Нарвский инфопортал TEMA.EE продолжает публиковать серию материалов, объединённых одной идеей — рассказ о проблемах молодежи, устами самой молодежи.

Одна из проблем Нарвы, не теряющая свою актуальность последние 20 лет — количество зависимых молодых людей. Зависимых не только от алкоголя, но и от таких «тяжёлых» наркотических веществ как героин и, более сильных и опасных, синтетических наркотиков. Что самое страшное — среднестатистический «зависимый» человек становится всё моложе, а родителей и близких, поседевших от таких ситуаций раньше положенного времени, становится всё больше.

Далее...



Корреспондент TЕМА.ЕЕ побеседовал о «зависимостях» с человеком, который знает о подобных ситуациях не по наслышке…

Николай Филатов (на фото), консультант по химическим зависимостям в центре «Эврика» побывал в «двух шкурах»: почти 10 лет в прошлом употреблял наркотические препараты , а сейчас, покончив с зависимостью, сам помогает другим «подсевшим» избавиться от недуга. В декабре исполнилось ровно 3 года, как Николай «ушел» с метадона. Последние 2 года он не позволяет себе ничего крепче чая. В определенный момент жизни Николай понял, что ему это не нужно, ведь можно жить и без наркотиков, хотя сознается, что еще несколько лет назад он и не предполагал, что его фантазии о жизни без наркотиков смогут стать реальностью.

- Коля, расскажи, как ты начал заниматься работой с зависимыми людьми?

- У меня самого была подобная проблема в жизни. Переломным моментом для меня стала встреча с психологом Жанной Бобер, которая сейчас является руководителем нашей организации «Эврика». Со мной Жанна работала 6-7 лет.

Наша первая встреча произошла совершенно случайно. Я переживал ужасную депрессию, несколько месяцев сидел дома. Тогда я «стоял» на метадоновой заместительной терапии, выходил из дома раз в день, чтобы получить препарат. Раз в месяц ходил в библиотеку, чтобы взять почитать какие-нибудь журналы. Больше никуда не выходил, телефон отключил, ни с кем не общался.

В один день случайно увидел по телевизору знакомого, который раньше занимался обменом шприцев, а на тот момент — открыл новый центр. И я решил туда зайти.

В этом центре встретил Жанну, поговорил с ней, буквально, 5 минут, и она пригласила меня на встречу на следующий день. Выйдя из центра, я решил, что не вернусь туда. Но проснувшись следующим утром, все же, решил пойти. Подумал тогда, что точно ничего не потеряю… С тех пор, я ходил к Жанне каждый день. В первое время общались только индивидуально. Я узнавал много нового, в том числе и о себе. Как оказалось, проблема зависимости появляется за годы до того, как человек попробовал наркотик, алкоголь, или что-либо другое. То есть само вещество — это только следствие. Когда я начал все это познавать, мне стало понятно откуда у меня появилась зависимость и каковы причины ее возникновения. И эти знания помогли мне изменить свою жизнь.

- Откуда вообще в твоей жизни появились наркотики?

- У нас была компания, и как раз такой возраст, что начали появляться деньги. Изначально были «дискотечные» наркотики: экстази, кокаин и прочее. На тот момент это было весело, не напряженно, денег хватало. Были пути, по которым мог дешево доставать наркотики, все это сопровождалось вечеринками и поездками в разные города на «рейвы» и «сейшены». Потом стало не хватать ощущений.

После этих наркотиков появляется период легкой депрессии, ощущение кайфа заканчивается, а продолжения хочется. И тогда я решил попробовать героин. Не думал, что стану зависимым от него. Мне казалось, что люди, которые употребляют героин, делают исключительно свой выбор. Когда я первый раз попробовал, то подумал, что эти люди «дебилы», как это может нравиться? Но потом я употребил его еще раз, чтобы все-таки разобраться, что же в нем может нравиться. И меня «зацепило»: появлялось некое расслабление, жить в мире становилось легче, уходили страхи, ощущал себя по другому, появилась некая цельность.

Через какое-то время я понял, что в те дни, когда я не употребляю, мне становится скучно, появляется апатия, исчезает интерес к чему-либо. Следом начались и физические проявления, например, озноб. Сначала я не придавал этому значения, думал, еще немного поупотребляю и брошу. Поначалу есть деньги, наркотика нужно немного, кажется, что цена не такая и большая, но организм привыкает, адаптируется, и постепенно дозы нужны все больше и больше. То есть со временем доза возрастает в 7-10 раз от первоначальной. А это уже совсем другие деньги. Брать их было негде, приходилось заниматься криминалом. У меня, в основном, было воровство. Это огромное напряжение, потому что постоянно думаешь: «поймают / не поймают? » От чувств никуда не деться, они давят на тебя. Получался замкнутый круг: напряжение приходилось снимать наркотиками, а чтобы доставать наркотики, надо было опять идти на это напряжение. Сейчас вспоминаю, и кажется, что это какое-то безумие. Тогда это для меня было нормой.

- Когда ты понял, что это не норма?

- В какой-то период времени не было денег. Не было возможности достать наркотики. Мне стало тоскливо, одиноко, плохо… На улице осень, дождь. Тогда я понял, что у меня дела плохи, и это не нормально. Это был лишь первый звонок к будущему осознанию проблемы, а впереди еще предстояли несколько лет употребления…

- Тогда ты пытался как-то справиться с этим?

- Не пытался.

Хотя нет, было! Один раз пришел к психиатру. Сказал, что я наркоман и с этим надо что-то делать. Врач положил меня в больницу «прокапаться» на три дня, но через два дня я убежал, потому что мне было плохо: не было сна, начало крутить тело, в общем — ломка.

Я не смог терпеть этот дискомфорт, и я не знал, закончится ли всё это. Думал, что мне будет плохо очень долго. Хотелось избавиться от этого дискомфорта здесь и сейчас. Поэтому убежал и вновь продолжил употреблять. Потом «встал» на метадон.

И тогда для меня это было не лечением, а бесплатным «кайфом». В первый же день, как я «встал» на метадоновую заместительную терапию, я пошел и употребил героин, потому что никакого эффекта от метадона я не почувствовал.

Год — два я стоял на терапии, принимал метадон. Ломки прекращались, и я вновь шел искать наркотик или деньги на него…

Был период, когда я начал самостоятельно и осознанно снижать дозу метадона. Появились, видимо, какие-то силы. Понял, что это не так уж и трудно делать. Когда я «встал» на программу — у меня было 50 единиц. Самостоятельно я смог снизить дозу до пяти. Но это не сработало, я все равно, в очередной раз, сорвался. Мне не повезло. Мои друзья занимались наркотиками, и у меня был доступ к большому количеству по малой цене. С другой стороны, может быть, это и помогло. Потому что, когда впоследствии доступа не стало, я понял, что надо что-то делать. Тогда я еще не знал, что наркоман может жить без наркотиков. Но я знал двух людей, которые смогли перестать употребление героина. Хотя, один из них по этой причине очень сильно «пил», т.е. заменил одну гадость на другую. А со вторым я не был знаком близко, поэтому не мог знать, чем замещает героин он. Тогда я не знал, что есть и другие люди, и даже целые группы, которые вышли из этого состояния и уже существенное время не употребляют.

- То есть, на тот момент, ты был информационно изолирован? Но ты же посещал врача. Неужели тебе не рассказывали о различных программах и вариантах лечения?

- Тогда я не раз слышал, что к наркоманам врачи относятся с «опущенными руками», будто ничего уже не поможет: выписывают антидепрессанты, обезболивающие и снотворное. Это такой «универсальный набор для наркомана». Я просто не знал про возможные варианты лечения, думал, что их просто не существует. На тот момент, единственно возможным для меня вариантом нормально жить были фантазии о том, что бы откуда-нибудь, у меня появились деньги в таком количестве, чтобы я мог спокойно жить: употреблять наркотики и плюс, мне бы хватало и на все остальное… Я думал, что без наркотиков жить уже не смогу. Думал, что даже если я и брошу, то мне всю жизнь потом будет плохо, скучно, депрессивно.

- Как ты думаешь, и сейчас существует информационный вакуум для тех, кто хочет справиться с зависимостью?

- На мой взгляд, сейчас информации стало больше. Мы с друзьями, у многих из которых истории, схожие с моей, как раз и занимаемся распространением подобной информации.

Многие из тех, кому мы пытаемся донести информацию как раз и рассказывают затем, что они воспринимают подобного рода объяснения лучше именно от тех, кто знает о данных проблемах изнутри. И пример таких историй ухода от зависимости как у меня, и вдохновляет их на начало работы над собой.

Хотя, знаю, что всё равно остаются еще зависимые ребята, не владеющие информацией, как можно вернуться к нормальной жизни…

- Родители пытались тебе помочь в то сложное время?

- Конечно. Они всегда оказывали большую поддержку. Хотя, скорее, это была помощь не совсем правильная. На самом деле, важная помощь зависимому заключается в том, чтобы убрать от него всякую материальную и финансовую поддержку. Позволить таким образом «достигнуть собственного дна». Ведь только достигнув дна можно начать двигаться вверх.

Помощь для наркомана, это когда прекращаешь «дружить» с его болезнью: «да, я тебя люблю, но я не буду поддерживать твою болезнь и помогать ей убивать тебя».

Когда родственник дает деньги «зависимому» на очередную дозу, только потому, что того «ломает», то надо всегда понимать, что это может быть последняя доза в жизни для просящего. Всегда сложно объяснить, что ты любишь человека, и именно поэтому не даёшь денег на новую дозу. Самый эффективный метод — перестать «спонсировать» болезнь. Поддержка также заключается и в том, чтобы отправить зависимого на лечение. Многие называют это болезнью, проблемой, но пытаются решить все сами. Если у нас что-то болит, то мы идем к специалисту, к врачу. А эту болезнь, почему-то, многие пытаются вылечить сами.

Например, часто слышу истории, что муж — алкоголик, и от него начинают прятать бутылки, скандалить, упрашивать «завязать». Но это же болезнь! И ей должны заниматься специалисты!

- Как ты начал работать в «Эврике»?

- Мне позвонила Жанна, поделилась идеей создать этот проект и участвовать в конкурсе. Мне стало интересно участвовать в этом. Мы собрали команду, написали проект и выиграли конкурс!

-До этого доводилось работать в подобных организациях?

- Бывало.

В определенный момент Жанну пригласили работать в реабилитационный центр, где она должна была вести группы поддержки. Она предложила мне сходить — посмотреть что это такое. Ни о каких группах я слышать вообще не хотел.

В моем представлении группы были такими местами, где надо открывать всю правду. А так как у большинства зависимых есть проблемы с самооценкой, то и мне было страшно что-то рассказывать о себе. Мне казалось, что этим кто-то может воспользоваться.

Но, я всё же решился на посещение и мне повезло, потому что группа состояла из трех психологов и меня единственного зависимого. Затем появился еще человек, потом еще один… В итоге, через год нас было уже около 40 человек. Это стало моей жизнью.

Мы собирались, общались. Причём порою, нам давали для обсуждения довольно сложные темы — от генетики до астрономии.

Через какое-то время Жанна вручила мне приглашение на обучение.

Мне было очень страшно ехать куда-то, где много незнакомых людей, но я решил, что если мне будет не комфортно, то я всегда смогу уйти. Я поехал на обучение и мне понравилось.

Потом были еще несколько различных обучений, где рассказывалось про проекты, курсы. Я втянулся и стал разбираться в каких-то вещах, стал высказывать свое мнение. Через какое-то время, один из трех психологов которые работали с нами в группе сказала, что она, совместно с одной из эстонских организаций, собирается открывать в Нарве кабинет, в который требуются персонал, а именно, консультанты для ВИЧ-позитивных людей.

Я думал над предложением 2 месяца. Что и как я смогу людям говорить? Я — наркоман (на тот момент я «стоял» на метадоне), и у меня ведь нет ВИЧ, т.е. я и не знаю что по этой проблеме рассказывать. Но в итоге, опять вспомнив принцип «не понравится — уйду», я всё же приступил к работе консультантом. И мне понравилось. Оказалось, что эта работа мне действительно по душе.

- Какова основная сложность, с которой сталкивается зависимый?

- Самое сложное — не то, что во вне, а то — что внутри тебя. Даже видя человека, которому что-то помогло, поверить в то, что это же поможет и тебе — очень сложно. У большинства зависимых сильно развит эгоцентризм. Каждому из них кажется что он уникален, и что ему хуже, чем было другим. Таких людей нужно направлять, подсказывать: если ты уже решил что-то менять в себе — действуй и сама жизнь будет тебе подкидывать варианты развития.

в этом плане фаталист.
Если ты на правильном пути, то все в мире начинает поворачиваться к тебе лицом.

В Эстонии, и в Нарве в частности, есть хорошие реабилитационные центры.

-Есть бесплатный центр в Вильянди — и для мужчин, и для женщин.
-Хороший центр в Силламяэ, но он исключительно мужской.
-В Нарве есть группа поддержки анонимных наркоманов на Линда
-и наш проект в «Эврике» — психосоциальная поддержка зависимых и их близких.

Кстати, бывают еще и религиозно-реабилитационные центры, к которым я, лично, не очень положительно отношусь. Люди там становятся какими-то фанатичными что-ли..

- А если говорить об информационной работе на муниципальном уровне?

- Возможно, могло бы в городе уделяться больше внимания этой проблеме. Мы самостоятельно занимаемся информированием нуждающихся о своем существовании. Но если говорить об обществе в целом, то бытует мнение, что зависимые люди сами виноваты в своих проблемах. Мол, они слабые и плохие, ведь никто не их заставляет делать то что они делают.

Возможно, из-за подобных мнений у нас и непопулярна финансовая и материальная поддержка различных программ для наркозависимых. Ведь кому-то детей нечем кормить, а тут деньги выделяются на поддержку зависимых.

Например, у меня тоже неоднозначное мнение о метадоновых программах. В последнее время часто об этом думаю… Когда я сам стоял на этой программе, то относился негативно: «Подсадили» меня на метадон». А начав работать с психологом понял, что метадон был мне помощником — не нужно теперь было воровать, искать наркотики и деньги, освобождалось масса времени на себя, на изучения проблемы, на поиск решений, на общение с психологами и обучение.

Когда ездил на обучения, люди очень сильно удивлялись, узнав, что я всё еще нахожусь на метадоновой заместительной терапии. Говорили, что я вполне нормально выглядел, и не отличался от них. Я мог разумно говорить, объяснять. И у людей, порой, был шок, так как у многих в обществе представление о наркомане достаточно стереотипно: грязный, больной, пытается что-то украсть. Так что мне было даже интересно наблюдать подобные позитивные реакции на меня.

В общем, сейчас я понимаю, что метадон и «кодировки» — это не лечение и панацея от всего, но это то — что дает возможность и время заниматься собой и работать над излечением своей зависимости.

Сейчас я могу сказать, что сумел «завязать» с употреблением, а с зависимостью нужно будет бороться постоянно.

Возможно, я мог бы жить и другой жизнью, но скорее всего не сильно отличающейся от реальной. Мог бы, например, просто жить, пить по вечерам пиво, а по выходным еще и водочку, как многие и делают. Да вот, боюсь, что так и прожил бы всю жизнь с такой «другой» зависимостью, не настолько сильно порицаемой обществом.

А так, моя глубокая наркозависимость проявилась настолько явно, что заставила меня остановиться и начать расти. Теперь я работаю над собой постоянно.

Я поменял себя, заставил работать свою голову, изменил свое отношение к миру и отношение мира к себе.

Я хочу чтобы каждый наркозависимый знал и понимал, что подобных положительных результатов может достичь каждый. И мы, с удовольствием, готовы в этом помочь…


Валерия Шершунова, нарвский инфопортал ТЕМА.ЕЕ
Фото: Валерия Шершунова