Хейдо Витсур. Фото: Александр Гужов «Отмена налогового «горба» и выделение большего количества денег богатым означает, что в стране будет еще больше недоработок, — говорит экономист и экономический аналитик банка LHV Хейдо Витсур, который резко критикует и нашу экономическую политику. — Со времен становления Марта Лаара премьер-министром мы слышим, что рынок всё исправит. Тот самый рынок, который устроил в Эстонии рекордный рост цен по сравнению с другими европейскими странами. Но действительно ли нам нравится такое положение дел, при котором вы теряете четверть своих денег?». По словам Витсура, страна сейчас не в состоянии сгладить последствия экономических циклов и всегда ведет себя одинаково, будь у нас бум или кризис, пишет stolitsa.ee Далее...

Деньги обесцениваются

— Всё дорожает, и люди задаются вопросом, что делать с обесценивающимися с каждым днем деньгами, если они еще остались. Скорее, нам следует говорить не о том, что та или иная вещь дорого стоит, а о том, что деньги обесцениваются.

— Это правда, что деньги потеряли свою ценность. За последние два года деньги потеряли, так сказать, почти треть своей стоимости для среднего человека. Конечно, эта потеря для каждого была разной. Зависит от того, что человек потребляет. Потребляет ли он больше вещей, которые наиболее подорожали, или же вещей, которых почти не коснулась инфляция? Однако если взять обычного человека, чей доход находится где-то посередине или ниже среднего, то еда и жилье составляли наибольшую часть его расходов. А эти две вещи подорожали больше всего.


— Подобная ситуация как раз и заставляет задуматься о том, что делать со всё дешевеющими деньгами – откладывать их или тратить больше, потому что поди знай, можно ли будет купить хоть что-нибудь на эту сумму в будущем. Может быть, в такой ситуации целесообразно собирать еще какие-то запасы?

— Человеку всегда нужны резервы, ведь никогда не знаешь заранее, что может случиться. Сейчас же вопрос именно в том, как сохранить эти резервы. Если у вас лишних денег нет, вы ничего не можете сделать, кроме как держать их в банке, потому что нет смысла вкладывать небольшую сумму в недвижимость или драгоценные металлы. Да и как вообще купить недвижимость или драгоценные металлы за 1000 или 2000 евро? Ведь одна пластинка инвестиционного золота стоит около 6000 евро. Если в вашем распоряжении есть небольшие суммы, особых вариантов нет. Разумнее всего хранить их на таком банковском счете, где к деньгам добавляется некоторый процент.


— Так каковы шансы вообще выжить?

— Такое необычайное повышение цен означает, что закончился наш глобализирующийся мир, где каждый мог свободно покупать всё самое дешевое.


— Например, дешевой энергии больше не будет?

— Да, одной из тех вещей, которые мы покупали по дешевке, была российская энергия, газ, нефть. Мы покупали их очень дешево. Дешевле, чем средний европеец. Это было одной из причин, по которой наши цены выросли вдвое больше, чем в других странах Европы.


— Теперь, когда сырье снова начало дешеветь в мировом масштабе, не упадут ли и наши цены?

— Думаю, что некоторые цены могут снизиться, но здесь запустился другой процесс. С ростом цен начали расти и заработные платы. Если раньше заработная плата длительное время увеличивалась на 5–7 процентов в год, то в прошлом году средний рост зарплаты составил 9 процентов. Считается, что в этом году рост зарплаты также сохранится на десятипроцентном уровне. Таким образом, с ростом доходов эта 25-процентная инфляция в долгосрочной перспективе будет сглажена. Но да, два-три года будут тяжелыми для тех, кто живет на зарплату, а таких у нас около 90 процентов.


Как должно помочь государство?

— Мы слышали, что производства закрываются, людей увольняют, и многие уехали работать в Латвию. Что будет с Эстонией? Доходы и налогооблагаемая база тоже ведь таким образом уменьшаются.

— В случае с Эстонией больше, чем где бы то ни было, необходимо учитывать то, что происходило до кризиса. В каком-то смысле Эстония была самой капиталистической страной в мире – мы доверяли рынку и думали, что если мы позволим рыночным силам действовать свободно, то добьемся наилучшего результата. И периодически так и было. Но вопрос в том, всегда ли это работает. Сейчас, когда мы совершаем зеленый поворот, мы тоже не хотим подавлять рыночные сигналы, но считаем, что следовать рыночным сигналам – самое разумное, даже несмотря на то, что эти сигналы болезненны – инвесторы уходят, предприятия закрываются... Лично я считаю, что следование рыночным сигналам может быть разумным, но не всегда. Не может быть так, чтобы вообще нельзя было что-либо стимулировать дополнительно или делать это самостоятельно. Например, воспринимать сигналы насчет будущего и делать то, чего рынок еще не ожидает.

— Приведите какой-нибудь пример того, что могло бы сделать государство со своей стороны.

— Если обратиться к истории, то можно увидеть, что, когда начиналось строительство железных дорог, сигналов рынка об их необходимости еще не было. Было видение будущего. Долгое время строительство железных дорог было только чистыми расходами. Но когда движение товаров и пассажиров продлилось некоторое время, железные дороги стали прибыльными. Такие вещи, которые можно заранее воспринимать как необходимые, но которые изначально не приносят дохода, как раз и может делать государство.


— Это и есть задача государства, поскольку ни один частный предприниматель не будет строить объекты, которые долгое время не приносят дохода?

— Да, конечно. Это то, что государства всегда делали, потому что инвестиции в будущее, инвестиции в науку и расходы на инфраструктуру всегда производились государствами. Предприниматель не станет инвестировать в слишком далекое будущее. Некоторые крупные предприятия могут это делать, но более мелкие, например, в Эстонии, у которых меньше капитала, не могут этим заниматься.


— И все-таки, что должно было бы сделать наше государство?

— Ну, например, одной из таких вещей, которая давно известна, – это теплоизоляция зданий. Но поскольку энергия была дешевой, а рынок не подавал сигналов о том, что что-то может измениться, мы все эти 30 с лишним лет независимости вяло продвигались вперед с утеплением зданий. Какая-то поддержка для этого оказывалась, но этого было мало. Ведь еще с советских времен было известно, что по требованиям того времени все панельные дома имели в два раза большую теплостойкость, чем это было бы необходимо.


— У нас тут были жаркие споры о второй пенсионной ступени. Вы упомянули, что основные промахи с этой ступенью сейчас устранены, но в сознании людей осталось сомнение, является ли эта вторая ступень все-таки правильным выбором, или же им нужно забрать свои деньги из нее и начать как-то инвестировать самостоятельно.

— Эта свобода снимать деньги, на мой взгляд, не была столь же большой медвежьей услугой в глазах людей, как эта 25-процентная инфляция. Ну, люди получили право перестать копить деньги и право изымать деньги из второй ступени – ну, и что? Это их личное дело. Но то, как за несколько месяцев выросли цены и деньги вдруг обесценились, очень остро прочувствовали все. За один год исчезла четверть накоплений! Думается, что, если еще несколько лет так пойдет, от накоплений не останется почти ничего. И вот то, что мы не можем стабилизировать нашу экономику именно на макроуровне, – это самая большая проблема сейчас.

Это большое падение покупательной способности как раз и было следствием того, что до кризиса мы умели выудить на рынках особо выгодную для себя в экономическом отношении жизнь и не думали, что во избежание такого тяжелого положения, как сейчас, экономическая политика государства должна сглаживать такие большие колебания. Однако о таких стабилизаторах экономических циклов мы даже и не думаем. Мы вообще не думаем в таком ключе. Мы считаем, что рыночные силы и их стихия – это такая прекрасная вещь, которая даст и наилучший результат. Но давайте посмотрим, что делают другие государства. Все они проводят сильную антициклическую политику.


О налогах и доходах

— Например, через налоги?

— Да, налоговые системы в развитых странах тоже таковы, что берут у людей больше денег во время бума и отдают деньги в виде субсидий в трудные времена. А мы действуем одинаково всё время, будь то бум или кризис.

— Сейчас, после выборов, мы слышим в переговорах о новой коалиции, что вдруг ни на что не хватает денег. Я не думаю, что есть какая-то сфера жизни, где бы ни было вопиющей нехватки денег. В Финляндии накануне выборов обсуждалось, на что деньги есть и на что их нет в новой экономической ситуации, в условиях инфляции, и партии высказывались насчет того, на чем бы они сэкономили. Нам же перед выборами обещали «небо в звездах», а сейчас, во время переговоров по бюджету, за неделю составляется какой-то бюджет, где одни лишь сокращения расходов и экономия.

— Это также является следствием господствующей у нас экономической философии. Мы говорим, что налоговое бремя должно уменьшиться, оно должно быть небольшим, и государственные расходы вообще должны быть низкими. При этом мы хотим получать всё то, что есть в Финляндии или Швеции.

Мы находимся в шизофренической ситуации. Мы хотим налоговое бремя либо как в США, либо как в Сингапуре, но при этом хотим получать от государства те же услуги, что и в странах Северной Европы. Это невозможно. И вот тут я хотел бы упрекнуть СМИ. Журналисты не хотят видеть, что эти желания противоречат друг другу. Вместо того, чтобы обратить на это внимание, мы постоянно слышим и читаем о том, что надо сокращать государственные расходы и уменьшать налоговое бремя. Но если чего-то не хватает, тыкают пальцем – мол, государство не сделало то-то и то-то. Дороги остаются недостроенными и неотремонтированными, улицы приходят в упадок...


— Вы и сами критиковали то, что сокращение госбюджета происходит за пару часов во время поверхностных коалиционных переговоров. Так как же все-таки обстоит дело с этими сокращениями расходов? Мы слышали и такую дискуссию, что лучше урезать бюджет, чем допустить продолжение роста цен.

— Вопрос вообще не в этом, поскольку сокращения не являются какой-либо альтернативой росту цен. Львиная доля инфляции исходила от предложения, а не от избыточного спроса. Но если мы будем латать дорожные выбоины и тем самым снизим расход топлива и счета за ремонт автомобилей, это не увеличит инфляцию, а наоборот повысит конкурентоспособность нашей экономики. Если мы быстрее утеплим наши здания и тем самым сэкономим энергию, это тоже не вызовет инфляцию, а совсем наоборот.

Однако в бюджете есть расходы, которые точно можно сократить, а есть вещи, которые сокращать нельзя. Но я уверен, что такие решения не принимаются за пару часов за столом переговоров. Перед этим нужно провести тщательный анализ, на который может уйти целая неделя, а может и несколько недель. За пару часов переговоров можно лишь узнать, что дешевле, латать дороги или не латать.


— Вместо ступенчатого подоходного налога у нас говорят о повышении необлагаемого налогом минимума. Есть ли от этого толк?

— Государства обычно не идут по этому пути. И тому есть причина – повышение необлагаемого минимума является самой затратной мерой для бюджета. На это уходит больше всего денег из бюджета, поскольку эта мера поддерживает всех. Не только бедных и нуждающихся. Эта мера поддерживает и миллионеров.


— Так как же нам добиться сплоченности людей, необходимой в трудные времена?

— Было бы правильно поддерживать ту треть или половину населения, которая зарабатывает меньше. А у нас говорят, что если меры финансовой поддержки дифференцировать по доходам, то это будет наказанием за хорошую работу...

Остальной мир это так не воспринимает. Вместо этого в других странах считается, что налоги должны быть справедливыми и посильными. Размер налогов должен соответствовать способности человека их платить. У нас же налоги должны быть единообразными, все без исключения.


Справедливое налогообложение

— С другой стороны, у нас лихорадочно ищут новые пути сокращения расходов, что делает всю экономику и всё общество еще более уязвимыми.

— Выйти из этой ситуации помогла бы система, позволяющая устанавливать новые ступени налогообложения. При необходимости эти ступени можно было бы временно добавлять, а когда они больше не нужны – отменять. В других странах так было всегда, и успешные экономики так функционировали и будут функционировать и в дальнейшем. Это же элементарно. Только в Эстонии с настойчивостью идиота твердят какое-то вранье про ступенчатый подоходный налог. Будто бы он аналогичен наказанию для кого-то. В остальном мире о таком мышлении не может быть и речи. У нас есть принцип, согласно которому предприятия освобождаются от подоходного налога, если они инвестируют свою прибыль.


— Должны ли мы сказать некоторым предприятиям, например, банкам, производителям электроэнергии или продавцам топлива, что, поскольку рынок отыграл вам необычайную прибыль, теперь вы должны заплатить и налог с них?

— Это очень скользкая дорожка, поскольку чиновники или политики будут определять, что это за дополнительный налогооблагаемый доход. И определять, облагать ли налогом вообще, и если да, то кого. Мне бы такое вообще не понравилось. Однако я считаю правильным восстановить традиционную уплату подоходного налога для предприятий. Я думаю, что эксперименты, которые Эстония провела в сфере налогообложения, возможно, привлекли внимание и в какой-то момент пошли нам на пользу, но на самом деле они не приносят нам пользы в долгосрочной перспективе, поскольку мы отдали свои рычаги для организации экономики.


— Что еще следует изменить? Обложить налогами дивиденды, элитную недвижимость, престижные автомобили?

— Выплата дивидендов у нас фактически используется для ухода от социального налога. Эту практику ввели в обиход в первую очередь адвокаты, лучше всех разбирающиеся в законах. Назначают себе символическую зарплату и живут на дивиденды. У нас есть очень много таких способов налоговой оптимизации или уклонения от уплаты налогов. Все они должны быть рассмотрены. Наше налогообложение несправедливо. Оно простое и единообразное, но несправедливое.

Прежде всего, мы должны понять и уяснить себе, что такое справедливая налоговая система. И здесь снова я упрекну СМИ – они помогли «продать» нам единообразную налоговую систему как наиболее выгодную для всех нас.

В других странах мира недвижимость и автомобили также облагаются налогом. А у нас – нет. Нам следовало бы говорить не о налогообложении элитной недвижимости, а о налогообложении недвижимости в целом. И не распространять его только на необходимую для проживания человека трехкомнатную квартиру, которая должна быть необлагаемой налогом.

Все-таки мы должны исходить из принципа, что это вообще такое – справедливое налогообложение. До сих пор у нас оно считалось справедливым, если было единообразным. Но ведь это не так. Оно очень несправедливо.

Наши элементарные ценностные оценки совершенно неадекватны по сравнению с нашими северными соседями и другими европейцами. Если наше понимание справедливости так отличается от других, небольшие изменения в экономике бесполезны.


— Европейский центральный банк повышает процентные ставки, но насколько это помогло нам в борьбе с ростом цен?

— Да, это исключительно мера против повышения цен, и повышение процентной ставки навредило людям гораздо меньше, чем инфляция. Если со вклада в тысячу евро за два года инфляция съела от четверти до трети, то повышение процентной ставки увеличит ежемесячный платеж для погашения долга в сто тысяч евро на 100–150 евро на протяжении одного года или двух лет. Но это краткосрочный эффект. Если вы сегодня берете кредит на 30 лет, процентная ставка будет высокой в течение полутора-двух лет, а остальные 28 лет она будет обычной.


— Значит, никому не придется потерять свое жилье из-за этого?

— Я думаю, что наши банки были достаточно осторожны и не позволяли нашим людям набрать непосильных кредитов.

Возьмем к примеру семью из двух человек. При средней зарплате их чистый доход составляет 3000 евро в месяц. Жилищный кредит в размере 150 000 стал дороже примерно на 150 евро в месяц. Эта семья может запросто покрыть увеличение стоимости этого кредита своим доходом в 3000 евро. Но в магазине и на заправке ее покупательная способность упала процентов на 25, а это довольно большая сумма. Это уже не 150, а 750 евро. И если эти 150 евро из-за повышения процентной ставки помогут подавить инфляцию, то в выигрыше будут все.


stolitsa.ee