Картина Евгения Лушпина, "Сумерки в городе".
Когда у меня выдаётся трудный день, и к вечеру уже голова пухнет - я открываю на ноуте во весь экран картину Евгения Лушпина "Сумерки в городе" и просто полчаса на неё смотрю.

Я не искусствовед. И в живописи не разбираюсь вообще. Никогда не могла понять: почему на выставках картин в зале ставят табуретки, специально для таких людей, которые могут стоять и смотреть на какую-то картину часами? Ну что, блин, там можно так долго разглядывать?

Далее...



Оказывается, можно. Если тебя в неё засасывает. А меня засасывает.

Вот туда, на эту снежную тропинку между старыми пятиэтажками. Точно такие же раньше стояли на Нижегородской улице. В одном из них, в доме 15А, жила моя тётя, и я в детстве просто обожала приезжать к ней в гости с ночёвкой.

Прямо напротив её дома, через трамвайные пути, находился старый Птичий рынок - мне там папа однажды купил живого цыплёнка...

А ещё в этом же доме когда-то жил один дедушка - мне тётя о нём рассказывала - который давным-давно уже умер, но оставил всему их двору добрую память о себе.

Дедушка тот всю свою жизнь проработал столяром. А когда он вышел на пенсию, то начал строить невероятно красивые домики-дворцы для выброшенных старых игрушек.

В окнах домиков были вставлены стёкла, а на дверцах даже были маленькие дверные ручки. Всё-всё как в настоящих дворцах.

Домики эти стояли на высоких столбах, и в каждом из них, за пыльными окнами, сидели чьи-то пластмассовые пупсы, ободранные резиновые зайцы с оторванным ухом и старые мишки со свалявшейся шерстью...

Их всех подобрал на улице тот дедушка, и для каждого он сделал отдельный дом-дворец. Было их там около дюжины.

После смерти дедушки жильцы дома продолжили начатую им добрую традицию: подбирать на улицах старые игрушки и сажать их в домики на столбах - места в них было много. Каждый такой дворец был размером с цветной телевизор Рубин.

Я часами могла гулять во дворе, просто переходя от домика к домику, подолгу разглядывая через мутные стёкла его маленьких жильцов...
Пятнадцать лет назад эти домики снесли, вместе со всеми старыми пятиэтажками.

Теперь там стоят новостройки-небоскрёбы.

Всё, что у меня осталось от того двора - это мои воспоминания, и вот эта вот картина.

Я не знаю: какую улицу запечатлел на ней художник, и в каком вообще она городе, но для меня - это Нижегородская улица, где в доме под номером 15А когда-то жил настоящий волшебник. Вот прям в этом самом доме, который ближе всего стоит.

А за ним, во дворе со старыми тополями, по-прежнему стоят на деревянных столбах домики-дворцы, в которых живут брошенные игрушки...
И я сейчас там.


© Лидия Раевская


Когда я в миноре, спасаюсь вот этой картиной.

Для меня это фотография детства. Работает как машина времени. Удивительно.

Здесь всё про счастье, награду и надежду.

Про счастье — потому что это ода дому. Такими окольными тропками ходят только местные. За моей пятиэтажкой была похожая. По ней мы улепётывали от антиподов из соседних районов, и они нас теряли. В детстве счастье помещалось в малометражках.

Про награду — потому что на картине сумерки, время, когда я возвращался с тренировки (не любил тренировки), и впереди меня ждала целая вечность вечера.

Про надежду — потому что горящие окна скворчат, как яичница. И там, за шторами, обязательно пьют чай.

А если столько людей одновременно пьют чай, значит, всё у нас будет хорошо.


©Олег Батлук