Вход пользователей
Пользователь:

Пароль:

Чужой компьютер

Забыли пароль?

Регистрация
Меню
Разделы

Реклама











Сейчас с нами
428 пользователей онлайн

За сегодня: 0

Уникальных пользователей за последние сутки: 11343

далее...
Счетчики

Top.Mail.Ru
Реклама




Разное : Армия Басаева
Автор: Мastak в 10/12/2004 09:49:40 (1445 прочтений)


На этой неделе исполняется 10 лет с начала чеченской войны. 9 декабря 1994 года Борис Ельцин подписал свой знаменитый указ "О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чечни", после чего в республику вошли войска. Спустя 10 лет войны "деятельность незаконных вооруженных формирований" так и не пресечена. Не пойман и самый кровавый их лидер - Шамиль Басаев, на счету которого захват больницы в Буденновске в 1995 году, вторжение в Дагестан и взрывы домов в 1999-м, "Норд-Ост" в 2002-м, шахидки в 2003-м, Беслан в 2004-м. За информацию о Басаеве (даже не за его голову) дают 10 миллионов долларов. А он все равно на свободе. Специальный корреспондент "Известий" Вадим Речкалов провел собственное расследование и выяснил, почему наши спецслужбы никак не поймают российского террориста N 1. Сегодня мы публикуем его первый материал. далее...

"Басаева любят или боятся..."

Российские спецслужбы не могут поймать Басаева, потому что его реальных пособников - не полторы тысячи человек (как заявляют руководители контртеррористической операции) а более 13 тысяч человек. Такую цифру "Известиям" назвали в УФСБ Чечни. Эти люди не воюют против российских властей с оружием в руках. Но благодаря им Басаев до сих пор не пойман.

Число боевиков согласно официальным данным давно уже не превышает 1200-1300 штыков. Но собственно боевики, то есть нелегалы, воюющие против законной власти, это хотя и самая активная, но и самая малочисленная часть подполья. Всех этих боевиков давно бы истребили или пересажали, если бы их не поддерживали местное население и сотрудники правоохранительных органов. Не обеспечивали бы им маршруты передвижения, не провозили их по этим маршрутам, не проводили наблюдение за военными и разведку местности, не снабжали продуктами, документами и оружием, не лечили, не укрывали, не помалкивали об их появлении, не прятали. Кто-то делает это из страха перед бандитами, кто-то от нищеты, а кто-то из идейных соображений или человеческой симпатии.

- Для многих чеченцев, особенно пацанов, Шамиль Басаев - идеал воина, - сказал мне русский офицер контрразведки, попросив не указывать его фамилию. - Басаев является для них эталоном и слывет умным человеком. Это же романтика. Чеченцы с русскими, пусть и с перерывами, но воюют 300 лет. И Басаев с русскими воюет. И успешно воюет. И для многих женщин чеченских он тоже кумир. Женщины кого любят? Сильных мужиков. А он командир. И давно уже командир. Эта симпатия к Басаеву угадывается даже в тех женщинах, которых мы используем в своей работе. Работают они на нас, на контрразведку, а симпатизируют Басаеву.

"Около 30% милиционеров - пособники боевиков..."

Большинство моих собеседников говорят правду анонимно, спасибо, что под диктофон. Одни не имеют права себя расшифровывать, другие не уполномочены на контакты с журналистами, третьи, самые высокопоставленные, беспокоятся за карьеру. Их высказывания не совпадают с официальным образом нынешней Чечни. С отредактированным имиджем республики, где в жилом доме на улице Красных Фронтовиков заработал первый в Грозном лифт, где есть футбольный клуб "Терек", всенародно избранный президент Алханов и сотни раскаявшихся боевиков, с радостью посещающих грозненский фитнес-центр или интернет-кафе.

- На самом деле в Чечне двоевластие, - продолжает офицер контрразведки. - Есть, с одной стороны, избранный президент Алу Алханов, а с другой - есть Рамзан Кадыров. Люди Кадырова, бывшая служба безопасности президента, фактически никому не подчинены. Решением руководства Регионального оперативного штаба эта структура передана под ВОГОиП (временная оперативная группа отделов и подразделений МВД), но пока и ВОГОиП, и ФСБ контролируют ее недостаточно эффективно. Поэтому значительная часть оружия поступает к боевикам через новоиспеченные милицейские структуры. Конкретно - через полки патрульно-постовой службы милиции, укомплектованные бойцами службы безопасности бывшего президента. (Эту службу формировали в основном из сдавшихся боевиков. - "Известия") Несколько полков создано новых. Там есть люди, которые до сих пор поддерживают отношения с боевиками. Вообще, по нашим данным, до 30% сотрудников МВД Чечни являются пособниками боевиков. Откуда у них берется "лишнее" оружие, которое они передают боевикам? Да очень просто. Находят схрон, а часть изъятого оружия на учет не ставится, на склад не сдается, а просто продается. Тем же боевикам. И даже не из-за какой-то симпатии к бандитам. Просто делают деньги. Что же касается мин и боеприпасов, то все это до сих пор уходит из армейских частей, которые здесь дислоцированы.

На следующий день я смог лично убедиться в достоверности этой информации. На переговорном пункте рядом с комплексом правительственных зданий ко мне подошел солдат лет двадцати. Вероятно, из-за моей бороды и цвета волос он принял меня за чеченца со связями, ушлого местного, имеющего право прохода в правительство.

- Мне надо с вами поговорить, - сказал солдат.

Мы вышли на улицу, закурили.

- У меня есть 120 лишних патронов калибра 5,45, - сказал солдат. - Вам не нужны?

- Обычные или трассирующие? - спросил я.

- Обычные.

- Почем?

- Я даже не знаю, никогда этим не занимался.

Я сказал солдату, что подумаю до завтра.

- Вон моя "бэха" стоит, - сказал солдат, указывая на дежурившую неподалеку БМП-2. - Подойдете, спросите Виталика.

Мы пожали друг другу руки. И потом я терзался почти сутки. Сдать этого Виталика контрразведке или самому набить ему морду? Он был враг, такой же, как любой пособник боевиков, продающий патроны противнику. И его не волновало, в кого полетят проданные им пули.

Мы встретились на следующий день.

- Знаешь, Виталик, патроны мне не нужны, - сказал я. - Но тебе как другу скажу. Сейчас проводится секретная спецоперация по выявлению торговцев боеприпасами. Так что ты никому патроны не предлагай, спалишься.

Я не заложил Виталика, потому что вспомнил, как 22 июня Шамиль Басаев приехал в Назрань на ингушской милицейской белой "Ниве"- пятидверке. И вывез с сообщниками целый оружейный склад МВД. Если уж и сажать негодяя Виталика, то только после Басаева и его помощников среди милиционеров. Иначе несправедливо.

- Кроме МВД пособники боевиков есть и в больницах, как в Грозном, так и в райцентрах, - продолжает офицер контрразведки. - Боевикам надо иногда лечиться, да и ранения они получают. Не скажу, что среди врачей много пособников, но отдельные факты есть. Тут еще надо учитывать менталитет народа. Их трепетное отношение к родственникам. Есть очень много семей, где один брат воюет на той стороне, а другой служит в МВД. И они друг друга всегда выручают. И вот недавно появился в Шалях боевик, лечился, жил у медсестры. И никто об этом не узнал. Население в таких случаях, как правило, не срабатывает. То есть в милицию докладывать не идет. Боятся просто. Потому что у этого же боевика сидит в милиции сержант или рядовой, который его предупредит.

...В разговоры то и дело встревает портативная радиостанция. Приходится выслушивать чужие беседы.

- Космополит, ответь Патриоту.

- На связи.

По позывному можно угадать, чем занимается его обладатель. Позывные армейской разведки брутальны: "Бармалей", "Парторг", "Бумеранг". Старшие офицеры внутренних войск и Минобороны предпочитают неагрессивные прозвища - "Кадет", "Терек". У чеченских милиционеров позывные без затей, но, как правило, героические: "Патриот" (таких много), "Комбат", "Спартак". У боевиков позывные либо заимствованные арабские - "Абу-Саяф", "Абу-Рашид", - либо подчеркнуто асоциальные: "Черный", но не "Белый", "Вольный", но не "Служивый", "Закат", а не "Заря". Был еще "Одинокий", недавно взяли, сидит в одиночной камере. А сколько появилось в эфире "Испанцев" с той и с другой стороны, после того как Рассел Кроу убедительно сыграл в "Гладиаторе"! От позывных ФСБ веет высшим образованием: "Регент", "Дантес".

"Есть ваххабиты, а есть просто бедные люди..."

Мой следующий собеседник - Александр Потапов, позывной "Арбат", заместитель начальника УФСБ по Чеченской Республике. Один из немногих присутствующих в этих заметках под собственным именем.

- С апреля по ноябрь этого года в лесу, в горах в разное время находилось до 1300 боевиков, - говорит Александр Николаевич. - С ноября по апрель их в горах останется человек 500. Остальные спустятся на зимовку, разъедутся по соседним республикам, в Кабардино-Балкарию, в Ингушетию, разойдутся по домам. Их родственники, естественно, под наблюдением. Но среди них обязательно найдется милиционер, который будет их прикрывать. И схроны в домах имеются, где можно спрятать человека. Некоторые боевики, спустившись с гор, разъедутся на зиму по чеченским диаспорам в другие области и республики России. 40-тысячная чеченская диаспора в Волгоградской области, такая же в Астраханской, 5-6 тысяч - в Воронежской области.

В банке данных чеченского управления ФСБ около 15 тысяч человек, подозреваемых в причастности к незаконным вооруженным формированиям, совершению терактов, пособничеству. Попадают в этот список по-разному. Допустим, разведка обнаружила списки боевиков. Или оперативники получили информацию от агента, что имярек в такое-то время находился в банде, принимал участие в преступлениях.

- Но оперативная информация не дает нам оснований брать человека за шкирку и тащить в изолятор, - продолжает Александр Потапов. - К тому же она может быть и ложной. И в основном она поверхностная. Есть активные боевики - лидеры, командиры бандгрупп, рядовые бандиты, совершившие конкретные преступления, - они наша главная цель. Остальная информация может остаться вообще невостребованной, если люди больше не будут высовываться. Кроме того, в этом списке могут находиться люди, которые воевали против нас еще в первую кампанию, давно амнистированы, и больше никаких преступлений не совершали. Так что процентов 10 можно исключить. Остается 13,5 тысяч пособников. Но и эта масса неоднородна. Есть пособники идейные - убежденные сепаратисты, ваххабиты, родственники бандитов, которые полностью разделяют их взгляды. У кого-то война просто в крови. Им нравится ходить с автоматом, скрываться по лесам, стрелять. Привлеки его завтра в другую шайку, и он будет делать то же самое с таким же удовольствием. Можно ли назвать такого человека идейным боевиком? Наверное, да. Его идея - война как таковая. Людей, которые понимают, за что они воюют, - когда кроме финансового интереса присутствует идея создания халифата на Кавказе или идея независимости Чечни - в этих списках тысяч шесть. Это очень много, хотя, я повторяю, далеко не все они воюют с оружием в руках, просто всячески помогают тем, кто с оружием. А есть просто бедные люди. Дают ему 3000 рублей, просят привезти продуктов на 2800. 200 рублей - гонорар. А задержат его за это, он скажет, я не знал, что это для бандитов. Пастухи попросили.

"Боевикам помогали и русские милиционеры..."

- Большая проблема - незаконная легализация боевиков и их пособников. Когда им выдают документы на вымышленные фамилии, - продолжает Александр Потапов. - Такая информация постоянно поступает. Все сотрудники паспортных столов проинструктированы и знают, что этого делать нельзя, но тем не менее делают. В основном чисто из корыстных побуждений. Оформил 2-3 паспорта в месяц, каждый по 5-6 тысяч рублей - можно жить. Даже шубу простенькую жене купить. А самый дорогой паспорт - это зависит от личности того, кого легализуют, - стоит не больше 500 долларов. Впрочем, и здесь до конца не ясно, помогает человек боевикам из идейных соображений или просто за деньги. На Кавказе вообще принято за все платить. Механизм получения паспорта довольно сложный. Сами боевики, зная, что за ними охотятся, в паспортные столы не ходят. Решают через посредников. Около каждого паспортного стола таких посредников 3-5 человек. И этим, кстати, занимались не только чеченцы. Когда еще существовали временные отделы внутренних дел, укомплектованные командированными милиционерами, поддельные паспорта и они выдавали. В Ленинском ВОВД один сотрудник, по-моему, из Кемерова, оформил 22 левых паспорта. Его отправили домой, уволили из органов, а вот дальнейшая его судьба неизвестна.

P.S. С самого утра у КПП комплекса правительственных зданий на Старопромысловском шоссе в Грозном очередной флэш-моб. Около сотни чеченских женщин осаждают высокие бордовые ворота, требуют начальства, требуют вернуть сыновей, пропавших без вести, требуют электричества и водопровода. Санкт-Петербургский ОМОН заперся и не пускает внутрь даже сотрудников чеченской администрации. Наконец ворота на мгновение открываются. К людям выходит русский полковник из комендатуры. Вежливо просит угомониться, обещает, что вот-вот выйдут члены Госсовета. Толпа послушно затихает. Полковник пытается уйти, но ворота уже снова заперты. Полковник стучит, ему не открывают.

- Эй, боец, своих запусти! - кричит полковник.

- Своих? - мгновенно реагирует одна из чеченок. - А мы, выходит, чужие?

И толпа загорается с новой силой.

Вадим РЕЧКАЛОВ


Базы Басаева


Федералы не могут поймать Басаева, потому что Басаеву есть где прятаться. По информации спецлужб, на территории Чечни расположено 2,5 тысячи баз и стоянок боевиков. Построенных и замаскированных по всем правилам военно-инженерной науки. Помимо этих баз Басаев скрывается в частных домах, оборудованных комфортабельными потайными комнатами.

33 койкоместа на каждого бандита

В 2000 году в руки спецслужб попала трофейная видеокассета. На ней была запечатлена база Хаттаба в Ножай-Юртовском районе. Уютный такой кемпинг человек на 50. Палатки стоят, водопад шумит. Боевики отдыхают, позируют перед оператором, жарят шашлык. Четыре года федералы ищут эту базу. И с воздуха, и пешими разведгруппами. Чечня вообще небольшая - 17 тысяч квадратных километров, а Ножай-Юртовский район и того меньше. Площадь поиска - тысячи три квадратных километров. Прочесали эту территорию вдоль и поперек, а базу хаттабовскую с водопадом так до сих пор и не нашли. Как будто и нет там никакой базы. Но она там есть.

- В Чечне около 2,5 тысячи баз и стоянок, - говорит мне "Арбат", он же Александр Потапов, заместитель начальника управления ФСБ России по Чеченской Республике. - И это только те базы, которые нами установлены, или мы предполагаем их наличие с большой степенью вероятности. Тут надо понимать, что мы не то чтобы пересчитали все эти базы. Цифра в 2,5 тысячи основана на анализе результатов поисковых мероприятий, оперативной и агентурной информации. Есть базы на 4-5 человек, есть на 10-12, на 40, на 50, на 200 человек, как возле села Улус-Керт Шатойского района. "Грушный" спецназ (Спецназ ГРУ - Главного разведывательного управления Министерства обороны. - "Известия") эту базу нашел и разгромил, но ее, по-видимому, восстановили. До сих пор поступает информация о том, что на этой базе время от времени появляются боевики. Но уничтожить их не удается, очень непросто подойти к этой базе незамеченными, боевики успевают скрыться. Сколько раз бывало: выходит спецназ на базу, костры тлеют, еда в котелках еще горячая, а людей уже нет - ушли. Допустим, в среднем каждая база человек на 20. Вот и перемножьте 20 на 2,5 тысячи. Получается, что на полторы тысячи активных боевиков, которые бродят по горам и лесам с оружием в руках, имеется 50 тысяч койкомест. Неплохой резерв для скрытного перемещения.

Если уж совсем наглядно, представьте, что какой-то приезжий пытается разыскать вас в Москве. А у вас 33 явочные квартиры в разных районах города. И адреса этих квартир известны только вам. "Нормальное бандитское подполье"

Мой следующий собеседник - сотрудник одного из подразделений спецназа ФСБ, человек секретный, назваться решил Алексеем, позывной "103-й".

- Дались вам эти базы, - говорит Алексей. - В Чечне нормальная развитая система бандподполья. Партизанская романтика вышла из моды, боевики в основном живут не в пещерах, а в городах и селах. Живут как нормальные белые люди. Практически в каждом селе, особенно в горных районах, есть свои явочные пункты. Если в селе - частный дом, если в городе - квартира, не привлекающие внимания. Критерии выбора места для явочного пункта известны. По возможности, явку стараются прокрышевать в местной милиции, чтобы менты ее сдуру не штурманули, а наоборот, охраняли. Если это частный дом, то он должен находиться на краю села, чтобы в случае опасности можно было быстро уйти в лесопосадку или в балку. Желательно, чтобы дом стоял в тупике. Тогда никто не сможет подъехать к нему незамеченным. Если в доме находится серьезный человек, то обязательно выставляется внешнее охранение. Никаких бойниц, окопов, дотов нет. Все нацелено на то, чтобы в случае опасности можно было уйти. Принимать бой в доме никто из них не собирается. Боевикам это не надо.

- Что касается лесных и горных баз, то они, как правило, располагаются неподалеку от населенных пунктов, в 1-3 километрах, - продолжает Алексей. - Этого достаточно, в горах ведь другие километры, и преодолеть каких-то два километра порой очень сложно. Подойти можно по склону, и то изрядно наломавшись, если ты не местный житель и с детства здесь не ходил. Базы строятся недалеко от населенных пунктов, так как базы эти не всегда обитаемы, и за ними нужно присматривать и охранять. Это задача пособников боевиков, живущих в ближайшем селе. Кто-то из них время от времени наведывается на базу, смотрит, не побывал ли там посторонний, не нарушена ли маскировка, не шарятся ли поблизости грушники. Боевики воюют в родной среде. Они с детства лазили по этим горам, гоняли там баранов, играли пацанами в войнушку. И любое изменение ландшафта, любой след, каждую сломанную ветку они замечают. Остаться незамеченным в горах невозможно даже таким специалистам вроде нас или спецназа ГРУ. К тому же горы достаточно густо населены.

Хорошую базу не разглядеть ни с земли, ни с воздуха

- По тропинке на базу не выйдешь, - продолжает "103-й". - Нет там никаких тропинок. Если боевики приходят на базу, смотритель поднимает дерн, группа проходит, после этого дерн укладывается на место. На саму базу вход по "улитке". "Улиткой" называется тропа в виде спирали. Но, повторяю, никакой тропы нет, просто вход на базу заминирован таким образом, что пройти можно только по спирали кругами. Хотя рельеф позволяет пройти и напрямую. Посторонний так и пойдет, но в этом случае почти неизбежно наступит на противопехотную мину или растяжку сорвет. База оборудуется у подножия горы, выбирается склон покруче, а внизу обязательно ручей или речка. У основного блиндажа два выхода. Один выход обязательно к реке, другой - на склон. База строится так аккуратно, что растительность не нарушена. Можно бродить по крыше блиндажа и ничего не заметить. На базе, как правило, оборудуются основной и резервный блиндажи. Каждый размером примерно 2 метра на 4. Высота потолка метра 2,5. По военной науке положено крыть блиндаж в 4 наката, так они и кроют, чтобы строение выдерживало даже прямое попадание снаряда. Дерево в горах хороших, твердых пород - бук, граб. И деревья никогда не берутся рядом с базой. Тащат издалека, километра за три-четыре, на руках, на ишаках или на лошадях. Блиндажи оборудованы так, чтобы в них можно было жить и при необходимости быстро уйти. Для этого там есть топчаны и потайные выходы. Обязательно печка. Дымоход выведен далеко по железным или асбестоцементным трубам под землей. Сверху его не видно. И где-нибудь в 15 или 20 метрах от блиндажа из-под корней какого-нибудь поваленного дерева струится дымок. Для обороны эти блиндажи практически не оборудованы. Бой на базе боевики принимают только в случае крайней необходимости. Если их там застали внезапно. Выход оборудован подземным ходом в сторону речки или ручья. Диаметр подземного хода сантиметров 80, в длину - по-разному, зависит от рельефа. Я лично видел тридцатиметровый подземный ход. Вылезли и ушли по реке, никаких следов. Мы-то, как правило, подходим сверху п о склону, потому что со стороны речки скрытно подойти невозможно. С этой стороны нас наблюдатели отсекают еще на дальнем рубеже. Есть также на базе ямы-хранилища для продуктов, реже для боеприпасов. Продукты хранятся в больших пластиковых мусорных баках, герметично закрытых и обмотанных скотчем. Хранят в них либо сушеное мясо, либо всякую ерунду в пакетиках. В вещевых схронах хранятся шмотки, разгрузочные жилеты, обувь, белье теплое. Эти схроны, как правило, минируются противопехотными минами или гранатами на растяжках, чтоб чужие не лазили. За каждое хранилище отвечает один человек. И только он знает, где оно находится. Делается это в целях конспирации. Берем мы, например, одного боевика. Он может нам показать только тот схрон, который сам закапывал. А больше он ничего не знает. Есть также медицинские схроны - с индивидуальными армейскими аптечками, перевязочными пакетами. В прошлую войну я даже замаскированные полевые госпиталя встречал. Та же база, только с медицинским оборудованием, вплоть до хирургической палаты. Вот эту фигню, которая над хирургическим столом висит, светится, я в блиндаже видел. Сейчас-то в таких госпиталях необходимость отпала. Проще вывезти человека на лечение в Дагестан, Ингушетию, Азербайджан или в Чечне договориться за деньги. К тому же легенду придумать такому больному несложно. Пошел в лес за грибами, наступил на мину.

"Боевиков учили воевать по тем же учебникам, что и нас"

- Все эти базы построены и оборудованы очень профессионально, - продолжает "103-й". - Даже если, например, я - специалист - случайно выйду к месту расположения базы боевиков, то и я могу ничего не заметить. Боевиков учили не хуже, чем нас, по одним и тем же учебникам. Но боевики были более прилежными учениками. Потому что для нас это был вопрос получения знаний, дипломов, а для них - вопрос выживания. За базой, на которую наведываются серьезные люди, постоянно следит какой-нибудь пастушок-наблюдатель. У него, как правило, радиостанция УКВ, полевой бинокль. С одной стороны, это, конечно, улики, но с другой... Спрашиваю пастушка, зачем тебе здесь хороший полевой бинокль. Корову, отвечает, потерял. Черную с белыми пятнами. Вы не видели? А рация тебе зачем? Чтоб самому не потеряться. Кроме капитальных баз, есть еще базы-однодневки. Это элементарные шалаши, обтянутые полиэтиленом и замаскированные ветками. Пришли, переночевали, пошли дальше.

- В горной части много заброшенных ферм, пионерлагерей, которые также служат временным пристанищем для боевиков, - говорит Александр Потапов. - Еще боевики любят использовать пещеры. Это очень удобно. Рассказывали про одну такую пещеру возле речки, до входа в которую метров 12 по веревке надо подниматься. Но зато там можно совершенно спокойно обитать. Авиационная разведка пещеру не видит, и с берега пещера не просматривается. Живи себе. Плюс система наблюдения. Это ж не туристическая база, где люди собрались кучкой и сидят. Посты, расписание, охрана - все работает. Система превентивного оповещения. Любое движение федералов в этом районе мгновенно отсекается наблюдателями. И для наблюдения боевики используют детей 15-16 лет.

Кроме капитальных блиндажей, где можно прятаться зимой, у боевиков есть свои летние базы и стоянки, оборудованные навесами. Но даже в этом случае их непросто засечь с воздуха. Во-первых, базы располагаются не на полянах, а, как правило, в густом лесу, между деревьями. К тому же боевики научились обманывать современную разведывательную аппаратуру. На самолетах-разведчиках установлены специальные приборы, которые реагируют на тепло. С их помощью можно угадать, в каком именно месте на земле горит костер или сидят несколько человек. Чтобы не выдать себя, боевики натягивают сверху специальный навес, сделанный из светоотражающей зеркальной пленки, той, которая применяется, в частности, для тонирования витрин. Из двух больших кусков такой пленки склеивается мешок, внутрь которого наливается вода. Под таким навесом ни человека, ни костер с воздуха засечь невозможно. К тому же необязательно сидеть под этим навесом постоянно. Звук самолета или вертолета слышен издалека.

- Новые базы сейчас строятся редко, - сказал мне "103-й". - Большая их часть была построена в промежутке между кампаниями в 97-99-х годах. Специальные указания были от властей. За оборудование таких баз отвечали главы районных администраций. А контролировало это дело Министерство госбезопасности Ичкерии. Чеченцы знали, что вторая война будет.

"Нырнул в кукурузу - и поминай как звали"

- Если у нас появляется информация о базе, на которой много людей, и если координаты достаточно точны, то по этому квадрату наносится БШУ - бомбово-штурмовой удар, - рассказывает Александр Потапов. - Потом спецназ проводит доразведку местности. Была ли там база вообще и если была, то какой нанесен урон. Если устанавливается база с небольшим количеством боевиков или вообще пустая, то спецназ обрабатывает ее вживую, то есть без предварительного БШУ. Уничтожает блиндажи, разоряет схроны. Однако практика показывает, что разгромленная база легко восстанавливается. За Урус-Мартаном, в районе села Рошни-Чу, существует несколько баз. Наши их периодически разбивают, а боевики так же упорно эти базы восстанавливают за 2-3 дня.

- Мы знаем про базы все, - говорю я "Арбату". - И что от села недалеко, и что речка всегда рядом. Вот бы наша почти стотысячная группировка села на все эти речки и поджидала бандитов, ловила бы их на водопое, как охотники делают.

- Здравая мысль, - соглашается "Арбат". - Группировка у нас действительно большая, но люди, которые непосредственно занимаются оперативной работой или проводят разведывательно-поисковые операции, - их ведь не так много. И грушный спецназ без дела не сидит. У каждого отряда своя зона ответственности, там они и ходят по квадратам, ищут эти базы, схроны, следят за передвижением, смотрят тропинки.

А почему, спрашиваю, до сих пор не переловили тех боевиков, которые скрываются не в горах, а по селам?

- Ты обратил внимание, как устроен типичный чеченский сельский дом? - спрашивает меня Александр Потапов. И сам отвечает: - Высокий кирпичный забор под три метра, металлические ворота, на участке растет кукуруза, которая подступает прямо к окнам и дверям. Это же не просто так. Это результат многовекового опыта чеченцев. Нырнул в кукурузу - и поминай как звали. Система ходов сообщения. Вот жил Масхадов в Гудермесе, мы об этом узнали уже после того, как он оттуда ушел. Но если бы даже узнали заранее, то взять его было бы очень трудно. Из дома, где он находился, вел подземный ход в другой дом. Один адрес блокируешь, а человек выскакивает из другого адреса. Или еще есть такой шалинский боевик Резван Читигов. Периодически мы получаем информацию, что он гостит у родственников в Шалях. Там у него родовой куян. То есть несколько домов, стоящих рядом, где живут близкие родственники. Практически целый район. Вот как незаметно и быстро блокировать этот район? Для этого требуется такое количество людей, что с вертолета их не сбросишь, любое движение техники по земле наблюдатели мгновенно засекут, и боевик успеет уйти. А по населенному пункту бомбово-штурмовой удар наносить не будешь. Так что взять бандита - дело непростое, даже если мы точно знаем, что он находится в конкретном селе.

P.S. Офицер из Веденского отдела ФСБ рассказал историю:

- Искали мы одного бандита. Знали точно адрес, в котором он скрывается. Знали, что в адресе есть жилой схрон, то есть схрон, в котором можно спрятать человека. Пришли, вывели всех во двор, начали искать. Все истыкали - нет схрона. Дом большой, комфортабельный, куча комнат, санузел. А схрона нет. Уже уходить собрались, но тут кому-то из наших по нужде приспичило. Хозяйка его в огород посылает, хотя в доме есть теплый сортир, но он, говорит, на ремонте. Меня и осенило. Захожу в туалет. Вроде все как у людей - ванна, унитаз, биде, сантехника дорогая, плитка лежит в пачках. Дунул в очко, звук какой-то странный. Кинул туда камешек, он как в колодец ушел. Сковырнули мы этот толчок, а под ним комната подземная - два на четыре, высота метра три, вентиляция, электричество, столик, топчан. Сиди, книжки читай, через унитаз тебе воду подают, еду. Главное - чтобы кто-нибудь из гостей не замочил его по ошибке в этом сортире.

Вадим РЕЧКАЛОВ, Чечня


"Известия"

0
Seti
 SETI.ee ()
Вконтакте
 ВКонтакте (0)
Facebook
 Facebook (0)
Мировые новости