Вход пользователей
Пользователь:

Пароль:

Чужой компьютер

Забыли пароль?

Регистрация
Меню
Разделы

Реклама











Сейчас с нами
410 пользователей онлайн

За сегодня: 0

Уникальных пользователей за последние сутки: 11343

далее...
Счетчики

Top.Mail.Ru
Реклама




Эстония : Кая Каллас: взятого в кредит миллиарда евро хватит только на два месяца
Автор: MONMOON в 01/04/2020 07:30:00 (3608 прочтений)


Кая Каллас Автор: Aleksandr Hussainov/ERR

Только у 3% жителей Эстонии есть сбережения, значит к маю деньги у людей закончатся. У государства нет средств, чтобы выплачивать компенсации по зарплатам и больничные с первого дня. Взятого в кредит миллиарда евро хватит только на два месяца.

Далее...



Ограничения, введенные из-за распространения коронавируса, не могут длиться месяцами, поскольку влияние на экономику окажется слишком болезненным, сказала глава Партии реформ Кая Каллас в интервью Радио 4. По ее словам, при планировании оказания финансовой помощи правительство не учитывает всю серьезность создавшегося положения.




- Появились первые погибшие от коронавируса. Для вас это было ожидаемо?

- Да. В первую очередь я выражаю глубокие соболезнования родным этих людей. В Эстонии события разворачиваются по точно такому же сценарию, как и в других странах. Понятно, что сначала появляются заболевшие, потом появляются тяжелые и критические случаи, которые не все в состоянии перенести. Теперь вопрос в том, являются ли соответствующие меры достаточно эффективными, чтобы тяжелых случаев у нас было не очень много, чтобы снизить число попавших в реанимацию.


- Чрезвычайное положение у нас ввели только с 13 марта, когда в Италии уже вовсю бушевала эпидемия. Не слишком ли поздно?

- Один день точно был потерян. 12 марта премьер-министр сделал политическое заявление, но решения не принял. Чрезвычайное положение - это не самоцель. Оно позволяет ввести меры, которые в обычное время не ввести. Например, закрыть школы. Наверное, школы нужно было сразу закрыть, чтобы после февральских каникул дети в них не вернулись. Ведь нам известно, что дети, которые сами не заболевают, легко распространяют это заболевание. Может, из-за этого количество заболевших тоже увеличилось. Мне кажется, что сейчас мы находимся в середине этого кризиса. Сейчас рано давать оценки, а сосредоточиться надо, во-первых, на том, чтобы ограничить распространение вируса, во-вторых, чтобы предотвратить самое страшное, а в-третьих, на экономических мерах - как мы будем выходить из сложившейся ситуации, как мы вернем себе все наши свободы, которые мы отдали.


- Многие ученые и медики говорили, что с 13 числа надо было вводить жесткий карантин. Мы видим, что правительство пошло по гибридному пути. Это вроде и не изначальный британский вариант, но и не итальянский сценарий с карантином. Почему, как вам кажется, правительство решило действовать поэтапно?

- Во-первых, чрезвычайное положение не вводилось со времен восстановления независимости Эстонии. Это для всех исключительная ситуация. Действительно, ограничения очень жесткие. Ограничивается свобода предпринимательской деятельности, свобода передвижения, свобода общения. Это очень суровое испытание, и понимаю, что правительству трудно принимать такие решения. С другой стороны, сначала эти меры были относительно мягкие, и люди не до конца осознали всю серьезность сложившейся ситуации. На улицах, в магазинах было полно народу. Хотя через иностранные СМИ информация к нам уже поступала, например из Китая и из Италии, которая от нас не так далеко. При этом наш министр внутренних дел говорил, что раньше это называлось простудой, которая лечилась гусиным жиром и горячим чаем. Возможно, подобные высказывания снижали чувство опасности. С другой стороны, я понимаю, что никто также не хотел сеять панику. Министр социальных дел заявлял, что наши больницы готовы, имеются все необходимые средства защиты. В других странах никто не был готов, а мы - готовы. В чем состояла цель подобного заявления? Чтобы люди сохраняли спокойствие, мол, не беспокойтесь, мы со всем справимся. С другой стороны, это могло усыпить бдительность.


- Тут удивительно не столько то, что об этом говорил Танель Кийк. Об этом говорили и представители Департамента здоровья. Единственный сигнал, который они посылали жителям в конце декабря, была примерно такая фраза: "Для паники нет причин. Вероятность заразиться минимальна. Мойте чаще руки!" Спустя месяц мы оказались в совершенно другой ситуации. Бывший политик Эвелин Сепп призвала главу Департамента здоровья уйти в отставку. Вы тоже считаете, что речь идет о некомпетентности руководства департамента?

- На днях в газете был опубликован подробный обзор подобных высказываний и, может, ошибок, которые были сделаны на этом пути. Действительно, может показаться, что были недооценены некоторые угрозы и допущены ошибки. Но мне кажется, что сейчас, когда Департамент здоровья находится на передовой и должен заниматься этим вопросом, ему нужно сосредоточиться на текущей ситуации. Сделал ли кто-то что-то неправильно - до этого мы еще дойдем. А сейчас в фокусе должно быть решение сложившейся ситуации.


- Как вы считаете, правительство говорит нам всю правду по поводу масок, тестов, закупок медицинских средств?

- Мне кажется, что у них там сейчас огромная неразбериха: если мы говорим о поставках, то непонятно, кто за что отвечает. То за них отвечает Танель Кийк, то Яак Ааб, то премьер-министр. Например, частный сектор хотел предложить свою помощь, но никто так и не понял, кому именно ее надо предлагать, потому что каждый указывает на кого-то другого. Естественно, мы не располагаем всей информацией, которой располагает правительство. Поэтому мы не можем давать соответствующих оценок. Возможно, что часть информации скрывается от широкой общественности, чтобы не возникло паники. Мы уже наблюдали несколько волн паники. Была паника, когда люди ринулись все скупать в магазинах. Когда в "Актуальной камере" сказали, что из-за закрытия границ будут перебои с поставками лекарств, то возникла новая паника - люди бросились все скупать в аптеках. Затем прошел слух, что будет запрещена продажа алкоголя, и народ снова побежал в магазины. Ученый совет, который консультирует правительство, состоит из людей одинакового профиля - это врачи, вирусологи и эпидемиологи. Но в этом совете нет человека, который разбирался бы, например, в психологии масс. Там нет эксперта по географии. Люди одной профессии часто мыслят одинаково и шаблонно. Мы наблюдали ситуацию с закрытием магазинов. Когда сказали, что с 27 марта торговые центры будут закрыты, то люди массово пошли в них, чем только повысили риск распространения вируса. Надо просчитывать такие моменты. Но я также понимаю, что правительство пытается балансировать и удерживать равновесие, чтобы, с одной стороны, общественность была проинформирована, а с другой стороны, не возникло паники.


- Что происходит на Сааремаа? Мы видели, как местная больница изначально решила проводить тестирование по системе Drive-in. Департамент это сначала запретил. Теперь же подобная тактика используется повсеместно. А на Сааремаа уже очаг заражения в доме престарелых.

- Drive-in - это разумное решение. Тесты делаются быстрее, людям не нужно никуда заходить, врачам не нужно контактировать с пациентами, которые могут их заразить и так далее. Сааремаа превратился в очаг заражения. У первой скончавшейся пациентки с коронавирусом, которая жила на Хийумаа, внук ездил на Сааремаа посмотреть тот волейбольный матч. Я не знаю, от кого она заразилась, но именно так этот вирус и распространяется. Вы правильно указали на проблему с домами престарелых. Все очень боятся и не знают, что будет, если там кто-то заболеет. Ответы нужно дать на очень серьезные вопросы: как действовать дальше, как поступить с домами престарелых - полностью закрыть их на карантин? Доступ в них ограничен, но абсолютно изолировать их все равно невозможно. Этот же вопрос касается и персонала, который работает на передовой линии. Придется принять много трудных решений.


- Год назад вы так и не стали премьер-министром. Теперь вы с облегчением думаете об этом? Вам ведь не приходится сейчас принимать эти трудные решения.

- Я думаю о том, как нам разрешить эту ситуацию. Мне кажется, не так важно, кто именно это делает. И я очень надеюсь на то, что правительство будет активнее нас привлекать. Если посмотреть на ряды нашей партии, то у нас много людей с опытом работы в правительстве, которые знают об этой ответственности, у нас есть люди с опытом разрешения кризисных ситуаций, люди со знаниями в сфере экономики и финансов. Ведь если мы говорим о взятии кредита, то у нас есть Андрес Сутт, который работал и во Всемирном банке и в Европейском фонде финансовой стабильности, управлявшим средствами для борьбы с последствиями экономического кризиса, у него также есть связи в Европейском центральном банке. Стоит прислушиваться к таким экспертам, чтобы понять, на каких условиях имеет смысл брать кредит. Я очень надеюсь на то, что вместо зарабатывания политических очков наши правящие политики сумеют более широко взглянуть на эту ситуацию, чтобы найти для Эстонии наилучшие решения.


- Какое решение вы бы приняли сегодня?

- Тяжело сказать, потому что у меня нет всей информации, на базе которой правительство принимает сейчас решения. Что бы я сейчас ни сказала, я бы просто, как говорится, ткнула пальцем в небо. Если говорить в общем плане, то я считаю, что решения, которые нужно было принять, были приняты. Вопрос только в том, были ли они своевременными или немного запоздалыми. Если спросить, нужно ли нам готовиться к полному карантину, то можно посмотреть на практику, применяемую в других странах. Я думаю, что морально мы должны быть готовы к полному карантину. Но что я хочу подчеркнуть: я была в городе, везде все закрыто, людей в городе практически нет. И чем дольше это будет длиться, тем тяжелее будет все восстановить.


- Вы по образованию юрист. Давайте возьмем закон о чрезвычайном положении. Какие еще меры он позволяет принять? И как юридически прекратить действие этого режима? Юри Ратас лично подпись должен поставить?

- По закону решения принимает руководитель чрезвычайного положения. И сейчас это премьер-министр. По сути, закон о чрезвычайном положении в Эстонии до сих пор не применялся. Я не говорю о введенном в 1934 году военном положении. Действие этого закона никогда не проверялось на практике, и теперь мы видим целый ряд узких мест этого закона. Кстати, сейчас в Рийгикогу на рассмотрении находится проект закона о государственной обороне, который будет объединять условия введения и чрезвычайного, и особого положения.

Я изучаю опыт других стран, и некоторые моменты в нашей стране меня беспокоят. У нас в условиях чрезвычайного положения пределы власти правительства очень обширны, а парламентский контроль отсутствует. Правительство вводит чрезвычайное положение, для чего не требуется одобрения ни президента, ни парламента. И в рамках этого чрезвычайного положения правительство может в значительной степени ограничивать основные права человека, что мы сейчас и наблюдаем. Роль парламента ограничена только участием в процессе рассмотрения поправок к законам или оформления кредита. Я думаю, потом нужно будет это все пересмотреть, как должно быть в парламентской республике. Во многих странах именно парламент вводит чрезвычайное положение.


- Меня лично беспокоит новость о том, что Департамент статистики будет отслеживать передвижения людей по мобильным телефонам. Утверждается, что это неперсонифицированные данные. При этом ИТ-специалисты и некоторые юристы говорят об обратном. Тем более, что на территории ЕС действует GDPR, то есть свод законов о защите личных данных. Или уже не действует?

- По-моему, эта ситуация иллюстрирует, как под прикрытием чрезвычайного положения можно делать что-то противозаконное. Что касается использования данных, то тут имеется две стороны: одна сторона - это проблема с так называемым "большим братом". Государство следит за тем, где ты находишься и чем занимаешься. И нельзя сказать, что эта информация неперсонифицированная - есть привязка к твоему телефону и местоположению. Однако основная проблема с защитой личных данных в том и состоит: имеется ли привязка к конкретному лицу или нет. Геолокацию однозначно можно привязать к конкретному человеку. И это является вмешательством в личную жизнь человека со стороны государства. Есть и другая сторона данного вопроса: если в условиях чрезвычайного положения использование таких данных позволяет мне сказать кому-то "стойте, не идите туда" или что-то в этом роде, то это поможет предотвратить больший ущерб. С ущемлением основных прав ведь всегда так: перевешивает ли само ущемление тот ущерб, который может быть нанесен обществу, если права эти не ущемлять. В этом вопрос и состоит. А более серьезный вопрос, связанный со всеми этими ограничениями, лично для меня заключается в том, как мы потом сможем восстановить прежнюю ситуацию. Если мы открываем какую-то дверь, что, вроде как, является временным решением, связанным с чрезвычайным положением, то закроем ли мы эту дверь, когда чрезвычайное положение будет отменено, или это станет нормой. Как мы вернем себе все те свободы, которые мы отдали из-за этого чрезвычайного положения?




- В одном из своих интервью вы намекнули, что нынешняя ситуация не может длиться долго по экономическим причинам. Поясните, пожалуйста.

- Каждый день влечет за собой огромные расходы и дает большую нагрузку на нашу экономику, социальную систему и на весь уклад общественной жизни. Чем дольше будет действовать это положение, тем сложнее будет после него восстановиться. Один экономический эксперт доходчиво объяснил, что капитализм - это когда расход одного человека является доходом другого. Если все будут сидеть по домам, закупив туалетную бумагу и консервы, сведя свои расходы из-за неопределенности в экономике к абсолютному минимуму, то даже после восстановления нормальной ситуации многие люди останутся без работы. И такая проблема - во всем мире.

Меня беспокоит экономическая ситуация. Банк Эстонии подготовил два сценария. По позитивному сценарию падение экономики составит 6%, по негативному - 14%. Очень интересно параллельно наблюдать за Финляндией и Латвией, которые являются нашими соседями, а также за Литвой. По оценке Латвии, падение их экономики составит 6%, а Литва этот показатель оценила в 26%. Экономика Китая после двух месяцев изоляции упала на 20%. Причем, тут нужно учитывать, что Китай довольно творчески подходит к своей статистике. Не факт, что они говорят нам абсолютную правду. Так что этот показатель может быть еще хуже. А что будет, если поместить в общую картину нас? Мы - маленькая страна с открытой экономикой. Это значит, что наша экономика сильно зависит от экономики наших партнеров по экспорту. Например, где-то работает автомобильный завод, для которого какой-нибудь эстонский завод производит автомобильные стекла. Доставка грузов остановлена - стекла туда не отправить. Да и люди перестали покупать автомобили. И работники этого завода, который на первый взгляд вообще никак не связан с коронавирусом, тоже останутся без работы. Как мы сможем снова запустить все эти процессы? Отличие от прошлого экономического кризиса состоит в том, что в тот раз экспортные рынки не закрылись. А сейчас закрыто вообще все. Давайте посмотрим на Америку - у них исключительно емкий внутренний рынок, мировая валюта, они могут провести эмиссию денежной массы и у них очень высокий уровень внутреннего потребления. Они только на 10% зависят от экспорта. А у нас 80% экономики зависит от экспорта. Так что поводов для беспокойства много. Вопрос в том, что мы можем сделать. Может быть, этот кризис содержит какие-то возможности? Любой крах оказывал на что-то положительное влияние. Может быть, для нас это возможность тотально реструктуризировать нашу экономику? Может быть, для нас откроются какие-то новые возможности, которыми мы сможем воспользоваться, чтобы справиться с этой ситуацией. Но если транспортное сообщение не восстановится и свобода передвижений будет по-прежнему ограничена, то это станет огромной проблемой.


- Медики говорят, что вирус может гулять по миру еще год-полтора. Но если оставить в стороне медицинскую составляющую и посмотреть только на экономику, то как долго мы можем держать ее на паузе? До декабря, например, сможем?

- Я не могу себе этого представить. Давайте взглянем на ситуацию в целом. Когда у нас велись споры на тему пенсионных фондов, на тему второй пенсионной ступени, то выяснилось, что только у 3% населения Эстонии имеются сбережения. Это означает, что уже к маю у людей закончатся деньги. То есть этот крах произойдет значительно раньше. Государство не в состоянии все это оплатить. Нынешнее правительство на пятый день пообещало всем все оплатить, но, опять же, мы не можем сравнивать себя с Америкой. У нас просто нет таких денег. Сейчас все захотят взять кредит. Это значит, что, во-первых, их обслуживание будет дорогим, а во-вторых, еще неизвестно, получим ли мы вообще этот кредит. Вероятно, получим. Но на каких условиях и в каком размере? Сначала речь шла об одном миллиарде, и эта сумма казалась просто огромной. Но одного миллиарда хватит только на два месяца. Правительство не сумело это оценить. Взять те же самые больничные листы. Сначала всем сказали, что первые три дня будут всем оплачены. Даже тем, кто просто на карантине, а не только заболевшим. Где-то в новостях было, что Больничная касса получила 36 000 ходатайств. И никто не сумел этого предвидеть. Ожидаемый объем уже был превышен. А если мы возьмем пакет страхования от безработицы, в рамках которого люди будут получать компенсацию в размере 70% от зарплаты, то и здесь правительство не оценивало, в каком объеме люди будут пользоваться этой мерой. Никто не знает, сколько денег на это потребуется в реальности. Все подобные решения очень сложные. А что будет в том случае, если мы этот миллиард получим, а ходатайств поступит больше? Нельзя же будет в какой-то момент кому-нибудь сказать: так, тебе мы больше не платим. Но как? Этот человек ведь тоже соответствует условиям. Следовательно, ты обязан ему заплатить. А если по прошествии этих двух месяцев экономика не начнет восстанавливаться? Что тогда говорить людям? Мы вам больше не будем платить? А что будет, если перестать им платить? На что эти люди будут жить? Так что выбор здесь непростой. И впереди нас ждет решение сложных вопросов.


- Ваш прогноз. Когда эта ситуация может закончиться?

- В идеале - 1 мая. И это во многом будет зависеть от того, останутся ли люди дома, сможем ли мы повлиять на эту кривую роста количества заболевших, чтобы не было слишком много новых случаев заболевания, сможем ли мы сказать, что эти меры принесли пользу. Банк Эстонии говорил об августе. Кажется, что это очень и очень долго. И тут крайне сложно делать прогнозы. Я думаю, что в первую очередь это зависит от того, сможем ли мы остановить распространение вируса. И в этом деле каждый из нас выполняет свою роль. Я не знаю, дойдет ли этот посыл до русскоязычного населения. Например, я в выходные дни гуляла по Ласнамяэ. На баскетбольных площадках мальчишки играли в баскетбол, на детских площадках тоже было тесно. И я подумала, интересно, они вообще ни о чем не слышали? До них эта информация не дошла? Но теперь и к этому были приложены усилия. Кылварт перекрыл доступ ко всем этим площадкам еще до того, как поступило соответствующее распоряжение. Он понял, что если не получается по-хорошему, то нужно по-плохому. Понятно, что нынешняя хорошая погода тоже не способствует тому, чтобы люди сидели дома - люди хотят выходить на улицу, где они неизбежно контактируют друг с другом. Так что все зависит от того, сможем ли мы себя сдерживать. Если сможем, то 1 мая - это реалистичный срок, чтобы мы смогли начать восстанавливаться. Но даже если ограничения будут отменены, то это еще не значит, что экономика начнет восстанавливаться. У людей нет чувства уверенности в завтрашнем дне, многие люди потеряли работу, и многие процессы просто не восстановятся.


- Но даже если Эстония снимет ограничения, многие границы останутся закрытыми, так ведь? Что по поводу будущего Шенгенской зоны?

- Что касается вопроса закрытых границ: если в Латвии заболевших гораздо меньше, чем у нас, то какой смысл закрывать границу? Ведь понятно, что очаг болезни уже тут, у нас. Даст ли что-то это закрытие? Мы добавляем работы полиции, Кайтселийту, да и грузоперевозки тоже прекращаются.




- Ну, товары все же двигаются.

- Да, теперь уже двигаются, но поначалу все остановилось. Есть еще и второй момент. На инфочасе Рийгикогу я спрашивала об этом у министра обороны Юри Луйка. И он ответил, что другие страны тоже закрывают границы. Действительно, все страны Шенгенской зоны, к которой мы все уже настолько привыкли, закрыли свои границы. Никакого свободного передвижения лиц больше нет. Вопрос в том, откроются ли они снова. И в какой степени. Я напомню: когда в Брюсселе и во Франции произошли террористические акты (в одной стране это случилось в ноябре, в другой - в марте), то Франция восстановила пограничный контроль. Хотя закон и позволяет закрывать границы только временно, на два месяца, мы видим, что он как был, так и остался. Если лететь из Брюсселя в Страсбург, то всегда проходишь пограничный контроль, хотя двухмесячный срок давно истек. Вот, что вызывает страх. Может, так теперь и будет? Если посмотреть на позитивную сторону этого вопроса, то все, по крайней мере очень многие, ясно поняли, насколько мы выигрываем из-за того, что у нас нет границ. Не думаю, что хоть одна страна может заявить, что она закрыла границы, благодаря чему у них эта болезнь не распространяется. Она сейчас есть во всех странах. Потому что ты все равно обязан впустить собственных граждан, которые могут возвращаться из той же Северной Италии. Им же нужно как-то вернуться домой. Так что закрытие границ не особо помогает. Второй аспект касается свободного передвижения товаров. В ЕС этот вопрос имеет сверхважное значение. Сначала Европа впала в состояние шока. На начальном этапе борьбы с этим кризисом Европейский союз оказался не на высоте. Но теперь он как-то пытается реабилитироваться. Самый большой промах заключается в том, что Европейский союз в лице Европейской комиссии разрешил закрывать границы.




0
Seti
 SETI.ee ()
Вконтакте
 ВКонтакте (0)
Facebook
 Facebook (0)
Мировые новости