белых лошадях, сплошные золушки и романтические мезальянсы, и в среднем пионерском возрасте разумный ребенок начинает догадываться, что все эти чудеса если и бывают, то ОЧЕНЬ РЕДКО. далее....


И еще он смотрит на себя в зеркало.

Я-одиннадцатилетняя тоже смотрела, и видела неуклюжего чертенка-переростка, вечно лохматого, волосы жесткие мелким бесом, конфигурация квадратная, все конечности отдельно, нос картошкой, губы пухлые до вывернутости и большие черные очки. Мечта советского пионера, что и говорить.
Бывают, знаете, девочки-нимфетки, которые от рождения уже женщины, и их не так уж мало. Но только не я. Только не я. У меня устройство классического «гадкого утенка», причем в соответствующей фазе настолько ГАДКОГО, что только лет с тринадцати я стала с замиранием сердца понимать, что все не так уж плохо…

А тогда был пионерский лагерь от завода моего отца. Смена первая. Отряд четвертый. Сорок одиннадцатилетних персон обоего полу. Ненавижу пионерлагеря.

…И председатель совета отряда Андрей Игнатьев по прозвищу Командор. На "выборах" мальчики сразу прокричали это имя. Девочки не возражали. Даже Марина Лебедева. И странно было бы, если бы возражали. Высокий сероглазый мальчик с тремя веснушками на каждой щеке и неуловимой смешинкой в углу рта. Взрослая повадка: спокойный, с достоинством. Четкая грамотная речь. Ловкость. Независимость. Начитанность и знания, еще ценимые в этом возрасте высоко в более-менее здоровых мальчишеских компаниях. Никакого нарочитого пренебрежения к девчонкам, так цветущего среди мальчиков этого возраста. Наоборот, предельная вежливость, - безличная и безразличная к персоне, одинаковая ко всем, от Марины Лебедевой до несчастной толстухи по прозвищу Жиртрест. Умение танцевать, наконец… Харизма, короче. Кинозвезда….

Девочки четвертого отряда умерли на месте все. Дружными рядами, включая Марину Лебедеву. Я даже не знаю, стоит ли описывать Марину Лебедеву. Этот тип знают все: женственная и жестокая кокетка в мини-юбке с длинными темно-каштановыми патлами, первая красавица на пионерском отряде, к которой жмутся все девочки, надеясь погреться в переизбытке мужского внимания, направленного сюда. У меня дружбы такой никогда не получалось, я сторонилась этих дам, чем всегда заслуживала у них пару взглядов презрения или жалостливого недоумения. Представьте себе меня их глазами. Я и в пору самого что ни на есть женского цветения юбки-мини носить не умела, а уж тогда… Бесполое создание в бесформенных штанах и старых кедах, до ушей набитое непопулярными книжными сюжетами, готовое обсуждать только проблемы смысла жизни и собственные доморощенные соционические теории…

Марина эта Лебедева, наверное, думала, что я вообще мальчика от девочки отличаю с трудом. Ага, как же. Что ж я, слепая? Достоинств Командора лучше меня оценить никто не мог. Ой, я не настолько помню исходные свои эмоции, чтобы их описывать. Скорее всего, это было похоже на позднейшую влюбленность в артиста Старыгина в роли Арамиса: сладостно, тоскливо и абсолютно невозможно…

Сама примадонна, конечно, претендовала. На ритмике их всегда ставили в пару, и у меня прямо перед глазами до сих пор эти красивые па, которые у них получались. Позже я поняла, что такие изыски возможны только, если в паре по-настоящему ведет партнер…
А на меня учительница ритмики всегда смотрела, слегка искривив губы вниз: пыталась определить пол. Мальчиков в отряде было меньше, чем девочек, поэтому меня ставили за партнера с какой-нибудь мелкой толстушкой: видимо, так я меньше раздражала ее эстетическое чувство…

Командор с Мариной был галантен, приветлив, хорош. И отстранен. Потрясающая способность у одиннадцатилетнего мальчика. То, что меня потом всю жизнь цепляло за живое в опытных и глубоких мужиках: непроницаемость. Это так он себя вел с САМОЙ Мариной Лебедевой. Я даже не грустила. Смысла в такой грусти было – НОЛЬ. Чудес не бывает.

…Началось все с того, что вожатая, немного знавшая моего отца, поручила мне помочь Командору с газетой. Редколлегию составили сам Андрей, его верный Санчо - флажконосец отряда Сашка Гордеев, и я. Сашка рисовал. Мы должны были писать. Я не помню, как мы заговорили впервые. Зацепились языком. Очень зацепились.

Отрядная стояла на отшибе, в зеленой сосновой чаще, если бывают вообще сосновые чащи :). Как-то так постепенно получилось, что мы начали проводить там целые дни. Одна газета кончалась, начиналась другая. Потом какой-то сценарий. Потом что-то еще…

Интересно, что я совершенно не помню, о чем мы говорили. Видимо, обсуждали-таки проблемы смысла жизни и соционические теории… И книжки, я так думаю. Наверное. Но не помню. Помню только внимательные серые глаза, которые гипнотизировали меня, как удав кролика. И еще странное ощущение своей НОВОЙ улыбки. Как-то иначе у меня стали раздвигаться губы: бесстрашно и хитро, и задор какой-то передавался щекам… Я не видела себя, но от лица Андрея, когда я случайно улыбалась, отражалось что-то неуловимое, какая-то оранжевая искра, удивленный веселый ответ… И я сразу пугалась, вспоминала свое убийственное отражение, сникала, прятала лицо…

…Сначала я поняла, что ревнует Сашка Гордеев. Командор уделял ему слишком мало внимания. Санчо Панса поглядывал на меня недовольно. Это стало для меня совершенно поразительным открытием: ДРУГИЕ признали объективность происходящего, другие ТОЖЕ ЗНАЛИ, что Командор предпочитает мое общество.

Потом я поняла, что это знают и вожатые. А потом поняла, что это знает сама Марина Лебедева. В один прекрасный день Марина Лебедева ни с того ни с сего вдруг принародно сообщила мне следующее:
- Я тебе завидую. Ты – красивая.
- Я??!!! – я обалдела и сделала попытку подумать. Получилось плохо. – Да нет, ты что, - сказала я, - если бы вот еще не очки… А так…
- Очки…не очки…, - сказала Марина Лебедева, - Красивая ты. А я нет. – И отвернулась. А я пошла прочь, покачиваясь на ходу от потрясения.

…Я не знаю по сей день, что это было и почему, какой пристеб-розыгрыш затевала наша Прима, и кто как почему хохотал у меня за спиной, если хохотал. Произошло невероятное: вопреки очевидности, я ей поверила. И вечером, когда бездарно споткнулась о сосновый корень и растянулась на земле у самого входа в отрядную, спокойно приняла руку Командора, протянутую на помощь. Еще вчера я бы сделала вид, что не заметила ее. Но не теперь. Теперь я стала КРАСИВОЙ. Потому что мне сказала об этом могущественная соперница… Вот что они сделали вдвоем.

В конце смены у третьего, четвертого и пятого отрядов был общий ОГОНЕК. Проще говоря, вечер. Еще проще говоря, ТАНЦЫ. Вы вспомните себя в 11 лет. Вопрос о том, КТО КОГО ПРИГЛАСИТ, был просто судьбоносным для нас. Мальчик в этом возрасте, приглашая девочку танцевать, подписывал любовное письмо, вывешенное на столбе для обозрения…
В 11 лет я уже точно знала, что на танцах всякие глупости вроде совпадения литературных вкусов не работают. Если мальчик приглашает девочку, значит, ему нравится ДЕВОЧКА, а не соратник по редколлегии. Я надела нарядный фиолетовый костюм из узкой юбки с блузкой. Это была чуть ли не первая не-форменная юбка в моей жизни. Подозреваю, что я выглядела нелепо. Кажется, я подкрасила ресницы. Точно – я сняла очки. Я изо всех сил тянула вверх шею из открытого ворота, не потому, что так хотела, а потому что внутри меня была предельно натянута какая-то струна. Все решалось, понимаете? Все решалось.
Сашка Гордеев забежал перед огоньком к своей девочке Ирочке, увидел меня перед зеркалом и злорадно фыркнул на всю палату:
- Что, думаешь, Андрюха тебя пригласит? Как бы не так!
Выражал общее мнение.


…Я сидела в самом конце длинного отрядного стола, далеко от Командора, и без очков его вообще не видела. Танцы на этом идиотском мероприятии предполагались только в самом конце, и почти все – быстрые. Когда зазвучал первый медленный танец, я перестала дышать. Перестала совсем. Без приговора я дышать дальше не хотела и не могла.

…Он все всегда делал первым, он должен был кого-то пригласить. Я уже понимала его немного. Вот сейчас он пригласит Лебедеву, я умру, все расслабятся, и мучение мое прекратится, потому что даже последующие насмешки будут уже не так страшны, как это ожидание гильотины…

Если бы Командор промедлил еще пару секунд, я могла бы потерять сознание. Вокруг меня и так все заколебалось и расплылось. Осталась сфера теплого золотисто-коричневого света, и в ней внезапно возник высокий мальчик в отглаженной темной рубашке. Я не помню, как он ШЕЛ ко мне, я восприняла только мгновение, когда Командор сдвинул каблуки и резко наклонил голову в заученном жесте танцевального приглашения…

Мне скоро сорок лет. Много за плечами историй, любовей, побед, красивых жестов, и прочая и прочая. Но больше никогда в жизни я не испытывала настолько полного, острого, счастливого торжества, как в ту секунду в деревянном клубе заводского пионерлагеря, когда высокий мальчик среди громкой музыки и – одновременно - потрясенной тишины стоял передо мной, подчеркнуто наклонив голову… Я не видела ничего вокруг, но третьим глазом и шестым чувством ощущала, сколько досады, зависти и недоумения сейчас на всех лицах, сколько глаз разглядывают меня, пытаясь ПОНЯТЬ… Командор предпочитал меня. При всем моем тогдашнем зеркале.

И вот, решив жить дальше, я вдохнула воздух этого нового мира, моего мира. Подняла руки ему на плечи… Глаза у него - клянусь! - сияли. Мы, без умолку проболтавшие до того полсмены, провели длинный-предлинный танец в странном медовом молчании, нанизанные на ось высокого напряжения между двумя парами глаз, и легко-легко касаясь друг-друга… На нас смотрели. Я стала бояться своего счастья. Я вдруг подумала, что он меня пожалел. Ведь он умница, наверное, понимал, каково мне. Не может быть, думала я, глядя в потрясающие эти серые глаза, чтобы он ВЗАПРАВДУ….

Тем не менее, когда следующим объявили белый танец, я почти побежала в нужном направлении, - боялась, перехватят! - с ужасом понимая, что не вижу, куда бегу… Видели бы вы, как он метнулся мне навстречу, этот самый недосягаемый принц. Я узнала его в секунду, когда он перепрыгивал скамейку… Тогда я поняла, тогда все поняли – нет. Не пожалел. Все правда.

На третий медленный танец, почему-то снова объявленный белым, Командор был-таки перехвачен большой спортивной девушкой Катей, тоже в него влюбленной… Она добежала быстрее всех. Я поймала его смущенный взгляд и улыбнулась. Танцы кончились, но я не огорчилась. Теперь все было впереди…

…И все оказалось позади. Так случилось, что на следующий же день родители меня забрали из лагеря. Мы даже не успели попрощаться. Я оставила у своих подруг адрес для Андрея, но они его не передали. Значительно позже третья девочка рассказала, что он искал меня, но Люба и Света адреса ему не дали, потому что он им самим нравился… А я и не подозревала… Теперь я думаю, что нужно было передавать адрес через Марину Лебедеву. :) Она из гордости не стала бы так мухлевать.

Из разговоров с Андреем я знала, что в лагере нашем он оказался случайно, одноразово, так сказать. За год я привыкла к идее, что больше никогда его не увижу, и на следующий год вообще в лагерь не поехала. А еще через год, уже тринадцатилетней телкой, оказалась там же в первом отряде: была моложе всех на год. И с удивлением в середине смены обнаружила Командора среди мелких мальчишек второго отряда. Андрей относился к позднорастущей породе юношей. Я же видоизменилась так, что он меня вообще не узнал…

Не судьба была, вероятно.
Не судьба.

В истории этой я изменила все имена, кроме имени главного героя. Его в самом деле звали Андрей Игнатьев. Ведь в ЖЖ все встречаются, как на том свете. А вдруг?… Я и сегодня рада была бы его хоть виртуально повидать, чтобы сказать, как я ему благодарна. За тот золотистый вечер, за сияющие серые глаза, за детский глупый эпизод, который он, наверное, и не вспомнит уже, а я запомнила на всю жизнь. Запомнила, что ЧУДЕСА БЫВАЮТ. Что они бывают не с артистами и принцессами, а с нами и для нас. Что они бывают СО МНОЙ. Что имеет смысл быть самой собой, потому что меня можно любить, и меня будут любить, и меня будут любить именно те, кого буду любить я.

Ранний импринтинг. :) Прививка от комплексов на всю жизнь. Спасибо, Командор.

Типца Феня





Устами младенца.

Однажды мой младший брат выменял у кого-то во дворе, не важно на что, стопку порнографических календариков. И спрятал у себя под матрасом. Мы с Туськой пронюхали это дело и вдоволь насмотревшись на диковинные (дело давнее, совецкое) картинки, заложили братца маме. По полной программе. Вместе с вещдоками.
Мама горько улыбнулась, разложив порнуху у себя на чайном столике и призвала Юрца к себе на ковер, в будуар.
Мы приникли к дверям, предвкушая забавную экзекуцию. Словесную, естессно. Бить у нас в семье считалось непедагогичным.
- Сынок! - с тихой болью в голосе начала мама. - Сынок, ты понимаешь, что привело этих женщин сниматься за деньги вот в таком виде?
Юрец пробубнил что-то отрицательное.
- Я объясню тебе, сынок, - воодушевилась мама. - Дело в том, что эти женщины живут в жестоком, капиталистическом мире. У многих из них нет работы. И мужья их, скорее всего, тоже остались без работы. Так вот, чтобы прокормить детей, чтобы их семьи не остались на улице, эти несчастные женщины вынуждены сниматься в таком вот позорном виде.
Мама, как профессиональная учительница, выждала немного с тем, чтобы Юрец усвоил полученный материал и кульминационно воскликнула:
- Вот тебе бы было приятно, если б твоя мать, твои сестры снимались бы в таком виде, чтоб заработать себе на кусок хлеба??
- Ну ты чо, мам... Конечно нет! Вы же толстые!

Marina Arber