Вход пользователей
Пользователь:

Пароль:

Чужой компьютер

Забыли пароль?

Регистрация
Меню
Разделы

Реклама











Сейчас с нами
408 пользователей онлайн

За сегодня: 0

Уникальных пользователей за последние сутки: 11393

MONMOON, далее...
Счетчики

Top.Mail.Ru
Реклама




Разное : Часть 4: Образ матери и пятая заповедь
Автор: CaneCorso в 19/03/2011 07:00:00 (1264 прочтений)


«Конструкция» может шататься, даже если с реальной мамой все в порядке, а вот «третья картинка» (образцы культуры, под влиянием которых находится ребенок) противоречит прообразу. Душа восстает, видя это несоответствие, поскольку возникает ощущение вопиющей неправды. Маленький ребенок, чьи интуитивные представления еще не искажены под влиянием внешних факторов, четко различает добрую маму и злую мачеху. И если мама будет показана «плохой», не станет с этим мириться. Он либо отвергнет такое произведение, либо перетрактует его по-своему, решив, что на самом деле там показана не мать, а мачеха.

Часть 1: Дискредитация образа матери в современной масс-культуре

Часть 2: Древние архетипы и новая этика

Часть 3: Какая мама нужна младенцу?

Далее...



Вы скажете, что и в классической системе координат злая мачеха нередко является чьей-то матерью. Верно, однако читатели, солидаризируясь с главным героем или героиней (например, с Золушкой), не воспринимают отрицательный образ в качестве материнского. Да, у мачехи есть дочки, но для читателей она все равно не мать, а мачеха. И ее дочки, сестры Золушки, не мамины, а мачехины дочки. Такие же зловредные, как и она сама.

Все, что относится к образу злой мачехи, выступает под знаком минус и потому не дезориентирует ребенка. Он не совершает переноса с образа мачехи на свою собственную маму, поскольку это, как гений и злодейство, «две вещи несовместные». Такое четкое разделение добра и зла не наносит ущерба психике ребенка, а наоборот, укрепляет ее.

«В нас лежит естественный закон знания добра и зла, – говорит святитель Иоанн Златоуст. – Что Бог при самом сотворении человека создал его знающим то и другое, это показывают люди. Так, все мы, когда грешим, стыдимся». Традиционная культура, являющаяся кладезем коллективной памяти, подтверждает естественный закон, вложенный в душу человека.

Вот почему дискредитация образа матери в современной культуре, которая целенаправленно размывает традиционные представления о добре и зле, так болезненно воспринимается неповрежденным сознанием: совесть подсказывает, что это несоблюдение Божиего естественного закона. А конкретнее – пятой заповеди. Это грех хамства. И если мы не отвращаемся от подобных произведений, то становимся соучастниками греха.

Даже при самой благоприятной обстановке в семье ребенок, смотрящий мультфильмы, в которых мать показана глупой, нелепой, карикатурной (и уж тем более зловредной и отталкивающей, какой традиционно изображают мачеху), невольно напитывается духом неуважения. Дурной пример, как известно, заразителен. Особенно если он преподан в яркой завлекательной форме. Последствия не заставляют долго себя ждать.

«Ты мокрая курица!» – кричит раздосадованный пятилетний мальчуган маме, которая посмела ему чем-то не угодить.

Крепких ругательств он пока не освоил, поскольку в сад не ходит и довольно мало соприкасается с внешним миром. Зато лексикон любимых мультгероев и их свободная, раскованная манера общения со старшими освоены им вполне.

«Баранья башка», «совсем без мозгов», «чтоб тебе провалиться», «убить тебя мало» – вот далеко не полный перечень явно клишированных выражений, которые сейчас нередко позволяют себе дошкольники в адрес матерей. Сравнительно недавно, в середине 1990-х годов (во всяком случае, в семьях, которые обращались за консультацией к нам), такого почти не встречалось. А если встречалось, то, как правило, служило весьма тревожным симптомом, свидетельствовавшим о том, что надо бы показать ребенка психиатру. Потому что даже страшно разгневанным, но психически сохранным детям не приходило в голову таким образом обращаться с мамой.

То, что сейчас слышат в свой адрес матери многих подростков, лучше не цитировать. Желающие легко найдут примеры на интернет-форумах, где обсуждаются «предки- уроды», или в так называемых ЖЖ (живых журналах) – интернет-дневниках, выставленных для публичного прочтения.

На ту же мельницу льет воду и постоянно муссирующаяся в массовом сознании тема плохих, безответственных, а то и преступных матерей. Не проходит и пары недель, чтобы в СМИ не появилось очередного душераздирающего сюжета. Образ «Ужасной матери», можно сказать, витает в воздухе. Ну, а про вопиющее невежество родителей наше общество слышит постоянно. Да многие люди и сами охотно расписываются в своей несостоятельности, говоря: «Нас же никто не учил быть родителями». И даже могут порой вести подобные разговоры в присутствии ребенка. Все это тоже, естественно, не способствует поднятию престижа матерей.

Ситуация усугубляется еще и тем, что образ женщины в современной культуре грубо сексуализирован. Достаточно посмотреть хотя бы на уличную рекламу, которую волей-неволей видит любой городской малыш с самого нежного возраста. А ведь для детей образ взрослой женщины тесно связан с образом матери. Наблюдая окружающую жизнь и пытаясь понять ее законы, ребенок рано усваивает, что «большие» женятся и у них «бывают детишки».

«Вырастешь – станешь мамой», – слышит в детстве каждая маленькая девочка и многократно воспроизводит этот сценарий в игре «дочки-матери». Маленький мальчик, «обдумывая житье» и мечтая стать поскорее «большим», тоже спешит поделиться своими матримониальными планами, которые на первом этапе чаще всего включают ближайших родственников: маму или сестру. Поэтому взрослая тетя в детском представлении, как правило, чья-то мама, а старушка – бабушка. И унижение женского достоинства, которое неизбежно происходит при пропаганде разврата, не может не сказаться на отношении детей и подростков (прежде всего мальчиков) к женщинам вообще и к своим мамам в частности.

Конечно, распущенность нравов, насаждаемая через масс-культуру, вредна не только для детей, но и для всего общества.

«Как однажды сострил Оскар Уайльд, жизнь подражает искусству, – пишет Дж. Собран. – Сначала мы смирились с массовым производством похабных картинок; потом стали безразличны к протестам женщин против этих картинок и к тем отношениям между мужчинами и женщинами, которые эти картинки представляют; и, наконец, мало-помалу сами опускаемся до уровня антисоциальных моделей и прецедентов, которые видим со всех сторон… Когда половые отношения обесцениваются, то обесценивается жизнь; когда отмахиваются от цивильности, то отмахиваются от человечности. Предполагать, что этот открытый вызов манерам, являющимся, по сути, внешними проявлениями нравственности, не окажет особого воздействия на поведение, есть чистой воды доктринерство. Здравый смысл говорит иначе. Аргумент, что мы не можем доказать связь между преступностью и тем, что менее варварский век назвал бы варварскими манерами, несостоятелен и звучит так же плоско, как аргументы табачных фабрикантов, что нельзя доказать причинной связи между курением и раком» (Собран Дж. Против течения. М., 2008. С.129).

Но дети особенно уязвимы. Не зная жизни, они, как губка, впитывают впечатления, которые предоставляет им окружающий мир, и думают, что это нормальный порядок вещей. А с другой стороны, они ближе к Богу.

«Внутреннее око» их души еще не замутнено грехами, и оно видит подмену прообраза. Видит, что вовсе не Богоматерь, а ее антипод – вавилонская блудница – выдается нынче за идеальную женщину, которой предлагается подражать. И ужасается, потому что интуитивно чувствует, куда приведет подражание злу.

«Знание добродетели, – учит святитель Иоанн Златоуст, – возложил Бог в нашу природу, но приведение в дело и исполнение предоставил нашей свободе. Чтобы знать, что целомудрие – добро, для этого мы не нуждаемся ни в чужих словах, ни в наставлении: потому что сами по природе имеем это знание. Так и блуд почитаем злом; и здесь не нужны нам ни труды, ни ученье, чтобы узнать виновность этого греха».

В чем конфликт?

Возникает конфликт: сознание говорит одно, внутренний голос (совесть) – другое. А поскольку давление извне сейчас колоссально, ведь «масс-культура» – это не просто термин, а поставленное на поток массовое производство продукции, разрушающей традиционные ценности, то на уровне сознания большинство детей не способно этому противостоять. (Именно поэтому заботливые родители стараются ограждать детей от всего, что калечит их нравственность, и параллельно воспитывают устойчивость к дурному влиянию.)

Сознание может быть заворожено захватывающим сюжетом, обмануто внешней красивостью, сбито с толку. Оно может поддаться стадному чувству («все имеют, смотрят, слушают, а я что, хуже?»), попасться на удочку тщеславия и т.п. Чем больше оно уклоняется от правильного пути, тем тревожнее голос совести. А значит, тем яростнее надо его заглушать. Отсюда – ополчение на родных. Прежде всего, на матерей, так как материнское сердце больше болит о ребенке и мамы чаще других родственников пытаются ставить ему рамки.

Но, бунтуя против совести, сознанию приходится вести борьбу на два фронта: воевать еще и с коллективным бессознательным, со своей генетической памятью, подсказывающей, что путь, по которому предлагает следовать культура греха, смертельно опасен. Что «архетип ада», как бы прельстителен он ни был с виду, в конце концов приводит в реальный ад. Туда, где тьма и скрежет зубов.

Поэтому, как мне кажется, агрессия и грубость нынешних детей – это во многом бессознательный бунт против диавольского образа мира (и женщины, в частности), который внедряет в сознание современная масс-культура. Иначе трудно объяснить, почему, вроде бы отчаянно борясь за право к ней приобщиться, дети и подростки не просто смиряются, убедившись в непоколебимости запретов со стороны взрослых, но и бывают этому рады. У них словно гора с плеч сваливается. Сами они не могут справиться с миром, управляемым «архетипами ада», но душа их тоскует, ей хочется освободиться от этого морока.

Сколько раз я видела, как школьники, впавшие в какое-то невменяемое состояние из-за увлечения компьютерными играми и готовые растерзать на клочки маму, которая робко пробует ограничить время игры, резко меняются в лучшую сторону, когда, собравшись с духом, мать решительно отлучает их от компьютера. Еще недавно он осыпал маму оскорблениями, грозился уйти из дому, подать на нее в суд, а тут вдруг как маленький начинает ласкаться, просить, чтобы она погладила его по голове, посидела с ним перед сном. В этом есть даже некоторый психический регресс: пареньку бессознательно хочется вернуться в детство, которого он лишился, погрузившись в мир жестоких фантазий и циничных подробностей, выдаваемых за непреложную правду жизни.

В чем-то такой бессознательный бунт напоминает поведение некоторых детей от года до трех лет. Когда их мать тяжело заболевает, они вместо того, чтобы проявить сочувствие, неожиданно ополчаются против нее, могут даже нападать, бить. Родных это повергает в шок. Им кажется, что растет чудовище, они недоумевают, откуда в маленьком ребенке столько злобы. На самом же деле ребенок просто в панике: он чувствует, что теряет маму, свою опору и жизнеобеспечение. И дает парадоксальную реакцию ярости.

Так и психика более старших детей не выдерживает нагрузки. Они ведь тоже теряют опору. Осатаневший мир, в котором эталон женщины – диаволица, страшен. Он мерзость перед Богом. Ребенок не понимает, что с ним происходит. Он вроде бы рвется вкусить того, что зазывно предлагает мир, а душа его в страхе трепещет. Такое состояние глубинного ужаса очень точно передал Маяковский своим знаменитым: «Мама! Роди меня обратно!». И, как у малыша в состоянии паники, инфантильная агрессия обрушивается на не оправдавшую надежды «предательницу»-мать.

0
Seti
 SETI.ee ()
Вконтакте
 ВКонтакте (0)
Facebook
 Facebook (0)
Мировые новости