Истории 37 женщин из Таллинна и Ида-Вирумаа показывают, как полиция, врачи и чиновники постоянно нарушают права женщин, попавших в сети наркозависимости.

Далее...



”Моего мужа посадили. Он — отец моего сына. Семь месяцев он провел за решеткой. И тогда пришли из службы защиты детей и сказали, что я должна его бросить, и если я этого не сделаю, то они заберут у меня детей. Я сказала, что я не буду этого делать, потому что он в тюрьме. Я не хотела этого. А они настаивали”.

Ты в это время употребляла наркотики?

”Нет, в то время я не употребляла. Даже не притрагивалась. Потом вышел муж и снова стал употреблять. Из службы защиты детей пришли и сказали, что назначат двух женщин, которые будут приходить ко мне и проверять. Приходили два раза, проверяли. Тогда я не употребляла, честно. Они уходили. Анализы были чистыми. Я даже подписала бумагу о том, что они чистые. Они ушли, а через неделю пришли из службы и сказали, что тебе придут бумаги о том, что твоего ребенка забирают, так как тесты выявили употребление наркотиков. Поэтому все и пошло под откос. В то время, когда у меня забрали детей, я не употребляла. Начала употреблять, когда их у меня забрали”.

Это — история одной 31-летней жительницы Таллинна и всего лишь один отрывок из большого исследования, проведенного в августе прошлого года в Эстонии международными и местными организациями. Цель исследования — изучение ситуации с соблюдением прав наркозависимых женщин.

Авторы исследования отметили, что основные нарушения заключаются в необоснованном нарушении или лишении родительских прав, ограничении доступности лечения, ненадлежащем обращении со стороны полиции и насильственном задержании, обнародовании деликатных данных о здоровье, а также отсутствии доступа с юридическим и социальным опорным услугам и недостаточную помощь в случае домашнего насилия.
В исследовании описываются несколько случаев того, как женщин принуждали подписывать документы о согласии на ограничение родительских прав.

Несмотря на то, что метадоновая терапия используется во всем мире уже с 1960 года и, по оценке ВОЗ, является одним из самых эффективных методов лечения опиоидной зависимости, женщинами описывались случаи, когда работники службы защиты детей либо принуждали их прекращать лечение, угрожая забрать детей, либо запрещали видеться с детьми.

”Потом, когда я спустя 15 дней пришла за ребенком, мне сказали, что не отдадут его. Потому что я на метадоновой программе и у меня проблемная семья. И это несмотря на то, что у меня двухкомнатная квартира с хорошим ремонтом. Это было оскорбительно”, — сказала 34-летняя женщина из Нарвы.

Выявлены и проблемы с ВИЧ-терапией. Лечение некоторых женщин, несмотря на четкие инструкции, было отложено, а в 11 случаях из-за наркозависимости или ВИЧ им было отказано в стационарном лечении или предоставлено недостаточное лечение.

”Я не пошла в женскую консультацию только из-за болезни [ВИЧ]. Моя мать тогда работала в больнице. Когда они узнали, что у меня гепатит, то взяли все анализы. Если бы они узнали, что у меня ВИЧ, они бы меня сразу вышвырнули. Это происходит очень быстро. Под любым предлогом. Поэтому я не хотела идти”, — объясняет 34-летняя женщина из Кохтла-Ярве причину, по которой не стала проводить во время беременности лечение, позволяющее уменьшить риск передачи ВИЧ от матери к ребенку.

”В Нарве есть Вася. Он уже, наверное, лет пять в тюрьме за распространение наркотиков. Моя дочка, Дашенька, которой два с половиной года, была в детском саду. Я гуляла в городе, когда полиция меня поймала. Они хотели, чтобы я дала показания против Васи. Они сказали, ну и что нам с тобой делать? Ребенок у тебя в садике, кто его заберет, если тебе не кому позвонить? Она [женщина-полицейский] играла со мной. Я знала, что у них руки развязаны. Я сказала, чтобы они написали, что хотят, и я подпишу. И я подписала, что покупала у него наркотики в таких-то количествах. И то, что полиция занимается выбиванием, правда. Особенно, если у женщины есть ребенок, она готова давать показания”, — рассказала 32-летняя женщина из Нарвы.

34-летняя женщина из Кохтла-Явре в свою очередь поведала, как ей угрожали, что силой возьмут анализ мочи.

”Они заставили меня сделать тест на алкоголь, потому что на столе стояли пустые бутылки из-под пива. У меня муж пьет пиво. Ну, то есть пьет пиво, когда не ходит на работу. Это его личное дело. Мой тест ничего не показал. И тогда они взяли анализ на наркотики”.

В то время ты уже не кормила грудью?

"Нет, ребенок ел смесь."

Как они это объяснили? Почему они это сделали?

"Ну, потому что должны были сделать."

Ты бы могла отказаться?

”Интересный вопрос. Если откажусь, то они автоматом заберут ребенка. Вне всякого сомнения. А потом… Кто знает, что будет потом? Я понимала, к чему это может привести. Поскольку я не была уверена, чтоб получу детей обратно, то действительно сказала, что употребляю и боюсь. Да, они угрожали забрать ребенка. И, конечно, я согласилась на тест. Да, меня обвели вокруг пальца. И угрожали отвести в лабораторию и применить физическую силу. То есть взять мочу при помощи катетера”.

Большинство участниц опроса нигде не работали. В качестве главной причины называется их зависимость и обнародование ВИЧ-статуса.

”Я работала на швейной фабрике. Заболела. Из носа пошла кровь. Мне вызвали скорую и перед уколом спросили, принимаю ли я лекарства или что-то. Я ответила, что да, регулярно. О лекарствах сказала только сестре. А на следующий день меня попросили уволиться по собственному”, — рассказывает 34-летняя жительница Нарвы.

”Они сказали, что не хотят поднимать шумиху, но, если у меня ВИЧ, то я им не нужна, так как тут швейные машинки, иглы. Мы никому ничего не скажем, но ты должна написать заявление об уходе”.

35-летняя женщина из Йыхви осталась без работы по вине работника службы по защите детей. ”Когда меня только взяли на работу, я сразу пошла в отдел защиты детей и показала им договор. На следующий день, когда я пришла на работу, начальник вызвал меня и сказал, что ему позвонили и сказали, что у меня проблемы с наркотиками”.

Передаются деликатные данные о здоровье и родственникам. ”Однажды нам позвонили моя мать и мать моего парня и вызвали на семейный совет. Мы пришли. Знаете, мы всегда врали маме, что все хорошо. Но эти соцработники, которые на самом деле не должны рассказывать о том, что я на метадоновой программе или о моей дозе, все рассказали нашим родителям. Наши дозы, результаты тестов на наркотики, употребляем мы или нет”, — возмущается 28-летняя женщина из Кохтла-Ярве.

Издание попросило экспертов и учреждения прокомментировать результаты исследований. Мнения в основном разделились на две части: сочувствующие зависимым эксперты были шокированы описанными случаями, а учреждения принялись утверждать, что в Эстонии такое невозможно или что до них такая информация просто не доходит.

По словам психиатра Андреса Лехтметса, участие в метадоновой терапии не может служить основанием для лишения родительских прав или иных ограничений при воспитании детей. Обязательство по хранения врачебной тайны исходит не только из требований этики, но и закона, а отказ оказывать медицинскую помощь из-за зависимости пациента и вовсе уголовно наказуем.

По словам руководителя отдела профилактики наркомании Института развития здоровья Алены Курбатовой обращение наркозависимой женщины к замещающей терапии — верный знак того, что она хочет справиться с проблемой и сделать свою жизнь и жизнь ее детей лучше. ”Ее надо поддержать в этом, а не наказывать”, — сказала Курбатова.

Руководитель службы по борьбе с наркопреступлениями и организованной преступностью криминального бюро Пыхьяской префектуры Райт Пикаро сказал, что полиция специально не ”охотится” за потребителями наркотиков и что большинство случаев выявляются в ходе вызовов, совершенных по другому поводу.

Пикаро признал, что при необходимости зависимый может быть доставлен в полицейский участок, также может оказаться целесообразным взятие на анализ мочи. ”Если по той или иной причине зависимый попадает к нам, то одной из задач полиции является по возможности выяснить, каким образом наркотические вещества доходят до этих людей”, — сказал он и добавил, что принуждать людей взять на себя деяние, которого они не совершали, нельзя. В таких случаях, сказал Пикаро, человек может обратиться в соответствующие инстанции.

По словам пресс-секретаря Департамента здоровья Ийрис Салури, в вопросе деликатных данных нельзя делать исключений. ”С данными о здоровье нужно обращаться одинаково, вне зависимости от того, что у человека: сахарный диабет, зависимость или ВИЧ”, — подчеркнула она и добавила, что им поступали лишь единичные жалобы на этот счет.

Советник Департамента социального страхования Керсти Каск сообщила, что при изъятии детей с 2016 года не было зафиксировано ни одного нарушения. ”Тем не менее, мы предоставили местных самоуправлениям рекомендации по оптимизации своих процессов, чтобы оценка необходимости в получении ребенком помощи производилась в соответствии с законом и давала полную картину о ребенке и его семье”, — сказала она.