Собаку звали Альма.

Она была старая и слепая. Чужая старая большая собака, жившая в деревне. Уже и цепь с неё сняли - она больше не могла охранять двор. Рядом была наша дача и я ходила ее кормить. И однажды Альма меня укусила — сослепу, не узнала, да я сама была виновата — сзади подошла с едой…

Далее...



Это была большая собака и руку она прокусила сильно. Шрам все ещё немножко видно. Ну, я руку бинтом замотала, мне лет одиннадцать тогда было. И рукав натянула, укус скрыла. Дедушка потом увидел и ужаснулся, а я наврала. Сказала, что гвоздем поранилась. Крайне редко неправду говорила, почти никогда, но вот, обманула.

Боялась я за собаку, не хотела, чтобы у неё были неприятности, чтобы с ней плохое что-то случилось. И продолжала прятать куски хлеба и другую еду в карман за обедом для Альмы. И ходила к ней, кормила. Альма клала мне голову на руку, лизала — она понимала все. И смотрела невидящими мутными глазами прямо в душу. А я ее гладила по голове.

Это даже не прощение — это понимание. Никто не виноват иногда, ни собака, ни девочка, ни хозяева-старички. Жизнь такая штука. Могут и укусить сослепу — ну и что? Забыть и понять нетрудно совсем. Все станем старыми и беспомощными когда-нибудь. И то, не всем суждено старость увидеть.

Жалеть надо совсем старых и по-настоящему больных. Не сильно жаловаться. Стерпеть иногда. И хорошо, что шрам остался — бывают хорошие, правильные шрамы. Поглядишь на него и опять пойдёшь кого-то кормить. И никак иначе.

Анна Кирьянова

lifedeeper.ru