Если возвести глаза к потолку, то в поле зрения влетит воображаемая мушка - прозрачная козюлька, она будет падать вниз и взгляд заскользит за ней вниз. Но взмахивая ресницами - мы ее можем немного приподнимать, немного подержать на плаву - ненадолго, потом она быстро слетит с луча зрения.

Далее...

- Ну, здрасьте, больной! Как мы себя сегодня чувствуем?
- Доктор, так я же ничё… Я, этого самого, я же не это…
- Не это, не это, - успокоил улыбчивый доктор своего пациента – небритого мужика лет пятидесяти. – Не волнуйтесь и говорите, как есть.
Больной опасливо оглянулся, покосился на распахнутое окно и знаком попросил врача наклониться..

Далее...

Не будем приводить статистики и врать себе, мы же знаем, что почти у всех у нас такое проскакивает.

Виктор, здоровенный, почти двухметровый детина, уписывая за обе щёки обед, рассказывал, как он развёлся со своей первой женой.
- Медовый месяц был просто райским, отдыхали и любили друг друга по полной программе. Сказка, а не жизнь, но всё хорошее почему-то быстро кончается, начались будни. Почти ежедневные скандалы с тёщей достали, и я уговорил Ольгу пожить на съёмной квартире. Всё бы ничего, но ты же знаешь, я люблю пожрать. А тут такие дела: прихожу домой усталый и голодный, спрашиваю, чего там поесть можно, а она, оказывается, об этом даже и не думала. Я ей говорю, что же ты весь день дома сидела и не смогла мне пожрать что-нибудь сделать, а в ответ слышу: "А я птичку рисовала".

Далее...

Автобус миновал поле, и слева от дороги потянулась широкая полоса леса. Я прильнул к окну и внимательно вгляделся в него. Высокие могучие сосны, опущенные зеленой шапкой иголок, тянулись в лазурное небо и, убегая все дальше и дальше в чащу, скрыва-лись от любопытных глаз в полутьме, смешиваясь с кленом и березой, елью и густым кус-тарником шиповника. Сотни, а может и тысячи раз, я проезжал и проходил мимо, но лес постоянно представал передо мной в новом обличие, иной гранью, ранее неведанной и непознанной, новым существом, в которое казалось с течением неумолимого потока вре-мени, он трансформировался, словно каждое мгновение рождалась жизнь и тут же умира-ла, уступая место очередному желающему воплотиться, и вся эта цепочка тянулась из не-дели в неделю, из месяца в месяц, из года в год всю жизнь.

А замечали ли вы?

Далее...

В детстве Славик хотел быть волшебником, а стал обычным менеджером. Он упорно верил в чудеса – ну там, что можно выиграть миллион, если ответить на тринадцать идиотских вопросов, или что бритые подмышки сделают из него настоящего мачо, или что ему повысят зарплату. Славик был дите. Он не жил – он игрался. Славик был способен на такие поступки, от которых захватывало дух. На корпоративную вечеринку он протащил здоровенную клетку с двадцатью белыми голубями, и когда все нажрались, вышел на сцену, от всей души пожелал в микрофон родным коллегам счастья и выпустил голубей на свободу. Это был красивый и дикий жест. Библейские птицы за пять минут уделали пафосную обстановку ресторана, всех сотрудников компании, официантов, администраторов, охранников и прочий люд, который сбежался на наши нечеловеческие вопли. Славика голуби пощадили, как своего.

Далее...

Для того чтобы создать что – то, да ещё при том, чтобы это «что – то» мыслило, создавало и разрушало подобно им, плывущим в бескрайней бездне пространства надо приложить огромные усилия! Они их приложили, создав по пути пару мыслящих миров и приставив к ним Хранителей.
- Пора домой? – предложил Высший.
- Не-е…Давай «туда»? – попросил ученик.

Высший прекрасно знал и понимал, что путь в это гиблое место пространства - дело весьма рискованное. Но дитя просит! Пусть учится «убивать» страх.

- Не страшно?
-Нет.
-Вперёд!

Далее...

Какая-то нелёгкая подняла в такую рань.
Я встал, натянул трико и спустился по лестнице на кухню. Догадываясь, что летом светает рано, на часы смотреть не стал - воткнул чайник в розетку и распахнул дверь на улицу.
Да так и открыл рот!

Далее...

Автор скетча: DEN (Днепропетровск)

Ток старенькой батарейки убывал совсем понемногу, на какие-то доли микроампера каждый день. Это было совсем немного даже для небольшой батарейки, которая должна была питать своей энергией древнюю логику будильника и заставлять его стрелки двигаться по тому бесконечному проторённому кругу, который называется жизнью.

Далее...

Сегодня наш с тобою день!
Я для тебя - стихи слагаю!
Пусть за окном поет метель,
У нас с тобой - пора другая!

Раскрыта нараспашку дверь!
Душа трепещет, словно птица!
Я так люблю тебя, поверь,
Как Роза - Маленького Принца!!

Далее...

Без него она сходила с ума. «Задыхаюсь от тоски», - запечатывала она письмо слезами, точно сургучом. Ответ приходил странный: «Ты предпочитаешь сон в одиночестве или одиночество во сне?»
И тогда она понимала, что спит.

Далее...

Мы надеваем маски так рано... Так малы, слабы и беззащитны – нам не выжить без любви. Кажется, любовь бывает только к тем, кто нравится. Кажется, если спрячемся за личиной, которая нравится, нас будут любить и не разлюбят никогда. Дети – гениальные притворяшки. Потому что искренние.

Далее...

Хочется взлететь - да обрубаны крылья...
Хочется бежать - да перебиты ноги...
Хочется выть - да сорван голос...
Остаётся лишь лежать и тихонечко скулить...

Далее...

Мише очень повезло – он родился первого января две тысячи седьмого года. Хотя начал рождаться ещё в две тысячи шестом.
Было это так...


Далее...

Замечательная притча. Все что ни делается - все к лучшему.

Далее...

Ранним летним утром битком набитый автобус катил привычным маршрутом. На сиденье у окошка сидели молодой человек и маленькая, лет четырёх девочка на его коленках.

Девочка: Папа, смори пички полеели! (громко вскрикнула малышка)
Папа: Да, птички полетели, воробушки. Чик-чирик!
Девочка: Чик-чирик! (залилась звонким смехом)

Далее...

Все произошедшее со мной до трех лет я забыл - кроме нескольких дней, одного осколка жизни, который я помню так ясно, как будто это все происходило вчера, может быть позавчера.

Мне только что исполнилось два года. Я лежал в больнице, в палате похожей на обычную комнату в жилом доме. В этой комнате стояли три кровати, широкие и высокие, две застеленные у стен и одна посередине – моя, огромная кровать для маленького мальчика. В ней я жил. Окно за головой было занавешено тяжелой шторой, как и два окна по сторонам. Рядом с моей кроватью стояла небольщая тумбочка с тусклой настольной лампой под колпаком. Лампа эта никогда не выключалась.

Далее...

Долго я отговаривала его не идти на вечеринку. Наконец он осознал мою правоту и уселся на диван у телевизора. Я принесла из кухни миску с попкорном и пристроилась рядом, положив руку ему на плечо.
- Ты молодец, что решил остаться. - сказала я ласково. - Зачем тебе ходить на все вечеринки подряд? Чего вы там не видели? Ну, разве так не лучше? Сидим, кино смотрим. Только ты и я...

Далее...

…И не надо прислонять к животу ухо и задавать идиотский вопрос. Не надо! Мальчик я или девочка? Мальчик я, мальчик! Или девочка? Попробуй здесь в темноте разобрать.
Моя мамаша непременно хочет, чтобы я был парнем. Мальчику проще — мальчику замуж выходить не надо. А мне чего-то не хочется. Мужики все ненормальные какие-то. Мой дед, например. Через каждые полчаса орать начинает: «Началось, началось! Скорую, скорую!» И так уже пятый месяц.

Далее...

Когда в городе еще не завыли сирены, я уже все знал.
Знал потому что - много таких "потому что" было вокруг меня. Прикосновение холодного ветра к открытой шее, будто кто-то мертвый тронул ее ледяными пальцами. Скрип трамвайных колес на стыке рельсов, крик вороны в темнеющем небе. Пульс горящих окон: затухающий, рваный. Последний.
Я вышел из трамвая, дошел до набережной и сел на первую попавшуюся скамейку. Закурил и закрыл глаза, чувствуя, как волоски на руках встают дыбом, точно превращаясь в мелкие острые иголки.
Сирены раскололи вечер надвое – время «До» и время «После», которого оставалось так мало.
Четырнадцать минут.
Их хватит на многое, если, конечно, не жадничать. Тратить по минуте. Закрыв глаза, я сидел и слушал, как мир вокруг меня стремительно сжимается. Он был уже мертв, но еще не понимал этого. И только отдельными искрами в нем, как в остывшем костре, светились те, кто никуда не торопился.

Спасибо GERTY

Далее...

"Утро туманное… Жизнь неясная…"
Рассказ длинный, но он стоит того, чтобы быть прочитанным.


Далее...

Когда-то давным-давно на Земле был остров, на котором жили все духовные ценности. Но однажды они заметили, как остров начал уходить под воду. Все ценности сели на свои корабли и уплыли. На острове осталась лишь Любовь. Она ждала до последнего, но когда ждать уже стало нечего, она тоже захотела уплыть с острова.

Далее...

Она снова была здесь. Бывало, что она оставалась тут ночевать, но иногда, все же мед сестрам удавалось уговорить ее идти домой, а на следующий день, она вновь приходила сюда с самого утра. И до позднего вечера. Либо, была тут круглые сутки. Лицо ее побледнело, глаза высохли, взгляд помутнел. Спина стала сутулится, а рука немного подрагивать, голос охрип - но это не мешало ей быть тут, находится рядом с ним.

Далее...

Жила-была птица. Птица с сильными крыльями, со сверкающим разноцветным оперением. Существо,созданное для вольного полета в поднебесье, рожденное, чтобы радовать глаз тех, кто следит за ней с земли.

Спасибо valkirja

Далее...

Ах! Как я прекрасен!!! Даже солнце блекнет предо мною! -воскликнул попугай.
Он в действительности был прекрасен... Все тело его было словно отшлифовано алыми розами, а на солнце оно переливалось рубинами. На крыльях блестели разноцветные полосочки - синие, зелёные, оранжевые... При свете луны они звенели как радуга после дождя восхволяющия Жизнь. У него были заострённые лапки с крючкоговатыми когтями, но это не сколько не портило птицу, а придавало щепотку власти и царственности.

Спасибо rain

Далее...

Жил-был Бог. Ленивый, агрессивный и злой. Из божьего общества по этим причинам его и выгнали. А он и сам не сильно держался за общество, удалился, Бог знает куда, и стал жить-поживать.

Далее...

Она родилась ровно в полночь с лета на осень, с огромными зелеными глазами и темными волосами.

Мать с отцом ждали появления на свет сына, но их надежды не оправдались. Родилась девочка.

Далее...

...А в этом году снега еще не было...

Сколько себя помнит, Динка любила рисовать. В альбомах, в маминых тетрадках с конспектами уроков, просто на обоях в своей комнате... И еще она любила рисовать на свежевыпавшем снегу. Чем под руку подвернется - щепочкой, палочкой от мороженого, а то и просто пальцем. Было в этих недолговечных рисунках белым по белому какое-то волшебство. Динка сама себе боялась в этом признаться и никому-никому не рассказывала.. Даже Димке.

Далее...

Падал снег, первый снег ноября. Она стояла на пустом перроне, тупо уставившись себе под ноги. Ладони уже начали замерзать, она спрятала их в карманы. Она не могла решить, в какую сторону всё же ей ехать. Она не знала, куда ей ехать. Хотелось забыться и забыть. Забыть всё. Всё, начиная с того момента, когда она оступилась (и кто придумал эти лестницы?!)

- Девушка, милая, ну что же Вы? Осторожней ведь надо!
- Простите, пожалуйста. И кто придумал эти лестницы? Вечно задумаюсь о чём-то и спотыкаюсь!
- Себя беречь надо, а Вы на лестницах задумываетесь.
- Если бы не Вы.... Спасибо...
- Вы упали на меня, как с неба. Хотя... может Вы и есть оттуда?

Далее...

На границе меня остановили:
- Ну-ка вытряхивай карманы!

Я покорно вывернула карманы... в одном была слипшася шоколадка, в другом - скрученные трубочкой флаеры.

Как мне и советовали 'оденься так, чтоб они не подумали, что ты хочешь перебежать'... я и вышла в джинсах, тапочках на босу ногу и без лифчика...

Далее...

Поздним многолюдным утром по узенькой улочке шли навстречу друг-другу две девушки: маленькая блондинка со вздернутым носиком и задорными веснушками и пышная, сильно загорелая брюнетка с дразняще-влажными губами. Поравнялись и прошли, едва столкнувшись плечами, не удостоив друг-друга ни единым взглядом; прошли, чтобы больше никогда не встретиться.

Далее...