фото Zena Бронетехнику — молодоженам! Есть мнение, что события в Южной Осетии (по версии эстоноязычных СМИ — "оккупация Грузии") вновь раскололи эстонское общество. Раскол общества эстонцев произошел давно, и длиться будет столь же долго, как "интеграция" в него инородцев. Общество эстонцев попросту осталось равнодушным к осетинской трагедии. Первые лица государства даже опечалились тем, что эстонская интеллигенция (политики не в счет) не выступала с громкими заявлениями, письмами протеста и предложениями, как нам обустроить восточного соседа. Помните, бойкот Евровидения в России предложили не деятели искусств, а имитаторы политики. За ссылку спасибо Wel Далее...

В равнодушии общества эстонцев меня убеждает отсутствие реакции на субботнюю бомбежку американцами стариков, женщин и детей в Афганистане. Больше восьмидесяти жертв, но бойня, случившаяся по вине наших "союзников", никого в Эстонии не взволновала. Если теперь Россия прикроет коридор для снабжения миротворцев в Афганистане, то поступит вполне по обстоятельствам.

Вероятно, по обстоятельствам собираются поступить и наши политики, планомерно сокращая количество исторических достопримечательностей на Северо-Востоке страны. Нарвские молодожены обыкновенно совершают тур от Шведского льва и замка Германа до раскидистой Шишкинской сосны в Мерикюла. Шведский лев всего лишь копия, а стены замка аутентичны едва ли процентов на пятьдесят. К сожалению, и древняя сосна в Мерикюла к живописцу Шишкину не имеет никакого отношения (на картине запечатлено совсем другое дерево). Тем не менее, молодожены откупоривают под ее ветвями шампанское, а дружки женихов соревнуются в том, кто выше привяжет голубую или розовую ленту. Обычай, конечно, языческий, но, как сказал поэт, обычай — деспот меж людей.

На замок Германа и Шведского льва никто не покушается, не собираются пилить на дрова и "шишкинскую" сосну, потому что нынче как будто пришла очередь танка Т-34, установленного на крутом берегу Наровы. Во всяком случае, так считает местный землевладелец, историк и краевед Андрес Вальме. Танк стоит недалеко от того места, где в 1944 году Красная армия форсировала реку. По сведениям Вальме, полученным из заслуживающих его доверия источников (он даже готов отвечать за свои слова), танк ликвидируют уже до конца октября. Сценарий ликвидации по Вальме выглядит примерно так:

– Все будет очень просто. Соберется некая "инициативная группа", которая потребует от властей Нарвы немедленно демонтировать символ оккупации. Нарвское горсобрание под вой и улюлюканье очередного "дозора" обнаружит, что стоящий на земле города танк никому не принадлежит и, по сути, является бесхозным имуществом. Взять танк на баланс города горсобрание испугается. Поэтому ночью подгонят кран и платформу, а к утру не останется и постамента. Если не пройдет "оккупационный" аргумент, то "случайно" выяснится, что старый танк представляет из себя серьезную угрозу, например, для экологии города. Или танк демонтируют, чтобы исключить травматизм, связанный с его осмотром. Известно, что любопытные туристы забираются на постамент, чтобы сделать эффектные фотографии, а потом ломают ноги, руки, шейные позвонки, и так далее.

Слухи о якобы предстоящем демонтаже нарвского танка возникают с подозрительной регулярностью. Конечно, старый танк это не Бронзовый солдат над братской могилой, но тоже кое-кому глаза мозолит. Вальме утверждает, что в боевых действиях танк участия не принимал, поскольку был получен прямо с завода в 1946 году. Если это действительно так, то ни реликвией, ни символом танк не является и как боевая единица к использованию не пригоден. Культурной ценности, на которую могло бы претендовать министерство, танк тоже не представляет, поскольку не был предварительно скрыт в водах Наровы или в болотах, где-нибудь под Васк-Нарвой. Значит, при демонтаже неизбежно станет вопрос о том, кто присвоит себе бесхозное имущество.

По оценке Вальме, танк Т-34 такой сохранности стоит не меньше ста тысяч евро (в металлоломе, разумеется, много меньше). Схема получается довольно эффективная: город демонтирует танк за свой счет. Потом, чтобы погасить убытки, продает его на металлолом. После небольшого ремонта и покраски новый хозяин выставляет антиквариат на торги и получает ощутимую прибыль, а городские чиновники "откат".

Однако не будем забывать, что советский танк в Эстонии — это еще и политический капитал. Тот, кто громче всех будет настаивать на ликвидации "символа советской оккупации", может сорвать куш на европарламентских выборах. Повторюсь, у танка и Бронзового солдата в политике разные весовые категории. После настоящей "бронзовой" трагедии мы, скорее всего, станем свидетелями бронетанкового фарса. Тем не менее, ликвидаторы, очевидно, будут рассчитывать на политические дивиденды.

Если вопрос о ликвидации танка встанет в повестку дня, то интересы нарвских молодоженов общество эстонцев в расчет не примет, как не были им приняты интересы осетинского народа перед лицом грузинской агрессии. Хотя любопытную теорию на сей счет некогда выдвинул русский омбудсмен Сергей Середенко. Возложение молодоженами цветов к танку и фотосессию на его фоне можно рассматривать в качестве местного обычая, освященного многолетней свадебной традицией. В этом смысле формально бесхозный танк представляет собой некую общественную и частную ценность, которая может быть защищена в суде (обычай в данном случае может рассматриваться как источник права).

Танк как некая совершенная форма, заключенная в броню, может быть наполнен любой сущностью. Однако попытки придать танку Т-34 на берегу Наровы символическое (советское) значение станут большой ошибкой, потому что в наших реалиях вариант загрузки порожняка только один — оккупационно-освободительный. При такой раскладке русская община и эстонский туристический бизнес на Северо-Востоке всегда останутся в проигрыше.

Пару лет назад я наблюдал, как ветеран "освободительной борьбы" на фоне танка рассказывал группе молодых людей и дам крепкого сложения, одетых в спортивные костюмы, о том, как он вместе с товарищами геройски держал оборону против наступающей Красной армии. Его окопчик был на берегу Наровы всего-то в сотне метров левее танка. По закону медали оборотная (оккупационная) сторона пострадает наравне с лицевой (освободительной). Окопчик на берегу реки больше не будет наглядно мотивирован советской танковой броней.

Конечно, эта реликвия изначально связана с событиями 1944 года, однако сегодня она является неотъемлемой частью местного свадебного ритуала (нечто вроде места для поклонения духу предков). Танк как часть свадебного ритуала имеет шанс сохраниться на своем месте, но как символ освобождения (оккупации) танк приговорен к ликвидации.

А что же наш уважаемый краевед? Он предлагает скинуться всем миром и оформить танк в собственность. Вальме готов предоставить свою землю для новой стоянки Т-34 и обеспечить к нему беспрепятственный доступ всех нарвских молодоженов.

Пожалуй, я готов рискнуть сотней крон.


Михаил Петров