Месяца 3-4 тому я вернулся из гостей, лёг спать, а утром меня разбудил чудненький усатый и лохматый котёнок. ... говорила мне мама "закусывай сынок в гостях, закусывай"... Так у меня дома появился добрый и игривый зверь неизвестной породы...

Вчера прихожу домой, на столе лежит опрокинутая бутылка водки Самбука "Luxardo", на полу лежит котенок без признаков жизни. Судя по количеству оставшейся водки, отхлебнул он не по-детски, может даже с кем-то. Уверен, что не выжил! Ни дыхания, ни пульса, да и количество отпитого... Посидел, погоревал.. ну что делать-то? далее....



Утро вечера мудреннее, тельце в ящик и на балкон, сам пошел спать. Среди ночи просыпаюсь в диком ужасе - меня щекочет усами призрак кота! Ну хоть пить бросай! Да что же я такого сделал ему плохого при жизни-то??? Со сдавленным криком "а-а-а" я, в ужасе, аки человек-паук, взметнулся на стену. Может и на шкаф запрыгнул бы, но ещё в полёте уловил какой-то подозрительный запах ... ПЕРЕГАРА! От котёнка! Я как летел, так и упал!:))) Ой, а как ему было плохо утром.. столько молока выпить! Оторвать нельзя было. Врач-айболит сделал коту какой-то укол и посоветовал самбуку прятать подальше - валерьянкой пахнет, а действует убийственно. Только к кому из нас это относилось?



Дело было вечером 31 декабря.
Договорились мы с друзьями за два часа до полуночи собраться во дворе нашего дома и отметить новый 2004 год вместе.
Если бы я знал, чем все это закончится, лучше бы я сидел дома...
В назначенный час все уже были на месте, один парень пришел со своей девушкой.
Пили по-русски - стаканами. После третьей бутылки огненной воды один из наших вдруг заявляет:
- А давайте нарядим Антона ДЕДОМ МОРОЗОМ, Настю - СНЕГУРОЧКОЙ, и отправим их СЧИЩАТЬ СНЕГ С КРЫШИ! Вот смеху-то будет...
Сейчас я уже с трудом могу понять, почему всем, включая меня, эта идея показалась такой забавной.
Короче говоря, где трезвый утонет, пьяный только сапоги умоет: сказано - сделано.
Отправляем одного товарища за костюмами Деда Мороза и Снегурочки, которые, как выяснилось, у него дома были в наличии.
Он быстро возвращается, и Антон с Настей напяливают на себя вышеупомянутые новогодние одежки.
Когда они стали напоминать оригинальных ДМ и его внучку, мы доехали до последнего этажа нашего дома и полезли на крышу.
Когда мы все оказались на крыше, Антон на всякий случай (пьяные все-таки) привязал себя прочной капроновой веревкой к телевизионной антенне.
Когда он начал привязывать Настю, вдруг выяснилось, что второй кусок веревки слишком короткий и Антон, недолго думая, завязал его узлом на своей ноге.
Логика такая: если она начнет падать, начнет падать и он, а он привязан к антенне.
Наконец, они начали усердно лопатами счищать с крыши снег.
Только Антон дошел до самого края крыши и испуганно посмотрел вниз с высоты 9-го этажа, как вдруг незаметно наступил Новый Год, по всему дому раздались крики и... как бы это сказать... неслабо так бубухнул салют Антон, который всегда очень не любил громких резких звуков, подскользнулся и через бортик покинул территорию крыши.
В следующие секунды произошло следующее - веревка натянулась, и Снегурочка, она же Настя, последовала вслед за ним, веревка натянулась еще сильнее, но не порвалась.
Около двух минут понадобилось нам, чтобы затащить Антона и перепуганную Настю обратно на крышу и по-быстрому оттуда свалить по своим квартирам.
На следующий день выхожу на лестничную клетку покурить и вижу своего соседа, отставного военного Сергея Никифоровича.
Вот, что он мне рассказал:
- Слушай, у меня, по-моему, белочка начинается...
Прикинь, сижу вчера один дома, с женой мы поссорились, и встречаю, значит, Новый Год.
Ну, поддал, понятно, чуток, смотрю телевизор. Салатик, все дела.
Ну, Путин выступил, начинается бой курантов.
Я по пьяному делу решил детство вспомнить, и ровно в полночь закричать, как малые на елке, мол, "Дедушка Мороз! Дедушка Мороз!".
Пробивают часы двенадцать, я ору: "Де-ду-шка Мо-роз!".
Не поверишь, что дальше было!.. Тут смотрю - в окне Дед Мороз вверх ногами висит...
Смотрит так на меня и эта... Говорит что-то типа "Хо-хо-хо! С новым годом! А где же моя Снегурочка?".
Я глаза протираю - в окне уже Дед Мороз и Снегурка на меня смотрят.
Я пошел, умылся, возвращаюсь - нет никого...
Знаешь, ты Марии Павловне не рассказывай, я скоро на лечение пойду...
Когда я вернулся домой, я ржал не менее часа



Авиация

Чего больше всего не любят военные летчики? По моим наблюдениям, они просто терпеть не могут следующих вещей, в порядке убывания:

1. Замполитов;
2. Прыгать с парашютом;
3. Строевую подготовку.

Почему прыжки на втором месте? А они случаются реже, чем политподготовка и конспекты первоисточников, но все же чаще, чем строевая подготовка, о которой летчики вообще имеют туманное представление. Во “времена далекие, теперь почти былинные”, весь летно-подьемный состав должен был сделать 2 прыжка в год, дабы, случись аварийная ситуция, не метались судорожно по самолету, а с чувством уверенности в завтрашнем дне спокойно бы этот самолет покидали. Но какой же летчик не любит прыгать с парашютом? Да никакой, исключения крайне редки! Поэтому, когда к нам прилетал Ан-2 для выброски летчиков - у начальника ПДС на столе тут же возникала пачка справок от докторов толщиной с «Войну и мир», из коих следовало, что практически все экипажи нашего полка являются сборищем если не полных инвалидов, то безнадежно больных всеми известными и неизвестными науке болезнями, делающими их участие в прыжках невозможным. Те же, кто был безнадежно здоров или безнадежно ленив, вызывались добровольцами в наряды, командировки, к черту на рога, т.е. туда, куда никто в трезвом уме по своей воле бы не подался. И бродил в такие дни по полку призрак, призрак прыжков с парашютом, пугая всех членов экипажей. Оставшихся в наличии неудачников мы с Божьей помощью и десантировали во имя укрепления оброноспособности страны и повышения собственного благосостояния.

На этом, однако, дело не заканчивалось. Ежегодно мы устраивали шоу для летчиков в виде показательного покидания Ил-76, когда все экипажи выстраивали вдоль взлетки, а мы сначала выбрасывали с парашютом манекен с высоты 60 метров (дабы продемонстрировать, что спасательный парашют открывается и с такой малой высоты), а потом сами с 800 метров покидали самолет во все возможные для этого люки, с целью продемонстрировать им, как удобно и безопасно покидать аварийный самолет. Судя по тому, что летчики при этом, по большей части, смотрели на нас как неполноценных, мы были не весьма убедительны в этой роли. Наверное, это смотрелось бы более убедительно, если самолет при этом горел или разваливался на части, но планово гробить в год по самолету - такого позволить себе не могла даже могучая плановая экономика, поэтому приходилось довольствоваться нормально летящим аппаратом. И вот, подошла пора для этого мероприятия в этом году, завтра будем пытаться в очередной раз убедить летчиков в том, как это хорошо, приятно и безопасно - покидать родной самолет в аварийный люк.

Давно замечено, что у военнослужащих, достаточно долго прослуживших в армии, развивается своеобразное «седьмое чувство», безошибочно указывающее им на приближение какой-либо работы, после чего включаются тайные, неисследованые резервы военного организма, в результате которых военнослужащий чаще всего просто дематериализуется на ваших глазах.. У нашего Деда, после 18-и «календарей», это чувство было развито до рекордных размеров, поэтому когда он ворвался в нашу каморку, где мы с Вованом мирно резались в национальную ВВСную игру, сиречь - нарды, и шепотом сказал, что что-то намечается, мы не сомневались ни секунды. Быстро оповестив начальника склада ПДС Витюню о том, что нас вызывает начштаба (мы были в его прямом подчинении, а его самого после обеда сыскать было невозможно, этот вариант был отработан нами в совершенстве) мы быстренько «дематериализовались». Материализовавшись обратно к концу дня, мы обнаружили Витюню в состоянии очень близком к маниакально-депрессивному психозу (он как маньяк метался по классу ПДС, в крайне депрессивном состоянии и психовал), и он нам поведал душераздирающюю историю о пришествии нач. ПДС дивизии в крайне взмыленном состоянии. Как оказалось, нас осчастливил свом появлением Командующий Всея ВТА, и он осчастливит нас персонально еще больше путем своего присутствия на нашей показухе, так что пока нас не было, тут имела место быть раздача слонов и ЦУ по полной программе. Выяснилось, что проблема была в том, что наш начальник ПДС полка кому-то одолжил нашего «Иван Иваныча», это такой парашютный манекен который я в свое время притащил из Кировобада, где его забыли испытатели (ну, не совсем забыли, а я им «помог», но это другая история) и его по сей день не вернули. Когда наш начальник ПДС заикнулся было об этом, дивизионный шеф ему обьяснил доходчиво и популярно, что если завтра не будет манекена, то он собственноручно сбросит нач. ПДС с 60 метров вместо манекена. Воодушевленный такой перспективой, нач. ПДС полка тут же поставил задачу Витюне: манекен должен быть готов к завтрашнему полудню, а когда тот попытался возразить, то нач. ПДС полка ему обьяснил, что в случае отсутствия манекена он будет для этого использовать труп самого Витюни, после чего с чистой совестью отправился домой, оставив Витюню в тяжких думах.

Поскольку упереть откуда-либо нормальный манекен не представлялось возможным ввиду краткости отпущеного срока, а из нас четверых нормально обращаться со швейной машинкой мог только я, мы тут же открыли аукцион на изготовление чучела, предлагая Витюне сделать его всего лишь за 3 литра самогона и закусь, да и то не корысти ради, а токмо во имя спасения его драгоценной жизни. Но если вы думаете, что знаете хохлов, так я вам скажу: «Таки нет, если вы не жили в Мелитополе!». Вот уж где хохлы - всем хохлам хохлы! Даже под угрозой быть сброшеным с 60-ти метров в мертвом виде Витюня торговался по меньшей мере полчаса, и сдался на 2-х литрах и кильке в томате, не забыв выторговать свою долю в процессе распития. Отправив его за гонораром, мы приступили к творческому процессу. Поскольку никто из нас не имел представления, как изготавливаются манекены, мы попросту решили сотворить что-то человекобразное, на что можно надеть парашют. Расстелив на полу старый брезентовый «квадрат», мы положили на него Вована в позе распятого Христа (кандидатура Деда была отвергнута из-за его щуплости), обвели его мелом, прикинули что вот тут - нужно прибавить, тут - убавить, вырезали все это, я сел за швейную машинку и через полчаса все было готово. Правда, мы малость промахнулись с размером, ибо в готовом виде манекен оказался длиннее Вована на полметра и значительно шире в талии, но экстренный консилиум единогласно пришел к выводу, что подвеску надеть можно, а потому - сойдет. Тут появился Витюня, и мы обмыли процесс рождения нового «Ивана Ивановича». Когда банка опустела, Витюня невинно так, как бы невзначай, поинтересовался - когда, мол, мы его собираемся набивать? Теперь уже нам пришла пора продемонстрировать, что мы в Мелитополе не зря несколько лет провели. Ему было популярно обьяснено, что набивка в цену не входила, и что делать это ему придется самому, благо, дело нехитрое - набить готовую облочку тряпками и добавить песка, для весу. Далее последовала бурная игра слов с использованием местных идиоматических выражений, а потом мы ушли, ибо знали что Витюня наверняка стребовал эти 2 литра с жены, которая занималась производством сего продукта в его семействе, сославшись при этом на военные нужды, связаные с прыжками (при упоминании прыжков его жена преисполнялась безмерного уважения и благоговейного трепета, ибо боялась высоты до ужаса). При этом сам он активно участвовал в распитии, так что пускай и он потрудится.

Прибыв утречком на КДП, мы первым делом увидали следы волочения чего-то очень тяжелого по направлению от нашего песочницы в нашем парашютном городке к зданию где находился класс ПДС. Первой мыслью было, что наш нач. ПДС выполнил свою угрозу, т.е. вывел Витюню к песочнице (наверное, чтобы не оставлять следов), где его и шлепнул. А сейчас, видимо, надевает парашют на еще теплый Витюнин труп. Заинтригованые, мы пошли по этому следу, и обнаружили перед крыльцом наше вчерашнее произведение с сидящем на нем хотя и взмыленым, но вполне живым-здоровым Витюней. Как оказалось, он то ли тряпок подходящих не нашел, то ли жаба задавила их переводить таким образом (скорее всего), но набил он манекен чистым влажным песочком, в результате чего он стал равен по весу среднему слону или, на худой конец, двум начальникам продсклада. Я попытался его было поднять, но быстро от этой затеи отказался, хотя на срочной на спор таскал на спине в одиночку 100 килограмовые блоки парашютов от МКС, так что нам оставалось только дивиться, как Витюня тащил это в одиночку. После того, как Витюня выслушал все причитающиеся ему по этому случаю подколки, встал вопрос - а что, собственно, дальше делать? Времени оставалось не так много, поэтому в класс мы это чудище затаскивать не стали, а призвав на помощь наших бойцов, принялись обряжать его для прыжка. С размером мы действительно переборщили, ибо техничку самого большого размера, какой смогли найти, пришлось распарывать на спине, а подвесную распускать на максимальный размер, но в общем, смотрелось ничего, человекообразно. Поднатужившись-поднапружившись мы кое-как загрузили манекен в кузов Урала, и бодро доложили прибывшему дивизионному ПДСнику что «усе у порядке, Шеф!». Тот, с сильно озабоченым видом отправил нас на самолет, правда, малость удивившись, зачем это мы берем с нами всех бойцов, они ведь не прыгают. После чего удалился в сторону взлетки со скоростью, которая бы сделала честь любому спринтеру-олимпийцу.

Прибыв на самолет, первым делом мы потребовали открыть рампу, на что АДОшник попытался было повыпендриваться, но ему просто обьяснили, что если не откроет - будет прыгать сам, нам по барабану. Тот удивился, но рампу открыл, опустив ее, по нашему требованию на уровень с кузовом Урала. Когда же он увидел сколько усилий стоит нам кантовать этот манекен, то сразу проникся сочуствием, и даже вызвался помочь нам при помощи кран-балки, но времени на это не было, да и в кабину летчиков, откуда его предстояло сбрасывать, кран-балкой его не загрузить. Упираясь всеми конечностями и поминая всех трибогаматерей на свете и Витюню персонально, мы кое-как затащили манекен на второй этаж, в кабину летчиков, и наконец получили возможность приготовиться самим.

Стратегическая позиция в видении Начальник ПДС выглядела так: Дед будет прыгать из кабины стрелка (самое лафовое место), Витюня из грузовой кабины в дверь, а мы с Вованом, как самые опытные - в шахту, он из кабины пилотов, а я из кабины штурмана. Прыгать в аварийную шахту неудобно, она сделана для аварийного покидания, а не для обычных прыгов, и представляет собой туннель примерно 1х1 м. и длиной около 2-х метров, уходящий вниз под углом градусов 70 и заканчивающийся аварийным люком. Прыгать в него полагается вниз головой, опираясь на колени и локти, прикрыв лицо руками, ибо в противном случае можно легко расквасить нос. Я бы сильно погрешил против истины, если бы сказал что кто-то любит в эту шахту прыгать, даже из опытных парашютистов, не говоря уже о таких нежных и ранимых созданиях, как военные летчики. Но выбирать не приходится, чего только не сделаешь для повышения обороноспособности страны! Ну, и для своего кармана маленько, ибо за прыжки нам платили, что являлось дополнительной причиной для большой нелюбви начальства.

Тем временем пояляется взмыленный командир экипажа и начинается несколько судорожная-паническая возня с подготовкой к взлету, которая занимает минут 5, затем двигатели запускаются и мы начинаем выруливать на взлетку. Из кабины летчиков хорошо видна толпа, стоящяя вдоль взлетки, по случаю пришествия Командующего построенная по эскадрильям. Перед этим строем стоит в окружении свиты и приближенных, а также приближенных к свите, как акула-молот в окружении прилипал, сам Командующий. Он толкает летчикам какую-то речь. Наверное о том, что прыгать - это хорошо, а не прыгать- это плохо. Особенно в свете последних решений партии и правительства. Судя по выражению лиц, он не сильно убедительно это делает. Наверное, тема неактуальная. Вот если бы он о квартирном вопросе говорил, весь полк бы обратился в одно большое ухо. А так - даже не пытаются предать физиономиям хоть какое-то подобие заинтересованности. Лица Командующего не видно, но по выражению спины можно догадаться что он сам, как летчик, думает точно так же. И вот им мы должны чего-то демонстрировать!? А придется ведь...

Взлетели. 60 метров набрать недолго, взлетел - и ты уже там. Самолет закладывает большой круг и выходит на боевой. Над дальним приводом открывается люк, и.… Мы с Вованом недоуменно переглядываемся, и снова смотрим вниз. В проеме люка видны две толстые резиновые полосы, делящие проем по диагонали на три примерно равные части. Очевидно, работяги на заводе использовали большую часть клея БФ-6, предназаченного для приклеивания уплотнений, для изготовления заводского народного напитка «Борис Федорович», и после употребления оного, видимо, остатками были намазаны не только проем люка, но и сам люк. Глазомер, изрядно нарушеный после принятия «Бориса Федоровича» внутрь, подвел. Клей был нанесен где густо, а где пусто. Густо оказалось только в двух местах - на одном участке проема и на одном участке крышки люка, все остальное не приклеилось вообще. Именно это комбинция и давала такой эффект, т.е. когда люк открывался, уплотнение растягивалось как раз по диагонали проема. Я тут же известил об этом командира, благо он был не так далеко. Точнее он был совсем близко, так как люк аварийного покидания находился прямо позади его кресла. В его глазах явно читалось что-то вроде вековой скорби, на военный манер (ну, там, 13 оклад, строгий выговор...). От сего захватывающего зрелища меня отвлек Вован, который поинтересовался, что, собственно, мы будем делать в свете вновь открывшихся обстоятельств. Вначале АДОшнику было предложено несколько раз закрыть-открыть люк, что и было проделано. Эффект - ноль. Под причитания АДОшника, не удосужившегося проверить аварийный люк перед полетом, было быстро принято решение попытаться обратить зло во благо. Ну, в смысле, раз уж манекен вышел такой тяжелый, то может, он это уплотнение просто оборвет, а потом по проложенному пути прыгнем и мы. Сказано - сделано! Вот только манекен нагло, с особым цинизмом проигнорировал все наши чаяния и с легкостью проскочил между натянутыми резиновыми полосами, издевательски махнув на прощание ногами.

И тут со всей остротой встал извечный вопрос: а что, собственно, делать дальше? Для нас ответ был ясен, садиться нужно, и, либо исправить этот самолет, либо взять другой. Нет, ну сами подумайте, этож каким нужно быть идиотом, чтобы добровольно прыгнуть головой вниз, прямо в петлю! Когда наша точка зрения была изложена командиру, военная скорбь в его глазах приняла просто неимоверные размеры (строгач по партийной линии, академия накрылась, очередное звание...), и под акомпанимент завываний в стиле «Плач Ярославны. Часть вторая, истерическая» и тупых ударов лбом в борт, которые производил убитый горем АДОшник, в обязанности которого и входила проверка люка перед полетом, был задан вопрос вопросов: можем ли мы что-нибудь сделать? Первым и естесственным ответом было, что мы хоть и идиоты слегка, но не самоубицы, и прыгать не будем ни в коем случае. На что командир, мыслительные способности которого были обострены до крайности все этой ситуацией, сказал что организует нам этот коий случай в виде пузыря с каждого члена экипажа, итого - 7 пузырей, плюс поляну по нашему выбору. Мы задумались. Времена были такие, угар расцвета борьбы, поневоле задумаешься.

С одной стороны - поляна, да и мужиков жалко, честно говоря. А с другой стороны - прыгать-то нельзя. Но зато можно попытаться что-нибудь сделать, например, обрезать эту резину из штурманского люка, снизу, оттуда до обреза люка не так далеко. Сказав командиру чтобы он продолжал набирать высоту для прыжка, но круг сделал малость побольше, я отправился вниз. Пройдя мимо штурмана, который откатил заранее кресло к прицелу, дабы дать путь герою неба, сиречь - мне, я открыл дверь в аварийную шахту. Дверь эта открывается вверх и становиться на стопор, полностью перекрывая всю шахту, а дабы при попытке ее открыть обратно кто-нибудь не приложил этой дверкой штурмана, который покидает самолет первым, по тому месту на которое надевают фуражку, в ней сделан маленький иллюминатор, через который на меня взирали Вован и АДОшник. Причем, во взгляде первого явно проглядывало заинтересованное ехидство, а взгляд второго просто взывал «Чуда! Чуда!!!». Проникнувшись таким образом чаяниями и чуствами экипажа, я начал смотреть что же, собственно, можно сделать. Картина не радовала. При ближайшем рассмотрении оказалось, что уплотнение приклеилось к дальней части обреза, поэтому дотянуться до него было трудновато. Нужно было, хотя бы частично, вылезать в шахту. А поскольку шахта была сконструирована для того, чтобы через нее покидали самолет без всяких задержек, то ухватиться за что-нибудь там было просто невозможно! Гладкий алюминий и пластик. Пришлось вспомнить, что делали наши ну очень отдаленные предки, сиречь обезяны, и использовать ноги. Зацепившись ногой за стойку с аппаратурой, я дотянулся до противоположной стенки и, упершись в обрез коленом второй ноги, встал в распор поперек шахты, моля только об одном - чтобы кто-нибудь не вздумал закрыть сейчас штурманскую дверь. Хотя у меня и был нож на запаске, но использовать его одной рукой, стоя враспорку в скользкой шахте, на высоте 800 метров, пытаясь обрезать пружинящее резиновое уплотнение, было малость неудобно. Поэтому я решил попытаться вначале исползовать грубую силу, т.е. взялся за это уплотнение и от души рванул. Не сказать, что оно оторвалось легко, но так или иначе я обнаружил у себя в руке кольцо из черной пенорезины, вроде той, которой герметизируют швы в панельных домах. Кое-как вернувшись в исходное положение в кабине штурмана, я глянул вниз. Как раз вовремя, ибо под нами проплывал дальний привод, что значило, что прыгать нужно будет очень скоро. Показав в иллюминатор двери Вовану большой палец, означающий что все в порядке, я задумался было, что же делать с этим уплотнением. Первым делом мелькнула было мысль взять это с собой, и когда парашют откроется - надеть на шею и в таком виде, громко возмущаясь нерадивостью технарей, приземлиться прямо пред ясны очи Командующего. Но затем услужливое воображение живо нарисовало картину той разнузданой сексуальной вакханалии которая за этим последует - Командующий -Комдива, Комдив-Комполка, Комполка-Комэсков и Инжинера, и так далее, так далее… Еще и нам на орехи может перепасть. С сожалением вздохнув, оборачиваюсь и бросаю уплотнение на столик штурмана, малость офигевшего от такого зрелища. Ну, вот у вас на глазах стали бы в полете разбирать самолет - вы бы что подумали? Смотрю опять вниз - под нами торец полосы. Поскольку никаких сигнальных устройств для парашютистов в кабине штурмана не предусмотрено, мне остается просто смотреть на задницу штурмана, который в этот момент, в позе «Буквой Гриша», смотрит вниз через прицел в остеклении кабины. Наконец он машет рукой - «Пошел!», и я боком (по-другому никак не получиться) вываливаюсь в аварийный люк.…

Вечером того же дня мы славно отметили сие мероприятие в гараже Деда. Ну, времена были такие. Пить приходилось под одеялом и закусывать вареными огурцами. Почему вареными? А чтобы хрустом не демаскировали! Что примечательно - закуску на всю толпу выставил АДОшник. И поделом ему. А позже накатал на меня рапорт, типа за порчу самолета. От сука! Ну ничего, скоро прилетает Ан-2, и как же он сильно удивится, когда начальник ПДС не обнаружит у себя на столе его справки об освобождении от прыжков.…