Вход пользователей
Пользователь:

Пароль:

Чужой компьютер

Забыли пароль?

Регистрация
Меню
Разделы

Реклама











Сейчас с нами
416 пользователей онлайн

За сегодня: 0

Уникальных пользователей за последние сутки: 11393

далее...
Счетчики

Top.Mail.Ru
Реклама




Чтиво : Мама
Автор: calipso в 27/06/2020 07:00:00 (742 прочтений)


Мамы не умирают. Придет время, и где-то на небесах она станет очень сильно нужна, и мама тихо уйдет, оставив на столе приготовленный для тебя завтрак. В твоем сердце появится дыра размером с небо, куда улетучится весь воздух, и ты будешь молча сидеть за столом, задыхаться и плакать, глядя на тарелку, которую она недавно держала в руках. Мама будет смотреть на тебя сверху, вздыхать и молиться, чтобы с любимым мальчиком ничего не случилось.

Далее...



Когда станет так больно, что потемнеет в глазах, ее молитва тихо коснется твоего сердца, и тогда боль уйдет, а останется солнечный осенний день из далекого детства в парке, где она будет заправлять тебе вывалившуюся из штанов рубашку и целовать твой разгоряченный от беготни мокрый лоб, а ты будешь вырываться и радостно вопить: «Ну что ты, мамочка! Не надо со мной как с лялькой, я же уже взрослый!» – и убегать к ребятам, потому что мама – она с тобой навсегда, а ребят скоро загонят ужинать.

У меня не осталось никаких детских воспоминаний об отце, потому что его никогда не было рядом. Когда родители повенчались в 1972-м в главном храме Грузии – Светицховели, сыграли пышную свадьбу и родили первенца, отец оставил нас с мамой у моих любимых деда Миши и бабушки Тамары в Дигоми, в большом доме на склоне горы, и уехал в Россию на заработки. Раз в два-три месяца он приезжал, заваливал нас подарками, а потом снова уезжал, как говорили, на какую-то важную работу.

Когда мама узнала, что, кроме работы, у отца есть другая женщина, то сняла с себя все подаренные украшения, запеленала меня в одеяльце и, взяв с собой только мою любимую плюшевую собаку, улетела в родной Камышлов. Такого от тихой голубоглазой русской девушки никто не ожидал. Ведь они же венчались! К тому же отец был красив и хорошо зарабатывал. Разве можно с таким разводиться? А мама просто не могла по-другому.

Чтобы нас с мамой в Грузию вернуть, наши многочисленные родственники прилетали из Тбилиси целыми самолетами, осыпали маму подарками, а она аккуратно возвращала все назад и указывала на дверь. Вместо безбедного жилья в большом восьмикомнатном доме она жила с родителями и дедом в неблагоустроенной двухкомнатной квартире и проработала простой телефонисткой на одном месте до пенсии. Когда денег не хватало, по вечерам полы мыла, подрабатывала, но никогда не жаловалась.

Я не знаю, сколько слез она пролила у моей кровати, плача по ночам, чтобы никто не видел, как ей бывало тяжело, но знаю, что у меня было самое счастливое детство. Тогда я не понимал, сколько стоили все мои увлечения, от дорогих авиамоделей до разных мопедов, но мама мне их покупала, отказывая себе, чтобы у меня все было не хуже, чем у других мальчишек.

Но главное было не это – главное, тебя уважали и с тобой считались. Когда в нашем доме появился отчим, с которым мы стали друзьями, моим воспитанием все равно занималась исключительно мама, потому что только она могла обуздать мою горячую грузинскую кровь, зовущую меня на разные подвиги. Мама говорит, что вообще мной не занималась, и только став взрослым, я понял, какой мудрой воспитательницей она была.

Со стороны казалось, что мне разрешалось почти все, чего нельзя было моим сверстникам. Я мог купаться на реке весь день, уйти с друзьями в поход или уехать на рыбалку и даже сбежать с уроков, но не мог нарушить данного слова, проявить трусость или кого-нибудь подвести. Река – пожалуйста! Только не забудь прополоть грядки, привезти воды и сделать уборку! Дал слово – расшибись в лепешку, но сделай! Иначе – какой из тебя будет мужчина? Это было святое, и за нарушение следовало незамедлительное и справедливое наказание.

Когда мама случайно увидела, как я вырывал из книги, взятой в школьной библиотеке, иллюстрации с самолетами, она заставила меня вклеить их обратно, а потом вместе с испорченной книгой отнести мои любимые «Библиотеку приключений» и «Сказки народов мира», которые родители привезли мне из Чехословакии, в библиотеку и извиниться. Я со слезами доказывал, что не могу отдать «Робинзона Крузо», «Таинственный остров», «Тома Сойера» и «Айвенго» за несколько испорченных страниц, а мама спокойно качала головой и говорила: «Ты что, не знал, что за испорченную книгу нужно отдавать вдесятеро? Знал! Поэтому неси свои книги в библиотеку и в следующий раз думай головой, когда соберешься что-то сделать!» Плакать было бесполезно, стало бы только хуже.

Когда я легкомысленно выменивал старшим братьям новую модель танка на горсть гороховых стручков, потом бесполезно было искать справедливости и доказывать, что меня обманули. Ты же сам согласился поменяться, так чего теперь ревешь?

– Денис, в сотый раз прошу, выложи ключ от дома, пойдете играть, и ты его обязательно потеряешь!
– Не потеряю!
– А если потеряешь?
– Буду жить на улице! – следовал легкомысленный ответ.

А потом, вечером, когда ключ был благополучно потерян, мне указывали на дверь. Сначала я решил, что устрою в нашем сарае хижину и буду там жить, но когда там стало холодно и страшно, я сделал жалостное лицо и пошел плакаться и давить на жалость. Дома мама напоила меня горячим чаем, надела на меня теплую куртку, положила в карман бутерброды с сыром и отправила обратно. Самое невероятное, что спустя полчаса ключ я нашел! И больше не терял ключи никогда в жизни. Как и не давал необдуманных слов.

Страшнее всего для мужчины была трусость – для этого оправданий не было.
– Мама, старшие ребята взяли у меня велосипед и не отдают!
– То есть как взяли?
– Ну, не взяли, а попросили покататься. Я испугался, что если не дам, они мне накостыляют, и отдал!
– Так иди и возьми обратно – ты же мужчина!

Коленки у «мужчины» тряслись, а в горле была предательская сухость, он стоял за кустами, глядя, как старшие мальчишки гоняют на его велосипеде, набирался духа, а потом шел – с трясущимися руками и высохшим ртом, – хотя и знал, что ничего хорошего из этого не получится. Синяки быстро заживали, но первая победа над собственными страхами научила смотреть обстоятельствам в лицо и не отворачиваться.

Характер тоже просто воспитывался.

– Сынок, у тебя через три дня конец четверти, а в дневнике написано, что тебе надо сдать три работы по труду.

И до утра я вышивал крестиком, лепил из крашеной яичной скорлупы грибочки и выпиливал скамеечку, которую все нормальные ребята сделали на уроках, которые я прогулял. Мама варила мне кофе, приносила бутерброды с маслом и сыром, но пока я все не сделал, спать не разрешила. Зато, когда через год безуспешных занятий в музыкальной школе учительница по фортепьяно вызвала маму и сказала, что такого наплевательского отношения к музыке в жизни не видела, и меня учить – только время тратить, мама вздохнула и разрешила мне пойти на секцию дзюдо, и сама сшила мне первое кимоно из вафельных полотенец. Надо было видеть ее счастливое лицо, когда я принес грамоту о своей первой победе в городских соревнованиях!

Еще в садике, когда я еще не выучился плавать, она брала меня на реку, я обнимал ее за шею и на маминой спине переплывал огромную, тогда еще полноводную реку Пышму, по которой плавали катера и лодки с моторами, чтобы купаться на городском пляже напротив нашего дома. Много лет спустя моя жена Алена высказывала моей маме свои мысли о воспитании – что разрешила бы делать своим детям, а чего нет, – и между прочим упомянула ужасающий для нее пример, как в пятом классе я щучкой нырял с восьмиметрового Шадринского автомобильного моста. Мама согласно кивала головой, а в конце с улыбкой сказала: «Только и делов! Я и сама школьницей с него ныряла!»

Правильно говорят, мама всегда остается в душе, порой мне кажется, что она и есть - моя душа.

Денис Ахалашвили

pravoslavie.ru

0
Seti
 SETI.ee ()
Вконтакте
 ВКонтакте (0)
Facebook
 Facebook (0)
Мировые новости