Напарники Антон и Алексей (имя изменено) задержали дорожного нарушителя. Тот повел себя агрессивно и стал проходиться по самим полицейским, а также их родителям и женам. Слово за слово, хулиган в итоге не стал стесняться в выражениях. Полицейские, которых задели за больное, в долгу не остались и тоже несколько раз прибегли к матерным словам. В итоге обоих отстранили от службы и через несколько месяцев уволили в связи с потерей доверия, пишет МК Эстония

Далее...



В феврале 2015 года напарники утром заступили на смену и около 9 часов направились в район Мустакиви в Ласнамяэ.

«Я увидел странно двигавшуюся машину и стал наблюдать, – рассказывает Антон. – Он сначала нас подрезал. Потом я опередил его и увидел, что у него не пристегнут ремень безопасности. А потом выяснилось, что у него еще и первичные права, а кленовых листов нет».

Человека по имени Евгений остановили. По словам напарников, тот сразу же стал вести себя агрессивно и наезжать на сотрудников полиции.

«Стал утверждать, что мы пид***сы, – вспоминает Алексей. – Но это случается сплошь да рядом, мы уже привыкли и на это не реагируем. Когда он понял, что мы не реагируем, стал давить на самое больное – на родителей и детей».

Ложь и провокация

Тут надо сказать, что во-первых, Алексей – восточных кровей, а для людей его темперамента любое негативное высказывание про родителей неизменно воспринимается как оскорбление. А во-вторых, у него дома была жена на девятом месяце беременности, которая со дня на день должна была родить его первенца.

«И когда он стал проходиться по моим близким и говорить: «Дай бог, чтобы у таких как вы, дети не рождались», я вскипел, – не скрывает Алексей. – И начал говорить на доступном ему языке».

Антон в тот период тоже переживал не самую лучшую пору в своей жизни: он недавно расстался с женой, и слова Евгения: «Жену свою учить будешь» стали для него буквально спусковым крючком.

«В общем, что тут скрывать, он нас попросту спровоцировал, – говорят бывшие напарники. – Мы опустились на его уровень, хотя, конечно, делать этого не следовало».

Посыпались нецензурные слова, преимущественно разговор сопровождался словом «б***ь». Евгений тем временем записал это все на диктофон и через три дня предъявил вместе с жалобой Департаменту полиции и погранохраны. Просил аннулировать протокол и наказать Алексея «за многочисленное обзывание и унижение матерными словами и реальную угрозу в мой адрес». Дескать полицейский сказал ему «Найду – порву на части» и требовал подписать протокол.

В полиции заявление приняли, с записью ознакомились и передали дело непосредственному начальнику Антона и Алексея.

«Однако тот передал дело в отдел внутреннего контроля, – описывают напарники. – Хотя все эти вопросы всегда решались на уровне непосредственного начальства и все это можно было бы уладить, не вынося сор из избы».

Алексей подчеркивает, что они с самого начала не отпирались и сразу же признали свою вину.

Антон, к которому у Евгения, судя по заявлению, вообще никаких претензий не было, добавляет, что даже предложил перед человеком извиниться, раз он так оскорблен.

«Но меня никто и слушать не стал, – добавляет он. – После объяснительной нас с Алексеем отстранили от службы, а потом и вовсе расторгли трудовой договор. По причине потери доверия».

И сколько они ни просили дать им еще один шанс, сколько ни объясняли, что это больше не повторится, никто, по их словам, и слушать ничего не захотел.

Слова важнее, чем дела

«У меня почти за десять лет службы не было ни одного нарекания, – говорит Антон. – Был, правда, за много лет до этого похожий случай, когда я нехорошо высказался по поводу одного задержанного, но тогда начальник все понял, побеседовал со мной и закрыл дело на уровне отдела. Я окончил Полицейскую школу и Академию внутренних дел, я любил свою работу и хотел и дальше отдавать все свои силы тому, чтобы в государстве соблюдался порядок. Тем не менее, все это не имело для начальства никакого значения. Несколько матерных слов перевесили мой послужной список».

Конкретно Антон тогда сказал два непотребных слова про одного задержанного, которого остановили за превышение, и тот стал качать права, что ему не нравится эстонский Антона и составленный протокол.

Алексей также считает, что с ним поступили несправедливо. И начальство повело себя в этой ситуации некрасиво.

«Департамент полиции и погранохраны, получается, готов верить любому дорожному хулигану больше, чем своим сотрудникам? – недоумевает он. – У меня восемь лет безупречной службы. А этот Евгений, как ясно из открытых источников, злостный дорожный нарушитель. Он нарушает ПДД, потом обжалует их в суде, и специально ведет себя провокативно и агрессивно».

Действительно, даже количество дел Евгения, которые дошли до суда, впечатляет. У 25-летнего человека было 46 проступков, из них 27 – в дорожной сфере. Только за первый год после получения прав его четырежды ловили на превышении скорости, и в одном из последних решений судья решил даже проучить Евгения временным лишением прав, поскольку, как говорится в документе, «другие меры, видимо, не помогают».

«Да мы в машине с ним провели почти час, из них он записал только восемь минут, – добавляет Алексей. – До этого он планомерно нас обзывал и унижал, а потом выставил так, как будто это мы ни с того ни с сего начали так себя вести».

То время Алексей вспоминает тоже как довольно тяжелое. У него вскоре после отстранения родился ребенок – 1,6 кг, врачи даже не давали никаких прогнозов на завтрашний день, так все было плохо.

«Не работали у него ни сердце, ни легкие. Он был под аппаратами. От антибиотиков у него пошли осложнения на печень.

Я четыре месяца метался между домом и больницей, будучи при этом безработным», – описывает ситуацию он.

Когда выяснилось, что гендиректор Департамента полиции и погранохраны принял решение о расторжении с ними трудовых договоров по причине потери доверия, Антон и Алексей долго не могли в это поверить.

«Не могли поверить и наши коллеги, – добавляют они. – Наш случай вызвал очень много смеха среди сотрудников полиции. Они просто не верили, что за такую ерунду реально могут уволить. И долго нам вообще просто не верили, что уволили именно за это».

Тем не менее, все это подтверждается документами. Антону припомнили тот случай многолетней давности, когда он не сдержался. И впоследствии он сыграл роковую роль – отдел внутреннего контроля напирал на то, что это не первый раз, когда сотрудник ведет себя так, поэтому его следует освободить от полномочий.

Акцент на протоколы

«Слишком суровое наказание за такой проступок, я считаю, – говорит Антон. – Оно несоразмерно тому, что мы сделали. Отстранение и увольнение в ранге наказаний считаются самыми строгими, и их применяют в крайних случаях».

С ним согласен и Алексей, и другие их коллеги. Мужчины писали объяснительные, пытались поговорить с гендиректором, чтобы тот смилостивился – безуспешно.

«В этом всем я вижу, что Департамент полиции и погранохраны совершенно не ценит своих компетентных и обученных сотрудников», – говорит Антон.

Они подали в суд, но суд оставил решение в силе, и дальше у напарников просто опустились руки, и они отчаялись доказать свою правоту.

К тому же, говорят мужчины, в последнее время, когда в Идаском отделении сменился начальник, от патрульных полицейских стали требовать исключительно определенного количества протоколов по дорожным нарушениям.

«То есть за то, что я ловил пьяных за рулем, торговцев наркотиками, воров, предотвращал более тяжкие преступления, меня не хвалили, – говорит Алексей. – Мы с Антоном через полчаса переговоров спасли человека от самоубийства, нас потом этот человек благодарил. Но это все было для начальства неважно. От нас лишь бесконечно требовали, чтобы было минимум десять протоколов по дорожным нарушениям за смену. И от других тоже. Конечно, эти нормы нигде официально прописаны не были, но их выполнения требовали постоянно».

Это все вызывало конфликты, которые, по словам Антона, накаляли обстановку.

«Так как я часто заменял руководителя и на собраниях не стеснялся высказывать свою точку зрения по разным вопросам, то отношения с непосредственным начальником у нас были не очень, – констатирует он. – Возможно, это и послужило причиной, почему он так нас «слил» внутреннему контролю и не стал защищать».

«В контексте данного случая количество составленных протоколов и полученных патрулем вызовов не относятся к сути дела, – заверяет подполковник полиции, руководитель Ида-Харьюского отделения полиции и бывший начальник напарников Вальтер Пярн. – Руководство никогда не устанавливало никаких норм о том, сколько протоколов следует составлять за смену. Прямая причина освобождения от службы этих двух человек заключалась в совершенном в ходе выполнения служебных обязанностей нарушений».

Он добавляет, что суд оставил жалобу неудовлетворенной в полной мере. Они это решение не оспорили, и оно вступило в силу год назад.

«В соответствии с решением суда, назначенное наказание было пропорциональным совершенному деянию. Также не соответствует действительности утверждение мужчины (Антона – прим.авт. ) о том, что его послужной список был безупречен. У данного человека ранее уже было нарушение аналогичного характера, это было учтено также при вынесении наказания», – говорит Пярн.

Психологическое выгорание

Антон подчеркивает, что работа в полиции очень сложная. Он даже писал дипломную работу, в ходе которой опрашивал своих коллег, и многие отмечали невероятное психологическое напряжение, которое сопутствует их службе.

«Ведь патрульные полицейские – это те, кто постоянно сталкивается с буйными, агрессивными, пьяными людьми, кто разнимает драки, кто вмешивается в ситуации семейного насилия, кто решает еще кучу разных проблем. А кто поможет им?»

Он считает, что Департамент полиции и погранохраны, вместо того, чтобы помочь своим сотрудникам, просто бросает их на амбразуры, а потом, в ситуации выгорания, воспринимает просто как отработанный материал, и полицейского заменяют следующим.

С ним соглашается еще один бывший сотрудник полиции, Артем.

«Все эти капелланы и психологическая помощь есть только на бумаге, а на деле их просто нет. Нам и многим нашим коллегам ее не предлагали и не оказывали», – говорит он.

«Да, полицейские, как говорят, – это самый пьющий народ, потому что надо же как-то с негативом справляться, – соглашается с ним Алексей. – О том, что в полиции есть психологическая помощь, мы все узнали, только когда Антон стал писать дипломную работу на тему выгорания сотрудников полиции. А до этого нам о ней никто не говорил и никто ее не предлагал».

Вальтер Пярн, в свою очередь, тоже соглашается, что, безусловно, работа полицейского тяжелая и напряженная, а также опасна для жизни.

«В то же время ситуация, в которой бывшие полицейские повели себя недостойно, была обычной рабочей ситуацией. Полицейский должен быть вежлив, спокоен и действовать профессионально во всех ситуациях, так как от этого могут зависеть жизни, здоровье и безопасность других людей и самого полицейского», – перечисляет он.

По его словам, для оказания сотрудникам Департамента полиции и погранохраны моральной поддержки, а также помощи психолога и психиатра, в департаменте есть несколько возможностей, начиная от службы капелланов, которая всегда готова прийти на помощь коллегам, и до квалифицированной помощи психологов и психиатров через партнеров департамента, с которыми у департамента есть договоры и услуги которых за сотрудников оплачиваются департаментом.

«Получить помощь психологов и психиатров могут все служащие департамента без исключения. Информация о том, как получить такие услуги, доступна всем нашим сотрудникам. В том, чтобы этой возможностью пользовались наши сотрудники, чтобы они были здоровы и хорошо себя чувствовали как физически, так и духовно, заинтересованы и мы, – говорит Пярн. – Мы поддерживаем сотрудников, которые желают получить помощь. Уметь замечать вокруг себя людей, нуждающихся в помощи, чтобы предотвратить возникновение возможных сложных ситуаций, должны и коллеги, но в основе получения помощи лежит желание и готовность самого человека получить и принять ее».

Назад дороги нет

Артем говорит, что ему тоже как бы между прочим предлагали с отделом внутреннего контроля сотрудничать, обещали взамен повышение, но он отказался. Через пару лет он уволился по собственному желанию по семейным обстоятельствам, но потом передумал и подал заявление, чтобы вернуться, однако его обратно уже не взяли.

«Я два года учился в Полицейской школе и четыре – в Академии внутренних дел, – говорит он. – Я любил свою работу и хотел служить на благо государству и дальше. Никаких нареканий ко мне за все эти годы не было. Тем не менее, меня обратно не взяли – без объяснения причин».

Более того, так как полиция – была лишь одним из мест, куда он подавал заявку, то он полагал, что в другие госучреждения его возьмут.

«Оказалось, что нет, – констатирует он. – Я везде получил отказ. Был даже случай, когда мне на собеседовании сказали, что берут, нужно только получить формальный ответ от бывшего работодателя, а через неделю сообщили, что я им, оказывается, вдруг больше не подхожу».

Он не понимает, во первых, почему его не взяли в полицию, а во вторых, почему его больше не взяли ни в одно другое госучреждение.

«В полиции, понятное дело, ничего не объясняют. Вы нам не подходите, и всё, – говорит он. – И правды, боюсь, мы никогда не узнаем».

Вальтер Пярн комментирует ситуацию так: если полицейский или другой служащий уходит по своему желанию со службы, а потом желает вернуться, то, в зависимости от ситуации, человек может быть позже снова принят на работу, но такой обязанности у организации нет. Каждая организация самостоятельно занимается выбором персонала и решениями о приеме лица на службу или на работу.

Антон же говорит, что у него была похожая ситуация. Только спустя полгода после отстранения от службы он смог найти себе работу.

«Как будто в какой-то базе данных сделали отметку, чтобы нас на работу в госучреждения и похожие структуры не брали», – поясняет он.

Артем считает, что все эти разговоры, что «титульных» предпочитают больше, – не просто разговоры, но на уровне МВД в этом никто никогда не признается.

«Пока что факт остается фактом: человек с эстонской фамилией может делать все, что он хочет, и его никто не увольняет, а человек с неэстонской фамилией может выругаться матом и лишиться работы», – говорит он.

«В рядах Департамента полиции и погранохраны по всей Эстонии примерно работает 5000 человек, – говорит Вальтер Пярн. – Мы все – граждане Эстонии. У нас может быть разный родной язык, но мы все сообща работаем во имя безопасности всех жителей Эстонии, и утверждения, что в департаменте или конкретно в нашем отделении полиции к людям относятся по-разному, исходя из национальности, безосновательны».

mke.ee